Саботажник - Скотт Джастин - Страница 57

Рядом с далеким лагерем лесорубов заполнялось водой огромное искусственное озеро. Грязная вода ежедневно поднималась в естественной чаше, образованной тремя горными склонами, соединявшимися у реки Каскейд. Четвертую сторону образовывала дамба из сброшенных камней и бревен. Она возвышалась на пятьдесят футов над первоначальной каменной кладкой. Эта каменная стена создавала поток, приводивший в движение пилы. Теперь энергию давали «паровые ослы», которых новый владелец «Восточно-орегонской лесопильной компании» привез по частям на запряженных быками телегах. Прежний фабричный пруд поглотило все более углублявшееся озеро. Пришлось дважды переносить амбары, бараки и столовые, чтобы уйти от поднимающейся воды.

Саботажник гордился этой дамбой.

Он построил ее по принципу бобровой запруды: она регулировала поступление воды, но не останавливала его совсем. Однако на строительстве дамбы он использовал исполинские стволы, а не ветки, и камни размером с человека, а не грязь. Цель была такова: накопить огромное количество воды, но в то же время пропускать достаточно ее, чтобы не вызывать подозрений. И если в городе Каскейде река была чуть ниже обычного для осени уровня, никто из горожан этого не заметил. А поскольку мост через каньон реки Каскейд соорудили недавно, никаких старых отметок подъема уровня воды на каменных быках не было, сравнивать не с чем.

Управляющий Гаррет ни разу не спросил ни о цели создания этого озера, ни об огромных вложениях в предприятие, которое никогда эти вложения не окупит. Фирма Саботажника, тайно перекупившая лесопилку, платила управляющему хорошие деньги за каждую доску и каждую шпалу, доставленную на железную дорогу. И Гаррета заботило лишь одно: пока снега не заставили прекратить работы, выжать из каждого лесоруба сколько в человеческих силах.

От осенних дождей вздулись бесконечные ручьи, питавшие реку, и озеро продолжало подниматься. С горьким юмором Саботажник назвал его «Лилиан» — в честь упрямой девушки, отвергшей его. Он подсчитал, что в озере уже собралось больше миллиона тонн воды. Озеро Лилиан с миллионом тонн воды — вот его страховой полис на случай, если изъяны конструкции, которые он обеспечил, все же не заставят мост обрушиться.

Он повернул лошадь и с милю ехал вверх по тропе к бревенчатой хижине на поляне у ручья. Рядом под брезентовым навесом были заготовлены дрова. От очага, сложенного из скрепленных глиной камней, поднимался дым. Единственное окно выходило на дорогу. Ружейные бойницы в четырех стенах давали зону обстрела 360 градусов.

Из двери вышел Филип Доу, плотный, уверенный в своих силах мужчина лет сорока, чисто выбритый, с густыми, кудрявыми черными волосами. Родом из Чикаго, он был одет неподходяще, не для лесной хижины — в темный костюм и котелок.

Его острый взгляд и бесстрастное лицо могли принадлежать ветерану-полицейскому, или армейскому снайперу, или убийце. Он и был убийцей, а Ассоциация владельцев шахт назначила за него (живого или мертвого) награду в десять тысяч долларов. Хотя все шестнадцать лет после жестоких забастовок в Кер-д’Алене Филип Доу, по его словам, убивал «плутократов, аристократов и прочих дегенератов».

Холодная голова, талант вождя и суровый кодекс чести, который превыше всего ставил верность, сделали Доу единственным исключением из правила Чарлза Кинкейда не оставлять в живых соучастников, видевших его лицо, тем более знающих, кто он на самом деле. Когда убийство губернатора Стененберга сделало Северное Айдахо слишком негостеприимным для Доу, Кинкейд предоставил ему убежище. Смертоносный мастер свинчатки, ножа, пистолета и взрывчатки был в полной безопасности в этой лесной хижине в лагере лесорубов Саботажника; он был трогательно благодарен и предан как пес.

— Исаак Белл сегодня вечером спустится в охотничий домик на банкет. Я разработал план засады.

— Людей Ван Дорна убить нелегко, — ответил Доу, не жалуясь, но констатируя факт.

— Кто-нибудь из твоих парней готов на это?

Под «парнями» Доу подразумевал бригаду крепких лесорубов, из которых создал сильную банду. Многие скрывались от властей, поэтому и оказались в глухом лесном углу Орегона. Большинство предпочитало убивать за деньги, а не ломать спину, рубя деревья. Чарлз Кинкейд никогда не имел с ними дела напрямую — его никто не знал, но они под водительством Доу распространяли власть Саботажника, требовалось ли напасть на железную дорогу или запугивать получивших плату, но порой нерадивых приспешников. Двоих Кинкейд отправил в Санта-Монику — прикончить кузнеца, который видел его лицо. Но кузнец исчез, и лесорубы бежали. Безлесная, прожженная солнцем Южная Калифорния неподходящее место для крепких тепло одетых лесорубов с усами подковой, за чьи головы назначена награда.

— Я сам, — сказал Доу.

— Приезжает его женщина, — сказал Саботажник. — Возможно, он отвлечется. Поэтому им легче будет застать его врасплох.

— Но все равно я уберу его сам, сенатор. Это меньшее, что я для вас могу сделать.

— Я высоко ценю вашу готовность, Филип, — ответил Кинкейд, зная, что кодекс чести Доу требует известной цветистости выражений.

— Как выглядит этот Белл? Я слышал о нем, но никогда не видел.

— Исаак Белл примерно с меня ростом. На самом деле чуть выше. Сложен, как я, хотя, может, чуть худощавее. Строгое лицо — такие бывают у юристов. Светлые волосы и усы. И, конечно, на банкет он оденется щеголем. Вот, посмотрите план. Женщина остановилась в поезде Хеннеси. Работу нужно сделать поздно вечером, когда они вернутся с банкета. У Хеннеси бессонница. Он всегда приглашает гостей выпить на сон грядущий…

Они прошли в хижину, которую Доу содержал в идеальной чистоте. На столе, накрытом клеенкой, Саботажник расстелил план «особого» поезда Хеннеси.

— Назад от локомотива и тендера. № 1 — личный вагон Хеннеси, как и № 2. Затем багажный вагон с проходом через него. Дальше вагоны с отдельными номерами для гостей, № 3 и № 4, вагон-ресторан, спальные «пуллманы», гостиная. Граница — багажный вагон. Через него нельзя пройти без приглашения. Невеста Белла будет в вагоне № 4, четвертое купе, в хвосте вагона. Белл в том же вагоне, первое купе. Она ляжет первой. Он для виду задержится.

— Почему?

— Они еще не женаты.

Филип Доу взглянул с удивлением.

— Я что-то упустил?

— Да, здесь все точь-в-точь, как на выходных где-нибудь в загородном доме, только в поезде, — объяснил Кинкейд. — Понятливый хозяин так распределяет спальни, чтобы никому не нужно было долго красться на цыпочках. Все, конечно, знают, но это «знание не для всех», если ты меня понимаешь.

Доу пожал плечами, словно собирался сказать, что важнее убивать аристократов, чем понимать их.

— Белл войдет в четвертый вагон с головного конца, со стороны гостиной Хеннеси. Пройдет до конца и постучится к ней. Когда она откроет, чтобы впустить его, ты появишься вот из этой ниши — здесь купе проводника. Рекомендую использовать свинчатку — меньше шума… но, конечно, подробности оставляю на твое усмотрение.

Филип Доу провел по схеме наманикюренным ногтем, обдумывая план. Если он и был способен на какие-то чувства, то сенатор ему нравился. Доу никогда не забывал, что сенатор заступился за него, когда любой другой выдал бы его полиции ради вознаграждения. К тому же Кинкейд знал, как добиться своего. Отличный план, простой и ясный. Хотя от женщины можно ждать неприятностей. В Айдахо его ждет палач, поэтому попасться нельзя. Придется убить ее, прежде чем она закричит.

Свинчатка? Разумно. Конечно, выстрел наделает слишком много шума, а нож… малейшая ошибка, и поднимется страшный крик. К тому же, насколько Филипа научила его бурная жизнь, свинчаткой он убил больше врагов, чем пистолетом, ножом и взрывчаткой вместе взятыми. Сильный удар кастетом в висок обычно ломает кость. Всегда мозги наружу.

— Позвольте спросить вас кое о чем, сенатор?

— О чем?

— Вы хотите уничтожить Осгуда Хеннеси?

Кинкейд отвел взгляд, чтобы Доу не видел его глаз: лишь мгновение отделяло головореза от смертельного удара кочергой, которой сенатор мешал угли в очаге.