Ашерон (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 17
- Предыдущая
- 17/176
- Следующая
— Некоторые. У них есть несколько гласных дифтонгов, которых у нас нет.
Майя нахмурилась.
— Их язык похож на наш греческий?
Я улыбнулась ее невинному вопросу.
— Их язык очень похож на наш. Так похож, что иногда ты можешь понять о чем говорят, даже не зная значения слов. Но это отдельный язык. Лично я говорю на нем плохо, но Ашерон свободно им владеет.
Ее лицо просияло, и она повернулась к Ашерону.
— Ты можешь меня научить ему?
Размышление промелькнуло на его лице.
— Если хочешь, но это не очень красивый язык.
Я была полностью с ним не согласна. В отличие от греческого, в атлантском языке была такая особая мелодичность, казалось, что люди поют, а не говорят. Его было приятно слушать, но потом я вспомнила о том, что пережил Ашерон в Атлантиде, и поняла его выражение насчет уродства людей и их языка. Он снова обратил свое внимание на меня.
— У жителей Атлантиды и греков одни и те же Боги?
Майя засмеялась.
— Разве ты не знаешь о Богах, Ашерон?
Он покачал головой.
— Я только знаю имя Зевса, потому что многие используют его, чтобы клясться, а также знаю Ахрона и Апполими.
Я нахмурилась при упоминании имен короля и королевы Атлантского пантеона.
— Откуда ты знаешь их имена?
Он не ответил, но выражение его лица пробудило во мне подозрение, что они были одними из тех, кого он слышал в своей голове.
— Ну, — сказала я, пытаясь справиться с обрушившимся на меня шоком, — Зевс-король Олимпийских богов и его королева Гера.
— Я люблю Артемиду, — сказала Майя, — она богиня охоты и деторождения. Она спасла мою мать, когда я родилась, и мы были больны. Повитуха сказала, что мы обе умрем., но отец пожертвовал дары Артемиде и она спасла нас.
Ашерон улыбнулся.
— Она должно быть и вправду великая богиня, и я в долгу перед ней за то, что она позволила тебе родиться.
Майя лучезарно улыбнулась в счастливом удовлетворении.
После обеда я провела быстрый урок о греческих богах, но в отличие от письма, Ашерон постоянно путал их имена и титулы. Было такое ощущение, что они были чужды ему, и он не мог отличить одного от другого. Он постоянно путал их. Мы провели много часов за этим делом, пока Майя не заснула, сидя рядом с Ашероном. Его черты смягчились, когда он посмотрел на нее и взял себе на руки.
— Она сегодня потрудилась хорошо. В один момент она может трещать без умолку, а в другой — уже спит без задних ног. Я никогда такого раньше не видел.
Я улыбнулась, когда теплота прошла сквозь меня. Он выглядел так мило, держа ее, как защитник — отец. Несмотря на все горе из его прошлого, он все еще был способен на сострадание и нежность. И это никогда не перестанет меня удивлять.
— Ты ведь любишь ее?
Его выражение сначала стало чистым ужасом, а потом сменилось явной яростью.
— Я никогда не прикоснусь к ней ТАК!
Его злоба огорошила меня, пока до меня не дошло, почему он так злился. В его мире любовь значила физический акт, но никак не эмоции. От одной только мысли у меня заболело сердце.
— Любовь не значит только секс, Ашерон. В ее чистейшей форме любовь не имеет ничего общего с физическим актом.
Непонимание пробежало по его лицу.
— Что ты имеешь ввиду?
Я приблизилась к девочке, которую он держал в своих мускулистых руках, как в убежище.
— Когда ты смотришь на Майю, твое сердце смягчается, не так ли?
Он кивнул.
— Когда ты смотришь на нее, все, чего ты хочешь это защитить ее от бед и заботиться о ней?
— Да.
Я улыбнулась ему.
— Ты ничего не хочешь от нее, только сделать ее счастливой?
Он махнул головой, с любопытством изучая мое лицо.
— Откуда ты знаешь это?
— Потому что тоже самое я чувствую к тебе, младший брат. Любовь, которую испытываешь ты к ней, это то же чувство, которое всплывает во мне, когда я думаю о тебе. Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, как бы трудно не было, я всегда буду рядом с тобой так быстро, как только смогу.
Он сглотнул, когда в его головокружительных глазах появился испуганный взгляд.
— Ты любишь меня?
— Каждой частичкой своего сердца. И я сделаю все, что угодно, чтобы ты был в безопасности.
Впервые с тех самых пор, как мы приехали сюда, я, наконец, почувствовала, что мне удалось достучаться до него, а потом произошла самая удивительная вещь. Ашерон взял мою руку.
— Тогда я люблю тебя, Рисса.
Слезы застилали мне глаза от избытка чувств.
— Я тоже тебя люблю, акрибос. Я не хочу, чтобы ты когда-либо в этом сомневался.
— Я не буду, — он сжал мою руку, — спасибо, что пришла и забрала меня!
Ни одно слово не значило для меня того, что значило это его прикосновение. В моем горле пересохло так, что я не могла даже говорить, когда он отпустил мою руку и поднялся, чтобы отнести Майю ее матери. Я смотрела, как он уходит, и молилась каждой частичкой своей души, чтобы его чувства ко мне оставались неизменными. Я смогу пережить все, но только не ненависть моего брата.
Глава 14
19 марта,9531 г. до н. э.
Сегодня я решила научить Ашерона читать по свиткам, которые были у меня в комнате. Едва мы начали, как я заметила изменения в нем. Шарики из его языка исчезли.
— Ты вытащил их, — выдохнула я, не веря своим глазам. На его лице отражалась и робость, и гордость.
— Я заставил себя поверить тебе. Ты сказала, что здесь я в безопасности, и никто не заберет меня снова. Я хочу в это верить. Поэтому я и вытащил их. И я буду верить богам, что они все-таки оставят меня с тобой.
Я взяла его лицо в свои руки, радуясь еще больше от того, что он не отпрянул, и обняла изо всех сил.
— Ты в безопасности здесь, младший брат. Я клянусь тебе.
Впервые за все время, он обвил меня своими руками и обнял в ответ. Никогда меня еще так не обнимали. Я услышала, что кто-то покашливает. Повернувшись, я увидела Петру в дверях с вином и сыром.
— Я подумала, что вы двое захотите перекусить.
Я кивнула и отошла.
— Это было бы замечательно. Спасибо.
Она поклонилась мне прежде, чем поставить поднос на маленький столик.
Когда мы остались одни, Ашерон спросил.
— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выйти замуж?
Я колебалась, пока наполняла чашки.
— Я думаю, иногда и мне интересно, почему до сих пор отец не нашел мне мужа. Ведь многие принцессы выходят замуж намного раньше. Но отец говорит, что не может найти хоть кого-то стоящего, — я улыбнулась, — по правде говоря, я и не очень тороплюсь. Я видела очень много моих подруг, которые вышли замуж за чудовищ. Поэтому если отец хочет мне найти более нежного мужа, я конечно подожду. А почему ты спрашиваешь?
— Я подумал о Петре и ее муже. Ты когда-нибудь замечала, как им весело, когда они вместе? И когда они врозь, их одолевает грусть. Такое ощущение, что они не могут прожить друг без друга и нескольких минут.
Я кивнула.
— Они очень сильно любят друг друга. Жаль, что не во всех семейных парах присутствует такая любовь.
— А наши родители похожи на них?"
Я посмотрела вдаль и стала вспоминать, как жили мои родители до рождения Стикса и Ашерона, в те дни они страстно любили друг друга. Очень редко, когда они расставались, отец сходил с ума по моей матери. И казалось, этой любви не будет конца. А потом родились их сыновья. С того рокового дня, отец терпеть не мог мою мать. Он винил ее за Ашерона.
— Ты подстилка для бога. И не отрицай этого. Иначе, как по-другому объяснить то, что он вышел из твоей утробы.
Чем больше моя мама доказывала свою невиновность, тем больше отец ненавидел ее. В конце концов, она обвинила Зевса в том, что он обманул ее и, что она понятия не имела о его присутствии в ее постели. Вместо того, чтобы приблизить этим отца, ее признание оттолкнуло его еще дальше и теперь он прекратил всяческие контакты с ней.
— Нет, Ашерон, — тихо сказала я и подала ему чашу, — они очень редко видели друг друга, пока это не превратилось просто в функцию. Отец общается в основном со Стиксом и сенаторами, а мама тем временем проводит время в обществе своих чаш.
- Предыдущая
- 17/176
- Следующая