Саботажник - Скотт Джастин - Страница 10

У нас с мистером Беллом уже состоялся долгий разговор с ведущими инженерами и администраторами компании. Мистер Белл знает все, что знаем мы. А именно: если этот так называемый Саботажник хочет помешать нам вести дорогу через Каскады, он может сделать это шестью различными способами.

Пустить под откос поезд, манипулируя стрелками, которые пропускают один состав за другим. Или манипулировать телеграфом, с помощью которого диспетчеры управляют движением поездов.

Уничтожить мост. Он уже взорвал туннель, может взорвать и мост.

Совершить диверсию в мастерских и литейных, обслуживающих строительство кратчайшего пути. Скорее всего, в Сакраменто. Или в Ред-Блаффе, где мы производим тросы для моста в Каскадах.

Устроить пожар в паровозном депо, когда в нем обслуживают много локомотивов.

Заминировать рельсы.

Всякий раз, когда ему это удается, гибнут невинные люди и он повергает наших рабочих в панику.

По просьбе мистера Белла мы разместили свою «армию» в местах наибольшего риска. Наши «солдаты» на месте и ждут ваших указаний, джентльмены. Мистер Белл покажет вам эти места, а я тем временем налью себе выпить.

Уотт без извинений пошел через гостиную прямо к бару. Исаак Белл сказал:

— Слушайте внимательно. Нас ждет работа, словно нарочно для нас созданная.

К полуночи в дальней гостиной мисс Энн серьезное совещание сменил смех молодых женщин. Детективы Ван Дорна разошлись, они выходили незаметно по одному, по двое, и в библиотеке мисс Энн, комнате без окон в глубине дома, остались только Исаак Белл и Арчи Эббот; здесь они продолжали изучать карты железной дороги.

Арчи Эббот, в ущерб достоверности своего обличья бродяги, налил в хрустальный бокал коньяк «Наполеон» двенадцатилетней выдержки и с видом знатока и гурмана оценивающе вдохнул запах.

— Замечание Вебера и Филдса о кражах на поездах с взрывчаткой очень уместно. Пропажа взрывчатки — это сигнал тревоги.

— Конечно, если он просто не покупает ее в каком-нибудь магазине.

Арчи поднял бокал, чтобы произнести тост.

— За уничтожение Саботажника! Пусть ветер дует ему в лицо, а горячее солнце ослепит!

Тщательно лелеемый выговор Арчи свидетельствовал, что он родом из Адской Кухни Нью-Йорка. [2]Впрочем, Арчи владел множеством говоров под стать разным обличьям. Он стал детективом только после того, как его аристократическая семья, обедневшая в результате Паники 93 года, запретила ему становиться актером. Впервые они встретились, когда Исаак Белл боксировал, защищая цвета Йеля, а неизбежный хор сторонников Принстона прославлял Арчибальда Эйнджела Эббота Четвертого.

— Все слабые места учтены?

— Похоже.

— А почему ты такой недовольный, Исаак?

— Как сказал Уотт, железная дорога велика.

— О да. — Арчи сделал глоток и снова склонился к карте. Его высокий лоб прорезали морщины. — Кто присматривает за Редцингом-сортировочным?

— Ближе всего Льюис и Минальго, — с неудовольствием ответил Белл.

— «…Первый был растяпа, олух, — сказал Арчи, цитируя свое любимое стихотворение о бейсболе «Кейси у биты», — Баба и болван — второй». [3]

Белл согласно кивнул и, думая о списке детективов, сказал:

— Пожалуй, перемещу их в Глендейл, а Реддинг поручу Хэтфилду.

— В Глендейл? Я бы перевел их в Мехико.

— Я тоже, будь у меня лишние люди. Но Глендейл достаточно далеко. Не думаю, что следует беспокоиться из-за Глендейла. Он в семистах милях от дороги через Каскады… — Он достал золотые часы. — На сегодня мы сделали все, что могли. В моем номере в отеле есть свободная комната. Если, конечно, я сумею провести тебя в таком костюме мимо их охранника.

Эббот мотнул головой.

— Спасибо, но, когда я проходил через кухню, повариха пообещала мне поздний ужин.

Белл, удивляясь старому другу, покачал головой.

— Только ты, Арчи, способен, оказавшись в борделе, провести ночь с кухаркой.

— Я просмотрел расписание поездов, — сказал в ответ Арчи. — Передавай мой привет мисс Марион. Ты успеешь сесть на ночной экспресс до Сан-Франциско.

— Я так и хотел сделать, — сказал Белл, быстро вышел в ночь и направился на вокзал.

В полночь под звездным небом человек в форме и фуражке железнодорожного офисного работника приводил в движение ручные и ножные рычаги управления трехколесной велодрезиной «Каламазу» [4]на перегоне между Бербанком и Глендейлом. На этом недавно завершенном отрезке дороги от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса местность была ровная. Давя ногами на педали и нажимая на ручку руками, человек делал почти двадцать миль в час, необычную тишину нарушал только стук колес на стыке рельсов.

Дрезину использовали для наблюдения за отрядами рабочих, которые меняли изношенные или прогнившие шпалы, подсыпали гравий между поперечинами, поправляли рельсы, забивали выпавшие костыли и затягивали болты. Рама велодрезины, два основных колеса и укосина, соединявшая их с третьим, добавочным, были сделаны из прочного легкого ясеня, а колесные диски чугунные. Весь механизм весил меньше ста пятидесяти фунтов. Один человек вполне мог поставить ее на рельсы и развернуть в любую сторону или снять с путей перед идущим поездом. Саботажнику, отнюдь не калеке (за исключением случаев маскировки), нетрудно будет сбросить механизм с насыпи, когда надобность в нем отпадет.

Ко второму сиденью рядом с человеком привязаны лом, гаечный ключ, гвоздодер — вытаскивать костыли — и предмет, который ни один рабочий не решился бы оставить на рельсах, крюк почти два фута длиной, изготовленный из чугунного якоря, от которого отпилили лапу.

Дрезину Саботажник угнал. Взломал дощатый склад на краю депо в Бербанке — на этом складе ее держал инспектор Южно-Тихоокеанской — и перенес на рельсы. В том маловероятном случае, если какой-нибудь железнодорожный полицейский или деревенский констебль спросит, что он делает ночью на главном пути, форма железнодорожника обеспечит ему две необходимые добавочные секунды. Вполне достаточно, чтобы дать достойный ответ, достав из-за голенища нож.

Оставив позади огни Бербанка и проезжая мимо темных ферм, он быстро привык к звездному свету. Через полчаса в десяти милях к северу от Лос-Анджелеса он замедлил ход, узнав неровные углы и ограждение эстакады, перекинутой через сухое русло. Дрезина проехала по эстакаде. Дальше рельсы круто сворачивали направо, параллельно руслу.

Услышав щелчок колес на соединении двух рельсов, он через несколько ярдов остановился. Отвязал инструменты и опустился на щебень насыпи, опираясь коленями на деревянную шпалу. Нащупав в темноте стык рельсов, он отыскал стыковую накладку — плоскую металлическую полоску, соединявшую рельсы. Гвоздодером вытащил костыль, крепивший накладку. Потом гаечным ключом ослабил четыре гайки, державшие накладку, и свинтил их. Три болта, три гайки и саму накладку он бросил вниз с крутой насыпи — теперь даже самый зоркий машинист их не заметит. Четвертый болт он продел в отверстие, просверленное в веретене якоря.

И выругался от неожиданной боли.

Он порезал палец о металлическую заусеницу. Проклиная пьяницу-кузнеца, который не додумался загладить края просверленного отверстия, он обвязал палец носовым платком, чтобы остановить кровотечение. Неловко навинтил гайку на болт. Гаечным ключом затянул, чтобы крюк держался вертикально. Рог крюка смотрел на запад, в ту сторону, откуда должен был прийти «Коуст лайн лимитед».

«Коуст лайн», экспресс, скорый поезд, преодолевавший большие расстояния между городами, проезжал новый туннель в горах Санта-Сузана и от Санта-Барбары через Окснард, Бербанк и Глендейл направлялся в Лос-Анджелес.

Неожиданно Саботажник почувствовал дрожь рельсов. Он вскочил. «Коуст лайн лимитед» сегодня должен был опоздать. Если это он, то ему много удалось наверстать. А если нет, Саботажник зря потратил время и силы на бесполезный молоковоз.