Балаустион - Конарев Сергей - Страница 86
- Предыдущая
- 86/235
- Следующая
– Ты явился сюда, чтобы обменять свою жизнь на мою? – холодно и спокойно спросил убийца.
– Ну нет, – честно ответил младший Агиад. – Свою я предпочел бы ни на что не обменивать.
– В таком случае твой убедительный на первый взгляд монолог попахивает глупой, ни на чем не основанной бравадой. Послушай-ка мой. Итак, основание столь дерзких заявлений – наивная уверенность, что ты можешь безнаказанно взять меня под стражу и тайком казнить? Поведаю тебе маленькую тайну, юный стратег, обычно я открываю ее только заказчикам, которых подозреваю в недобросовестности. У меня есть близкий человек, почти родственник, который обязан мне жизнью и боготворит меня. Кроме того, этот человек – мой ученик, и преуспел в нашем мастерстве не менее, чем я сам. Существует договоренность, скрепленная клятвами крови, что в случае, если я погибну, жизнь повинного в этом человека заберет мой ученик. При этом он не должен заботиться о самосохранении, иными словами, он выполнит свой долг в любом случае. Нельзя остановить того, кто обручен со смертью.
Теперь относительно твоих воинских доблестей, храбрый юноша. Нисколько не хочу их умалять, но не без некоторого тщеславия хочу признаться, что тоже кое-что умею. Причем я хорошо знаком с оружием гораздо более изощренным, чем эта грубая железка у тебя на боку. Не знаю, слышал ли ты, но я люблю убивать самонадеянных фехтовальщиков в поединке и иногда позволяю некоторым из «клиентов» попробовать защитить себя оружием. С удовольствием разочаровал бы и тебя, молодой хвастун. Хотя, повторяю, могу отправить тебя в царство теней, не сходя с места, по той простой причине, что в стену за твоей спиной вделан самострел, который спускается педалькой возле моей правой ноги. О, прошу тебя, не присматривайся, не напрягай зрение в этом сумраке, сие так вредно для глаз. В конце концов, в этих всех ухищрениях нет никакого смысла, потому что ты уже, в общем-то, мертв.
– То есть как это – мертв? – обеспокоился Леотихид. Ему не показалось, что Горгил шутит.
– Очень просто. Встречу с тобой я отнес к разговорам высшей категории, а разговоры высшей категории я уже много лет провожу по отработанной схеме. Эта кушетка, на которую ты с такой стремительностью опустился, когда я только-только собирался предложить тебе это сделать… Ты ничего не заметил, когда садился? Нет? Ах, я и забыл о том, что юношей в Спарте учат не придавать значения ранам и страданиям, чего уж говорить о маленькой иголочке, что уколола тебя, извиняюсь, в зад.
Леотихид скрежетнул зубами – ему и в самом деле не нравилось направление мысли Горгила. В душу хлынула липкая струя очень нехорошего подозрения, он с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги.
– Уже догадался? – голос за маской потеплел. – Правильно. Иголочка отравлена. Если ты сейчас чувствуешь холод в ступнях и ладонях, значит, яд уже начал действовать.
Волосы на голове Леотихида зашевелились: его ноги и кисти действительно явственно похолодели.
– Значит ли это, что последним удовольствием в этом мире для меня остается только изрубить тебя в куски? – холодно спросил он, стараясь не клацнуть зубами.
– Ну зачем же так? – мяукающий голос убийцы зазвучал укоризненно. – У тебя еще есть приблизительно полчаса, чтобы выпить противоядие и отделаться легким недомоганием.
– Ты что, зарабатываешь, продавая микстуры отравленным тобою же людям? – элименарх не понимал, почему он до сих пор разговаривает с этим ряженым, вместо того, чтобы упасть в сторону, уходя от стрелы самострела, а потом броситься на убийцу и, отрубив ему пару конечностей, добиться правды и противоядия. – А что делать, если я забыл дома кошелек?
– Клянусь тенями, эликсир тебе, стратег, достанется совершенно бесплатно. Если, конечно, не убьешь меня раньше, чем я успею его тебе дать. Это к тому, что я заметил, как напряжены твои мышцы. Уверяю, сам ты не отыщешь нужную бутылочку из коллекции, которую обнаружишь в этих покоях, а если начнешь пробовать все подряд, боюсь, не поможет никакое противоядие.
– Не трать зря слова и время. Полчаса истекают, и я не хочу умереть только потому, что на тебя нашел приступ словоблудия. Итак, каково условие получения мной этой проклятой бутылочки? – Леотихид закипал. Холод и онемение уже поднялись до запястий и щиколоток. Убийца явно не блефовал.
– Ах, я не требую ничего сверхъестественного, – Горгил поднял руки ладонями вперед. – Всего лишь – позволить мне заниматься своими делами. Я даже готов, исключительно из уважения к тебе и твоему брату, взять на себя обязательство сообщать вам обо всех заказах, буде такие поступят в течение моего пребывания в Спарте. Если, разумеется, объектами этих рабочих предложений не будешь ты сам, господин элименарх, либо кто-то из членов вашего клана. Клянусь темными богами, давно я не шел на столь большие уступки!
Леотихид покачал головой, восхищенный наглостью мастера-убийцы.
– А какая гарантия того, что я, выпив противоядие и выйдя отсюда, не вернусь через полчаса с полусотней солдат и не распну тебя на кресте? – поинтересовался он.
– Гарантии, конечно, нет, – вздохнул убийца. – Поэтому хочу напомнить тебе о своем любимом ученике, который в данном случае навестит этот край, чтобы наказать виновных в подобном вероломстве. Надеюсь, ты не считаешь, что я пытаюсь ввести тебя в заблуждение?
– Пожалуй, нет, – выдавил из себя Леотихид. И добавил несколько неразборчивых слов себе под нос.
– Прекрасно. Я не ожидал другого ответа, иначе ты был бы первым, на кого я произвел впечатление человека, бросающего слова на ветер. Итак?
– Я согласен, – Леотихид растянул губы в улыбке, хотя ему хотелось кусать их от унижения. А что ему оставалось делать? – Неси свой поганый эликсир.
Горгил дважды стукнул костяшками пальцев по пюпитру, и на пороге тут же возник согбенный прислужник с блюдом, на котором стояла высокая золотая чаша, инкрустированная изумрудами и янтарем. Леотихид протянул руку, постаравшись сделать это не слишком резко, и принял чашу. В ней плескалась жидкость, алая, как кровь.
– Что это? – подозрительно спросил элименарх. – Надеюсь, не месячные выделения девственниц?
– Ну что ты, – развел руками Горгил. – Обычное вино, а цвет ему придает снадобье. Пей без опаски.
Леотихид поднес чашу к губам, осушил ее содержимое четырьмя основательными глотками. Вино было пряное, душистое, похожее на фессалийский кикеон. И крепкое, ударило в голову сразу же. Или в нем было что-то еще, кроме противоядия?
– Премного благодарен, – произнес молодой стратег, встав на ноги и небрежно уронив чашу на пол. Покатившись по полу, тяжелый сосуд легонько стукнулся о ножку злополучной кушетки. – Было крайне занимательно пообщаться с тобой, Горгил.
– Взаимно, – кивнул убийца. – Надеюсь, ты не в обиде на меня, молодой человек?
– Ну что ты, – в голове шумело, но не более того. В желудке ощущалось приятное тепло, которое начало расползаться по телу, изгоняя из конечностей отвратительный холод. – Удовлетвори мое любопытство, мастер…
– Да?
– Покажи в действии самострел.
– Обычное любопытство или недоверие?
– И то и другое, – пожал плечом Леотихид. Голова кружилась.
– Изволь, – человек за пюпитром сделал едва заметное движение ногой, и из стены за кушеткой звенькнуло, в полумраке комнаты что-то мелькнуло. В противоположную стену с треском воткнулась, дрожа, короткая железная стрела.
– Ты хотел еще раз убедиться, что я не имею привычки лгать? – спросил Горгил.
– Браво! – отвечал Леотихид. – Надеюсь, твои мероприятия против… против известных нам лиц будут столь же смертоносны.
– Не сомневайся, – холодно бросил мастер, поворачиваясь к свету. – Мне уплатили вперед, стало быть, работа будет выполнена.
– И когда же ты начнешь действовать, позволь спросить? – поинтересовался Леотихид.
Пламя светильника на миг отразилось в темных глазницах маски странным красным отблеском. Верь Леотихид в потусторонних существ, он бы мог подумать, что перед ним демон с углями вместо глаз, который, как в старых сказках старухи-кормилицы, одним взглядом замораживает кровь в жилах даже храбрейших из храбрых. Но молодой стратег не верил в сверхъестественное, и не боялся в этом мире никого и ничего. Он ждал ответа.
- Предыдущая
- 86/235
- Следующая
