Саботажник - Скотт Джастин - Страница 1

Выше снеговой линии немецкие Альпы вгрызались в небо, как челюсти древнего хищника. Темные тучи окутывали продуваемые ветром вершины, и зазубренные скалы, казалось, двигались, словно пробуждающийся зверь. Два человека, оба немолодые и сильные, смотрели на эту картину с балкона отеля для горнолыжников.

Ганс Грандзау — проводник с обветренным лицом, морщинистым, как скалы, и шестидесятилетним опытом блужданий по этим зимним склонам. Вчера вечером он обещал, что подует восточный ветер и сибирский холод ворвется в теплый средиземноморский воздух снежной вьюгой.

Человек, которому Ганс пообещал снег, американец, высокий, в светлых волосах и усах проблески серебра. На нем был спортивного кроя костюм из плотного твида, на голове теплая шапка, на шее толстый шерстяной шарф в темно-синюю и белую полоску с гербом Брэнфордского колледжа. Его одежда была типичной для состоятельного туриста, приехавшего в Альпы заняться зимним спортом. Но этот человек не отрывал пристального ледяного взгляда от каменного замка, одиноко стоящего в десяти милях от них, в горах.

Замок возвышался здесь уже тысячу лет. Зимние снега почти полностью скрывали его, он вечно оставался в тени вздымающейся над ним вершины. Несколькими милями ниже — подъем слишком труден, чтобы отнестись к нему легкомысленно, — лежала деревня. Американец смотрел, как к ней приближался столб дыма. Паровоз, выпускавший этот дым, был чересчур далеко, чтобы разглядеть его, но американец знал: там проходит железнодорожная ветка, уходящая за границу, к Инсбруку. Круг замкнулся, мрачно думал он. Двадцать семь лет назад на железной дороге в горах совершилось преступление. Сегодня его расследование закончится — так или иначе, — и тоже на горной железной дороге.

— Вы уверены, что готовы? — спросил проводник. — Подъем крутой. Ветер будет резать, как ножом.

— Я подготовлен не хуже вас, старина.

И, чтобы убедить Ганса, он рассказал, как целый месяц готовился вместе с норвежскими горнолыжными войсками; для этого ему пришлось неофициально стать участником военной программы США по подготовке к войне в горах.

— Я не знал, что американские войска готовят в Норвегии, — сдержанно сказал немец.

Голубые глаза американца чуть потемнели, и он улыбнулся уголками губ.

— Просто на случай, если придется вернуться сюда и положить конец очередной войне.

Ганс тоже улыбнулся. Американец знал, что это гордый ветеран Альпийского корпуса, элитной немецкой горной дивизии, созданной кайзером Вильгельмом в войну 1914–1918 годов, но нацистам, недавно захватившим власть в Германии и угрожающим вовлечь Европу в новую войну, он не друг.

Американец осмотрелся, желая убедиться, что они одни. В коридоре за балконной дверью чистила ковер пожилая горничная в черном платье и белом переднике. Он дождался, пока она уйдет, взял большой рукой кожаный мешочек со швейцарскими двадцатифранковыми золотыми монетами и передал проводнику.

— Вся оплата вперед. Договор таков: если я от вас отстану, вы бросаете меня и возвращаетесь. Принесите лыжи. Встретимся у начала подъемного троса.

Он торопливо направился в свой роскошный, отделанный деревянными панелями номер; из-за толстых ковров и веселого пламени в камине казалось, что за окном еще холоднее. Быстро переоделся в брюки из водонепроницаемого габардина, заправил их в толстые шерстяные носки, обул башмаки на шнуровке, надел два легких шерстяных свитера, кожаный жилет — защиту от ветра и габардиновый пиджак до бедер, который не стал застегивать.

В дверь постучали. Вошел молодой сыщик из берлинского отделения Джеффри Деннис, в тирольской шляпе и костюме из магазина готового платья. Джеффри умен, энергичен и пунктуален. Но у него нет опыта работы за пределами города.

— Снега по-прежнему нет?

— Дайте всем сигнал начинать, — ответил старший. — Через час тут в шаге от себя ничего не увидишь.

Деннис передал ему небольшой рюкзак.

— Документы для вас и для вашего… гм… «багажа». Поезд пересекает границу с Австрией в полночь. В Инсбруке вас встретят. Этот паспорт годен до завтра.

Старший посмотрел в окно, на далекий замок.

— Где моя жена?

— В безопасности в Париже. В отеле «Георг Пятый».

— Какие-нибудь сообщения?

Молодой человек протянул конверт.

— Читайте!

Деннис без выражения прочел:

— Спасибо, дорогой. Лучшего празднования двадцать пятой годовщины нашей свадьбы невозможно представить.

Старший заметно успокоился. Сообщение было кодовое, о нем они условились позавчера. Она обеспечивала легенду — романтический второй медовый месяц — на случай, если его кто-нибудь узнает и начнет спрашивать, по какому он делу. Теперь она в безопасности. Время пряток миновало. Буря приближается. Он взял конверт и поднес к огню в камине. Потом внимательно проверил паспорт, визы и разрешение на пересечение границы.

— Оружие?

Компактное и легкое.

Деннис сказал:

— Это новый немецкий автомат для скрытого ношения. Но я могу дать служебный револьвер, если вы больше привыкли к старому оружию.

Взгляд голубых глаз, устремленный на далекий замок, вновь обратился на молодого человека. Высокий американец не глядя извлек магазин, проверил, что в затворе нет патронов, и, начав с того, что раскрыл предохранитель и вынул из ствола затвор и возвратную пружину, разобрал автомат. Это заняло у него двенадцать секунд. По-прежнему глядя в лицо курьеру, он за десять секунд собрал автомат.

— Годится.

Молодой человек начал понимать, что стал свидетелем работы аса. Не сдержавшись, он спросил:

— Сколько вы тренировались, чтобы так научиться?

На строгом лице показалась неожиданно теплая улыбка, и человек не без юмора ответил:

— Попрактикуйтесь всего одну ночь под дождем, Джефф, когда в вас стреляют, и быстро освоите.

Когда он добрался до подъемного троса, шел густой снег и он едва различал гряду, с которой начинались лыжные трассы. Каменные вершины за грядой исчезли из виду. Взбудораженные лыжники хватались за трос, чтобы успеть еще раз спуститься с горы, прежде чем проводники по соображениям безопасности запретят подъем. Ганс принес новые, современные лыжи, по краям которых были прикреплены стальные полоски.

— Ветер усиливается, — объяснил он присутствие этих полосок. — На вершинах лед.

Они встали в гибкие крепления, застегнули их, надели перчатки, взяли палки и прошли через редеющую толпу к тросу, который проходил через ролик, вращаемый шумным двигателем. Взялись за трос, их дернуло, и они начали подниматься. Типичная картина: богатый, уже пожилой американец в поисках приключений и его личный инструктор, достаточно взрослый и благоразумный, чтобы благополучно вернуть клиента в отель к тому времени, когда пора одеваться на ужин.

Ветер наверху был сильный и постоянно менял направление, бросая в лицо вихри снега. На мгновение за группой лыжников, ждавших очереди на подъем, ничего не стало видно. Но тотчас открылся отель, маленький, как кукольный домик, в нижней части склона, и высокие вершины над ним. Американец и Ганс по гребню отошли подальше от толпы. И вдруг, когда никто на них не смотрел, перевалили через вершину и начали спуск по противоположному склону.

Их лыжи оставляли свежий след на нетронутом снегу.

Голоса лыжников и гул двигателя мгновенно затихли. Снег бесшумно ложился на шерстяную одежду. Было так тихо, что они отчетливо различали звуки того, как металлические кромки лыж режут снег, слышали свое дыхание и стук сердец. Ганс прошел вниз по склону около мили, и они остановились под навесом, образованным выступом скалы. Здесь лежали легкие самодельные сани.

Сани были переделаны из носилок Робертсона — складных носилок особой конструкции из дерева и брезента, предназначенных для переноски раненых моряков по узким переходам корабля. «Сани» поставили на лыжи; Ганс тянул их за веревку, обвязанную вокруг пояса. Веревкой он обмотал и лыжную палку, которой пользовался, чтобы тормозить на спуске. Прошел еще милю по другому, более пологому склону. У начала крутого подъема они прикрепили к полозьям тюленью шкуру. Ворс, направленный назад, увеличивал трение и помогал подниматься, не соскальзывая на крутых местах.