О гномах и сиротке Марысе - Конопницкая Мария - Страница 12
- Предыдущая
- 12/33
- Следующая
Тут Хвощ, который по уши провалился в сено, вскочил и закричал:
– Чепуха это все! На что мне твои книги и твоя слава, если я голоден? Сытое брюхо важнее всего, а остальное выеденного яйца не стоит! – И, обернувшись к королю, продолжал: – Если вы хотите, ваше величество, чтобы у вас в королевстве было спокойно, позаботьтесь, чтоб не было голодных. Вот мой совет: пусть крестьянин везет нас туда, где в горшках варится каша, а на сковородке шкварки шипят! Иначе я не согласен. – Верно! Верно! – закричали остальные. – Мы тоже не согласны!
И зашумели в телеге, словно повздорившие горожане. Король поднял сверкающий скипетр и, чтобы положить конец спорам, сказал:
– Раз нет меж вами согласия, слушайте мой приказ. – И обратился к Петру. – Вези нас, добрый человек, куда хочешь. Петр ухмыльнулся, левый глаз прищурил, а правым на Хвоща покосился и подумал: «Ну погоди ты у меня, толстяк! Других уж, так и быть, свезу с королем туда, где посытнее. А тебя, я не я буду, коли в Голодаевке не высажу. Там небось похудеешь!»
Щелкнул кнутом и тронулся в путь.
Глава четвертая
Хвощ встречается с сироткой Марысей
Вот какая была у Марыси доля. Волосы у нее золотые, как солнце, глаза – лесные фиалки, а на сердце – печаль и тоска. – Сиротка Марыся, – спросит, бывало, хозяйка, у которой она гусей пасла, – отчего ты не смеешься, как другие?
А Марыся в ответ:
– Как же мне смеяться, когда ветер в поле стонет?
– Сиротка Марыся! Почему не поешь, как другие?
А Марыся в ответ:
– Как же мне петь, как же мне веселиться, когда березы в лесу плачут?
– Сиротка Марыся! Что же ты не радуешься, как другие?
А Марыся в ответ:
– Как же мне радоваться, как же мне веселиться, когда земля слезами умывается?
Вот какая была сиротка Марыся.
Прилетят птицы, сядут на дерево и запоют:
Подымет Марыся печальные глаза и ответит тихо:
А птицы опять:
А Марыся в ответ:
Защебечут птицы, крылышками затрепещут, головками завертят, а одна запоет:
А Марыся в своей холщовой рубахе худые ручонки сложит и скажет:
И Марысе не раз, бывало, снилась покойная матушка. Тиха, бела, как лунный свет, скользнет она по избе и склонится над спящей. А кажется Марысе, будто солнце светит и цветы благоухают. Протянет она во сне руки и прошепчет:
– Это ты, матушка?
И в ответ, словно вздох, прозвучит ласковый, тихий голос:
– Я, деточка!
И матушка растает, исчезнет, как лунный свет, а Марыся проснется со вздохом и примется за дело. Трудилась она не покладая рук, чтобы за чужой угол отплатить, за охапку соломы, на которой спала, за ложку похлебки, которой кормилась, за холщовую рубаху, в которую одевалась. Зимой хозяйского ребенка нянчила, в лес за хворостом ходила, воду из колодца носила, а летом гусей пасла.
Так и звали ее в деревне – кто Марысей-гусятницей, а кто сироткой Марысей.
Прошел год, прошел другой – все и позабыли, что у девочки есть фамилия, что она дочь Кукулины, той доброй женщины, что за Хвоща заступилась, когда его била крестьянка.
И сама Марыся, когда ее спрашивали: «Как тебя зовут, девочка?» – отвечала: «Сиротка Марыся».
Лужайка, где Марыся пасла гусей, была возле леса, довольно далеко от деревни, прозванной с давних пор Голодаевкой, потому что земли там были тощие, хлеб родился плохо и голод был частым гостем.
- Предыдущая
- 12/33
- Следующая
