Карибы. Ресторанчик под пальмами - Бланчард Мелинда - Страница 14

• Предыдущая
• 14/71
• Следующая

— Нам это раз плюнуть, — ответил он, жуя лапшу.

Мы расстались со слезами на глазах, и я поехала ночевать к своей подруге Пэт. Когда я свернула к ней во двор, на часах была уже почти полночь. Пэт меня ждала. Мне столько всего хотелось рассказать ей об Ангилье, но веки словно свинцом налились. Меня страшно клонило в сон. Ничего, поговорим утром.

— Ты можешь поверить, что я в это ввязалась? — спросила я ее на следующий день по дороге в аэропорт.

— Нет, но ты часто совершаешь совершенно неожиданные для меня поступки.

— Надеюсь, ты скоро сможешь нас навестить. Если бы ты знала, как там красиво. Наш дом немножко необычный, зато там есть лишняя спальня. Мне страсть как хочется показать тебе пляжи. Песок там белый и мелкий как мука, а народу совсем нет. Океан — потрясающего бирюзового цвета, а вода такая теплая, словно ванну принимаешь. Там есть одна бухточка, о которой практически никто не знает. Называется Кэптэнз-Бэй. Это в восточной части острова и далеко от отелей. Сначала едешь по ухабистой грунтовой дороге, которая больше похожа на козью тропу, и вдруг — пляж! А на нем — никого: ни людей, ни домов. Только песок. Прибой там посильнее, чем в других местах, а по краям пляжа — утесистые скалы, как кратеры на Луне. Они уходят прямо в воду. Волны разбиваются о скалы, накатывают на пляж, и тебе кажется, что ты осталась одна на всем белом свете.

Некоторое время мы ехали в молчании. Неожиданно я вспомнила, что сегодня днем Боб должен забирать кровать, которую мы купили на Сан-Мартине. Я представила, как он волочет ее со смешного зеленого грузового кораблика под названием «Леди Одесса», и мне стало интересно, сколько коз успело по дороге поспать на нашей кровати.

«Леди Одесса» была пришвартована у пирса в Блоуинг-Пойнт. Боб практически сразу разглядел кровать. Ее прислонили к высокой стене, сложенной из ящиков с пивом «Хайнекен», которые, по всей вероятности, выгрузили с корабля. Мак стоял среди толпы таксистов, кучковавшихся в ожидании клиентов в тени сосны, росшей прямо у выхода с морского вокзала.

— Собрался на юг? — спросил Мак.

— Нет, я кровать забрать. — Боб ткнул пальцем в сторону пирса. — Мне надо платить за нее таможенную пошлину?

Несколько таксистов усмехнулись, и один из них ответил:

— На Ангилье надо платить таможенную пошлину за все.

— Таможня вон там, — показал рукой Мак. — Давай, сходи, проведай этих ребят. Им и заплатишь.

— Кровать надо сдать на склад, — сказал таможенник.

— Но мне же надо на чем-то сегодня спать, — резонно возразил Боб. — Я выехал из отеля. Я думал, что можно заплатить пошлину и сразу получить кровать.

— Так не получится, — с суровым видом покачал головой таможенник. — Кровать надо сдать на склад и оформить ввоз, как полагается. На все про все может уйти два-три дня.

— Послушайте, — Боб пытался сохранять остатки спокойствия, — если я сдам кровать на склад, то мне придется спать на полу.

— Да отдай ты мужику его кровать, — раздался позади чей-то голос. Голос принадлежал Бенни. После нескольких минут препирательств, споров и угроз Бенни удалось уломать таможенника отдать кровать Бобу.

— В следующий раз все отправится на склад, — предупредил офицер, заполняя бланки и проставляя печати на каждой странице. Закончив работу, он сообщил Бобу, что таможенный сбор составляет пятьсот тридцать четыре доллара и шестьдесят четыре цента.

— Но это же больше половины стоимости самой кровати, — только и сказал потрясенный Боб.

— Да нет. В восточно-карибских долларах. Если хотите платить американскими, то это будет двести.

Двести долларов, вне всякого сомнения, меньше чем пятьсот тридцать семь, однако это тоже сумма немалая. И тем не менее Боб был рад, что теперь у него есть на чем спать.

Лучи закатного солнца отражались от крытой жестью крыши морского вокзала. Бросив на него косой взгляд, Боб направился к «Леди Одессе». Остов судна, выкрашенный светло-зеленой краской, практически сливался с водой цвета аквамарина. Примерно на такие кораблики можно натолкнуться где-нибудь в Южно-Китайском море или на Амазонке. Высоко, горделиво вздымался деревянный нос, а заднюю часть палубы занимала приземистая рубка. От палубы до пирса протянулась цепочка из нескольких людей, выгружавших из трюма и передававших друг другу мокрые ящики с рублеными курами. Ящики складывали на пирсе, и от них уже успела натечь лужа.

Боб попытался выкинуть из головы слово «сальмонелла». Картонные коробки с курами таяли на солнце, лужа вокруг них росла, становясь все больше. В глаза бросалась надпись на коробках: «ХРАНИТЬ В ЗАМОРОЖЕННОМ ВИДЕ».

Боб замер в ожидании, рассчитывая, что на него кто-нибудь обратит внимание, однако его продолжали игнорировать.

— Мне нужен капитан, — наконец изрек он. — Я хочу забрать кровать.

— Кэп в трюме, — сказал один из матросов, занимавшихся разгрузкой. — Ща, погодь маленько. Кур пересчитает и выйдет.

Боб сел на ящик «Хайнекена» и принялся ждать. «Чего ты хочешь? Это же Ангилья», — сказал он себе. Боб обвел взглядом паромы, стоявшие на якорях в порту, и попытался представить долбленые каноэ, которыми пользовались индейцы араваки, жившие здесь до того, как британцы основали на острове свою колонию. Воображение нарисовало груженые рабами корабли, которые пригоняли сюда английские поселенцы.

«Леди Одесса» вздымалась и падала на волнах, тихо стукаясь бортом о резиновые покрышки, отделявшие ее от каменного пирса. Носовой швартов, натягиваясь, провисая и снова натягиваясь, издавал скрип, какой порой бывает, когда наступаешь на паркет. В заливе, разделявшем Сан-Мартин и Ангилью, постоянно дули несильные пассаты с востока. В тихий порт, рыча, вошел паром, оставляя за собой белый пенный след. «Леди Одесса» дико закачалась на волнах, которые постепенно сошли на нет, сменившись у берега мелкой рябью.

Боб глядел на поток пассажиров, хлынувший из парома, и ощущал себя настоящим туземцем. Туристы будут приезжать и уезжать, а мы с ним останемся. Теперь мы не залетные пташки, а местные жители. «Интересно, куда теперь ездить в отпуск?» — подумал Боб.

Мимо корабля по направлению к берегу проплыл человек в маске. Над волнами торчала трубка, через которую он дышал. Достигнув мелководья, пловец встал и с гордостью показал Бобу мешок.

— Омары, — пояснил он, когда Боб подошел посмотреть поближе.

— Как вы их ловите?

— На лассо. — Он поднял палку, длиной где-то метр двадцать, на конце которой петлей была закреплена проволока. — Ныряю и смотрю под камнями. Там как раз омары и живут. Потом я беру свое лассо, — он выставил вперед палку, будто тянулся к воображаемому омару, — накидываю ему петлю на голову… и все! Попался! — Мужчина резко отдернул палку, демонстрируя, как он все это проделывает, после чего протянул Бобу, чтобы тот смог ее тщательно осмотреть.

Боб с восхищением принялся разглядывать орудие лова, уделяя особое внимание проволоке на конце.

— И сколько вы сейчас наловили? — спросил он.

— Штук двадцать пять, и еще гарпуном окуня подбил! — Омары так сильно били хвостами, что мешок в руках мужчины раскачивался. — А че вы тут делаете? Здесь же встают грузовые суда.

— Да я тут кровать купил на Сан-Мартине. Вот пришел забрать. Только что-то никак не пойму, сколько платить капитану. А он занят. Кур разгружает.

— Давай посмотрим, может, чем и помогу. — Ловец омаров швырнул свой мешок на пирс и, подтянувшись, рывком вылез из воды. Сложен он был как Арнольд Шварценеггер. Тонкая талия лишь подчеркивала ширину торса и мощные плечи. Бицепсы незнакомца были толще, чем ноги Боба, а на бедрах бугрились мышцы. Видимо, из-за того, что он всю жизнь нырял и плавал.

Оставляя за собой влажный след, мужчина направился к «Леди Одессе», а Боб, ощущая себя маленьким и слабеньким, проследовал за ним.

— Эй, Руперт! — заорал незнакомец мужчине, выгружавшему цыплят. — Тут мужик за кроватью. Хорош тянуть резину. Сколько с него?

• Предыдущая
• 14/71
• Следующая