В полночном свете (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/32
• Следующая

— Интересная женщина. Должно быть, утомительно каждый раз пытаться зарифмовать все, что хочешь сказать.

— Нет, если ты имеешь такой огромный опыт, как у нее.

Он не хотел обсуждать этот вопрос. Он просто был доволен, что Лисса ушла.

— Ты что-нибудь узнала из этого?

— Да. Я узнала, что мы можем победить его, прежде чем он убьет тебя. Это — по крайней мере, начало.

Она определенно была оптимисткой. Он же напротив…

— Можешь считать меня сумасшедшим, но по сравнению с Лиссой, Сивилла [28]кажется нормальной, а от этой встречи я получил только головную боль. Настоящие указания, как его убить, пришлись бы очень кстати.

— Верно, но в данном случае, я думаю, мы получили лучшее, на что могли рассчитывать.

— Тогда зачем мы впустую тратили наше время?

Она снисходительно потрепала его по щеке.

— Кто сказал, что мы напрасно тратили время?

— Я сказал, для справки.

— И для справки, ты не прав. Можешь мне доверять.

Да, конечно. Он не собирался совершать эту ошибку.

— Без обид, но последний человек, которому я доверял, пытался стереть меня в порошок — в профессиональной сфере и личной.

Вместо злости от его слов на ее лице появилось выражение мягкости и нежности.

— Я не дрянь, Айдан. Я бы не пришла к тебе, если бы хотела ранить.

Когда она так говорила, это имело смысл, но он не мог побороть горечь внутри себя, не хотел обжечься еще раз. Он так устал от людей, которые играют с ним, используют его, чтобы получить то, что хотят, а затем отбрасывают его в сторону в ту минуту, когда он вызвал их недовольство.

Он не был никому не нужным хламом. Он был человеком с такими же чувствами, как и у всех остальных.

Он боялся того, что Лета могла бы сделать ему, и боялся своего прошлого, но тем не менее приблизился к ней, чтобы коснуться ее щеки. Ее кожа была такой нежной, ее губы — такими манящими. В его жизни было время, когда он ни секунды не колебался бы, чтобы соблазнить такую женщину, как эта. Время, когда она оказалась бы в его кровати, — смеющаяся и обнаженная.

Теперь та его часть — мертва. Он никогда снова не будет настолько беззаботен и полон жизни. Его душу швырнули на землю, где она до сих пор и лежала, забрызганная грязью воспоминаний и страданий, настолько сильных, что он задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь восстановить хоть какую-нибудь часть того человека, которым он когда-то был.

Да и хотел ли он этого?

Было кое-что, о чем следует упомянуть, в том, чтобы быть оцепенелым. Не было никакой ответственности. Никаких обид на себя или кого-либо еще. Так жить — очень приятно, стоит только справиться с одиночеством.

Но когда он заглянул в эти глаза, такие ярко-голубые и искренние, все одиночество его жизни вдвойне обрушилось на него и сдавило грудь.

Если я сошел с ума, насколько неразумно будет поцеловать ее?

И будет ли?

И прежде чем он успел передумать, мужчина опустил голову, чтобы вкусить самые сладкие губы на свете.

Лета зарылась пальцами в мягкие волосы Айдана. Их дыхание смешалось в одно… Его поцелуй был божественен… хотя он был простым смертным. Он прижал ее ближе, и она почувствовала стальную твердость его мускулистого тела. Жар его объятий. Полную удовлетворенность в своей бессмертной душе.

Лета не должна была этого делать. Однако остановить себя она не могла. Слишком долго она не касалась мужчины. Слишком долго не позволяла любой страсти касаться своей жизни. Предполагалось, что она лишена эмоций, но вот она стоит, ощущая его присутствие каждой клеточкой своего тела.

Она сифонила [29]от него? Это было самым разумным объяснением всех этих эмоций, и все же оно не казалось правильным. Ее чувства были слишком живыми. Они ощущались как ее собственные. Это был не его гнев. Это было не его вожделение. Это было ее страстное желание, которое она, сама лично, ощущала, и оно рождалось в глубине ее колотящегося сердца. Это — ее потребность быть ближе к нему.

Боясь утратить свои чувства, Лета обняла его крепче и переместила их назад, в его домик. Она углубила поцелуй, сердце ее учащенно забилось, и кровь забурлила. Это — то, в чем она больше всего нуждалась.

Айдан.

Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него.

— Я хочу быть с тобой, Айдан, — прошептала она, обнимая его за шею.

Если честно, она ожидала, что он снова ее оттолкнет. Она, конечно, не осудила бы его, если бы он так поступил, если учесть, через что он прошел. Никто не осудил бы его за это.

Но он так не сделал. В его зеленых глазах вспыхнула страсть. Он стянул футболку через голову и заключил ее в объятия, чтобы продолжить их поцелуй.

Лета, закрыв глаза, наслаждалась его вкусом, ощущением его рук, скользящих по ее телу, а ее руки в это время исследовали его тело. Она почувствовала, как сжались и напряглись его мышцы под ее ладонями, напомнив ей тем самым о том далеком времени, когда она боялась прикоснуться к мужчине таким образом. Но это было вечность назад, и с тех пор она сильно изменилась.

В течение многих столетий Лета в одиночку боролась с Долором, пытаясь спасти от него столько людей, сколько было в ее силах. Она чувствовала, что это — ее долг, несмотря на то, что была нечувствительна ко всему, кроме боли.

Через некоторое время отсутствие чувств начало утомлять ее и ослабило ее решимость. Она научилась сифонить эмоции людей в их снах. В какой-то период времени она начала зависеть от этих эмоций и боялась превратиться в Скотоса — одного из ужасных богов сна, которые охотились на людей, чтобы заполучить их чувства. Это не обязательно было чем-то скверным, кроме тех случаев, когда они брали слишком много и сводили людей с ума, разрушая их жизни. Это — то, что она не могла позволить себе сделать с невинным человеком. И когда она поняла, что по-настоящему превращается в Скотоса, то изолировала себя и Долора.

Сейчас она не боялась эмоций Айдана или своих. Она жаждала их. Чувствовала потребность ощутить больше — и поэтому перенесла их в спальню, на кровать.

Айдан оторвался от ее губ, когда понял, где очутился.

— Отличный трюк.

— Я могу проделать еще один, лучше, чем этот.

Их одежда исчезла.

Айдан рассмеялся глубоким гортанным смехом.

— Да, это определенно кстати.

Она перекатилась так, чтобы оказаться сверху. Он поднял глаза на нее, упиваясь видом ее обнаженного тела. У нее были самые совершенные груди из всех, что он когда-либо видел, а он видел их немало, причем из числа лучших в мире. Его рот увлажнился, и он притянул ее ближе и захватил губами ее напрягшийся сосок.

Лета задрожала от дразнящего прикосновения его горячего языка. Она обхватила руками его голову, прижимая ближе к себе, в то время как у нее голова шла кругом от позабытых ощущений. Так много времени прошло с тех пор, как она занималась любовью. С тех пор, как какой-либо мужчина прикасался к ней…

Айдан зарычал глубоким горловым звуком, затем немного отодвинулся и потерся своей колючей щекой о ее нежную грудь. Она резко втянула воздух, почувствовав, как по всему ее телу пробежала дрожь.

Она пьянела от возбуждения, скользя взглядом по его телу, каждая часть которого представляла собой скульптурно вылепленные мускулы. В нем было столько силы, внутри и снаружи. И все, что она хотела сделать, — коснуться этой силы и прижать его ближе.

Но еще больше она хотела попробовать его на вкус.

Айдан наблюдал за тем, как она прокладывает дорожку из поцелуев вниз по его телу. Ее длинные черные волосы щекотали его кожу, посылая дрожь по всему телу и заставляя его пылать. Он так давно не был с женщиной, что в данный момент боялся взорваться в оргазме прежде, чем успеет толком прикоснуться к ней.

Как раз то, что нужно для его раненого эго. Он скорее умрет, чем опозорится, как какой-нибудь сексуально озабоченный школьник, в первый раз увидевший обнаженную женщину.

• Предыдущая
• 17/32
• Следующая