Как покорить герцога - Майклз Кейси - Страница 59

• Предыдущая
• 59/60
• Следующая

Шарлотта снова заговорила:

— Вы хуже, чем они. Они были животными, но вы кормили их. Их и других, им подобных. Я держу пистолет у вашей головы, мистер Хобарт, и я выстрелю, обещаю вам. Отпустите… ее.

Николь отчаянно плакала, понимая, что находится на волосок от смерти. Она почти наполовину была за окном. И что еще хуже: оконная рама начала раскачиваться, Раф слышал, как трещит сухое трухлявое дерево.

Вытянувшись во всю длину на полу, Раф чувствовал, что Николь выскальзывает из его рук: юбки не давали ему крепче ухватить ее. Хобарт и просто сила тяжести тащили ее прочь от него. Но если бы он попытался встать на ноги, он смог бы освободить ее.

— Чарли, не обращай на него внимания… хватай Николь! Чарли… я теряю ее!

Он вздрогнул, когда звук выстрела эхом отразился в комнате, и они с Николь внезапно вместе свалились на пол. Он схватил ее в объятия и, крепко прижимая ее голову к своей груди, глядел в пустое теперь окно. И на Шарлотту.

Она все еще держала пистолет в руках, и из его ствола вился колечками голубой дымок. С мистером Хобартом было покончено.

— Чарли… — тихо произнес он, когда она повернулась к нему, уронив пистолет на пол.

И в это же время услышал звук шагов на лестнице. Тэннер Блейк ворвался в комнату с саблей в руке.

— Что случилось?! — выкрикнул он, стоя над Рафом.

— Мистер Хобарт сделал свой выбор, ваша светлость, — спокойно сказала Шарлотта таким ровным тоном, будто произнесла: «Мистер Хобарт хотел бы выпить чашку чаю».— Кстати, на этот раз у меня тоже был выбор.

Близнецы теперь были неразлучны. Они целыми днями гуляли рука об руку в садах или сидели, близко склонив головы, — одна такая темная, другая такая светлая! — разгадывая головоломки или разбирая собранные листья, прежде чем заложить их в книгу, приготовленную для их тетки Эммелины.

Летние дни были долгими, тихими, умиротворяющими. Шарлотта больше не боялась за девочек. Им было по семнадцать, но события, произошедшие в их жизни, сделали их взрослее, и когда прошел их восемнадцатый день рождения в декабре и они снова поехали в Мейфэр в конце марта, уже не оставалось сомнений, что они готовы к своему сезону.

Шарлотта могла с гордостью представить их в обществе, даже если она временами опасалась, что Лидия не сможет как следует себя подать, а Николь выполнит свое обещание разбить по меньшей мере дюжину сердец.

Ей и Рафу, как герцогу и герцогине Ашерстским, приходилось устраивать балы и утренние приемы и вести себя очень ответственно, как положено настоящим опекунам… а потом они возвращались в свои комнаты, чтобы снова быть просто Рафом и Чарли — друзьями, возлюбленными, мужем и женой.

Она могла только пожелать того же самого Лидии и Николь, когда каждая из них обретет себе друга и возлюбленного, которого желает.

Шарлотта поблагодарила лакея, который принес почту, когда она сидела, задумавшись, в комнате для завтрака. Лениво копаясь в груде писем, она наконец села, выпрямившись и держа в руке письмо, подписанное рукой Эммелины и отправленное герцогом Уоррингтоном.

Встав, она пошла разыскивать мужа. Раф уединился в своем кабинете и сидел сейчас хмуро глядя на бумагу, которую держал в руке. На пере, которое он держал в другой руке, высыхали чернила.

— Чарли, ты кстати, — сказал он, не поднимая взгляда, словно узнал ее по звуку шагов, — что, впрочем, неудивительно. Скажи быстрей, каким еще словом можно назвать каналью? Мне кажется, я обозвал Бонапарта всеми словами, какие только смог вообразить, пока писал этот обличительный текст. Если бы Фитц был здесь, он бы посмеялся надо мной — так же, как он посмеялся, когда я сказал ему, что собираюсь написать книгу.

— Фитц только гордился бы тобой. Раф, отложи это сейчас. У меня письмо от Эммелины.

— Неужели? Ребенок уже родился?

— Еще не знаю. Я хотела прочитать его вместе с тобой.

Шарлотта сломала печать и развернула единственный листок бумаги.

— Ах! — воскликнула она спустя мгновение. — Похоже, герцогу придется снова потрудиться, чтобы родился наследник. Не думаю, что для него и Эммелины это будет так уж сложно.

Раф усмехнулся, читая письмо через ее плечо.

— Не сомневаюсь. Имя уже есть?

— Да, она написала. Леди Анна Эммелина Лукас родилась три дня назад. Между прочим, она хорошенькая. Эммелина клянется в этом.

Шарлотта положила письмо на колени и повернулась к мужу.

— Как думаешь, мы сможем вскоре поехать в поместье Уоррингтона? Джон Каммингс вполне справится здесь с хозяйством. Я уверена, что близнецы будут очень рады увидеть свою новую кузину.

— Если я скажу «нет», ты пообещаешь мне что-нибудь, чтобы я передумал?

— Нет. Но ты можешь сказать «да», и тогда я пообещаю тебе что-нибудь, чтобы поблагодарить тебя.

Раф подошел к тому месту, где на возвышении лежала семейная Библия.

— Ты собираешься вписать туда имя Анны? — спросила Шарлотта.

— Да, и обещаю сделать это тщательно и аккуратно.

Он обмакнул перо в чернильницу и вывел на странице: «Анна Эммелина Лукас, женщина».

— Вот. Подробности мы добавим позже.

Шарлотта, нахмурившись, перевернула страницу назад, к списку всех Дотри, имена которых были записаны разным почеркам.

— Мэрион Дотри, — произнесла она, проведя кончиком пальца по выцветшей строчке. — Я помню, что видела это имя, когда мы пытались связаться с твоими родственниками после смерти покойного герцога. И еще раз, когда Николь искала родственниц, которые могли бы сопровождать ее во время поездки в Лондон. Никто из нас не понял, что ошибается.

— Мэрион Дотри — темная овечка, — сказал Раф, закрывая Библию. — Изгнанная из своей семьи, лишенная наследства, оказавшаяся в опале. От этой девушки откупились и выдали ее замуж за брата нашего Грейсона, как только она излечилась, — мы так и не поняли, что там произошло. Пойдем, — Раф обнял Шарлотту за талию, — расскажем девочкам хорошую новость.

— Раф, подожди, — не отступала Шарлотта. — Я знаю, что он умер — кому, как не мне, знать об этом, — но, если родословное древо Дотри должно быть полным, Хью Хобарт Дотри должен быть здесь записан. Мы видели брачное свидетельство, которое он держал в своей комнате в… заведении Лотти Ласти. Отверженная своей семьей или нет, Мэрион вышла замуж за отца Хью. Если бы… если б ты погиб на войне, Хью был бы следующим в роду, кто стал бы герцогом Ашерстом.

— И я не был бы герцогом Ашерстом, если бы он не убил моего дядю и кузенов. Хотя, боюсь, следует сказать, Хью действительно был похож на них во многих отношениях. Чарли, если бы его имя было записано в Библии, я, как глава семьи, был бы обязан вычеркнуть его. И если ты по этому поводу испытываешь какое-то чувство вины…

Шарлотта энергично покачала головой:

— Не испытываю. На самом деле, Раф, хотя иногда со страхом вспоминаю о том, что сделала, я нисколько не сожалею об этом. И я бы сделала это снова.

Раф наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Я верю тебе. Ты самая храбрая женщина, которую я знаю. Фитц носил бы тебя на руках, если б ты была его солдатом. Мне, конечно, пришлось присвоить себе всю честь, заявив, будто это я избавил мир от моего злосчастного кузена и защитил тебя и Николь, но на самом деле я бы предпочел открыто назвать вас обеих героинями.

— Николь это понравилось бы, — сказала Шарлотта, когда они рука об руку направились к коридору. — Думаю, они сейчас в западном саду. Лидия собиралась попросить цветов у Хигби, чтобы посадить их для Фитца.

Памятник, который Раф установил в западном саду в честь своего лучшего друга, — внушительный обелиск из черного мрамора с вырезанной надписью «Капитану Свейну Макналти Фитцджеральду — солдату, другу и брату» — значительно утратил свою строгость, когда Лидия развела вокруг него цветник. Но, возможно, Фитцу понравилось бы и это.

— Раф! Гораздо проще было бы пройти через комнату для завтрака, — сказала Шарлотта, когда он направил ее к вестибюлю.

• Предыдущая
• 59/60
• Следующая