Танец с дьяволом - Кеньон Шеррилин - Страница 57
- Предыдущая
- 57/71
- Следующая
Он останется в изгнании навеки.
Астрид вздрогнула от мысли о том беспросветном одиночестве, что его ждет.
А что будет с ней?
Как она вернется к жизни без него? С ним так хорошо! Непредсказуемо... но этим-то и интересно!
— Астрид!
Она подняла голову, удивленная тем, что он — впервые, если не считать их общего сна, — назвал ее по имени. А она даже не заметила, что он уже не спит!
— Да?
Займись со мной любовью.
Она прикрыла глаза, впитывая эти слова так же, как свое имя из его уст. Затем лукаво изогнула бровь:
Зачем?
Я хочу тебя. Прямо сейчас. Хочу почувствовать, что мы с тобой связаны.
От этих слов у нее сжалось горло. Можно ли отказать в такой просьбе?
Астрид встала на колени и оседлала его бедра. Он сжал ее лицо в ладонях и, притянув к себе, обжег поцелуем.
Никогда, даже в самых смелых мечтах, она не представляла, что мужчина может быть таким: суровым — и пронзительно нежным.
Она слегка прикусила его губу.
Тебе же нужно отдохнуть!
Не хочу. Я вообще мало сплю.
Это правда: с начала их знакомства Зарек проспал дольше пары часов, лишь когда она опоила его сонным зельем. Судя по тому, что рассказывал М'Адок и что она сама увидела в его снах, Астрид хорошо понимала, почему это происходит.
И ничего так не желала, как подарить ему сладкий отдых!
Она через голову стянула с себя рубашку.
Зарек судорожно втянул воздух сквозь зубы, когда увидел ее обнаженные груди. Естество его мгновенно восстало. А ведь прошло всего несколько часов с тех пор, как они в прошлый раз тра...
Нет! Не так. Надо забыть это грязное слово, — к ней оно неприменимо!
Вот почему он так хотел ее сейчас! Жаждал сжать ее в объятиях, всем телом ощутить ее обнаженное тело.
Нет, они с Астрид совсем не «трахались». Они разделили друг с другом нечто не выразимое, не определимое словами. Простое, как воздух или пища, и бесконечно высокое.
Что же она с ним сделала?
Но в следующий миг он понял.
Астрид совершила невозможное: пробралась в его омертвевшее сердце и вернула его к жизни.
Рядом с ней Зарек вновь испытывал радость и волнение. Вновь желал — и не боялся своих желаний.
Снова стал человеком.
В ее объятиях нашел он и свою человеческую сущность, и потерянную душу.
Она важна для него, а он... он может хотя бы притвориться, что тоже что-то значит для нее.
Медленно, наслаждаясь моментом, он расстегнул на ней брюки и сунул руку внутрь, отодвигая розовый хлопок трусиков, нащупывая жаркую и влажную вагину. Его до сих пор поражало, что Астрид разрешает ему так к себе прикасаться.
Разумеется, Зарек — Темный Охотник вызывал у женщин куда больше интереса, чем Зарек — презренный раб. Но его это не изменило. Он понимал: их влечет к нему лишь оттого, что Ашерон исцелил его тело. Он грубо отталкивал женщин, предлагавших ему свою любовь; лишь изредка, устав от долгого воздержания, равнодушно овладевал ими — и тут же о них забывал.
Ни одна из них не смогла тронуть его сердца.
Астрид застонала от его нежных прикосновений.
О Зарек! — прошептала она, и легкое дыхание ее ветерком скользнуло по его щеке. — Как я люблю, когда ты трогаешь меня вот так!
И тебе неважно, что я раб, а ты богиня?
Я такая же «богиня», как ты «раб»!
Он хотел было возразить, но остановился. Ни к чему портить прекрасный миг — возможно, последний миг его счастья.
В любой момент к ним в укрытие может вломиться Танат, жаждущий их крови. Но, если Зареку суждено умереть, перед смертью он хочет еще раз испытать блаженство.
Ибо Астрид подарила ему такое наслаждение, какого он прежде и вообразить себе не мог!
Рядом с ней он преображался. Как будто внутри его просыпалось что-то, давно забытое и похороненное — радостный ребенок, мечтающий петь, смеяться, летать.
Рядом с ней было тепло.
— Знаешь, — прошептала она, — кажется, я была не права. Ты все-таки сделал из меня нимфоманку!
Улыбнувшись, Зарек расстегнул на себе брюки и спустил их до колен. Совсем снимать не стал, не желая даже на миг расставаться с Астрид.
Затем он приподнял ее и с силой насадил на себя.
Оба застонали от удовольствия.
Что-то невероятно эротичное было в этой сцене: нагая девушка, оседлавшая почти одетого мужчину. Приподнимая бедра, он сильными толчками входил в ее жаркое лоно, а руки его блуждали по ее обнаженной груди.
Астрид ахнула, ошутив, как наполняет ее мощное, твердое, как сталь, естество Зарека. Она расстегнула на нем рубашку, чтобы ощущать под руками его мускулистую грудь Мягкая кожа его штанов с каждым движением терлась о ее нагие бедра.
Вдруг он убрал руки.
А через несколько секунд Астрид ощутила, как на плечи ей ложится теплая меховая парка.
— Укройся, а то замерзнешь, — негромко объяснил он.
Астрид улыбнулась, тронутая его заботой.
Как я могу замерзнуть, когда ты — во мне?
Тогда он приподнялся и обвил ее руками. Страстно поцеловал. У Астрид перехватило дыхание.
Она громко вскрикнула, достигнув в его объятиях экстаза.
Зарек подождал, пока утихнет последний трепет ее оргазма; затем, не выходя из нее, сел и уложил ее спиной на пол.
Он снова поцеловал ее, а затем ускорил движения, стремясь достичь собственной разрядки.
И, когда это случилось, он не закрыл глаза. Нет, он неотрывно смотрел на женщину, подарившую ему это блаженство.
Она лежала под ним, тяжело дыша, глядя на него невидящими глазами. Прикосновения ее дарили рай.
В этот миг он понял: нет ничего такого, чего он не сделает ради нее. Если она о чем-то попросит, он пройдет сквозь адское пламя лишь для того, чтобы увидеть ее улыбку.
И эта мысль заставила его содрогнуться.
— Зарек!
Стиснув зубы, он отстранился от нее.
— Что?
Она взяла его за подбородок и, повернув лицом к себе, страстно поцеловала.
Не смей от меня отворачиваться!
Он задыхался от счастья, ощущая ее каждой клеточкой своего существа. Чувствуя влагу ее чрева, прохладу ее кожи.
Тепло ее дыхания и жар поцелуя.
Огонь ее страсти согревал его, прогоняя прочь столетия одиночества и боли.
«Знаешь... моя роза... я за нее в ответе, — прошептал он ей на ухо, сопроводив свои слова нежным поцелуем. — А она такая слабая!.. У нее только и есть что четыре жалких шипа...»
Астрид улыбнулась, узнав цитату из «Маленького принца».
Почему ты так любишь эту книгу? — спросила она.
Потому что, когда смотрю на небо, хочу слышать там звон колокольчика. Хочу смеяться, но не умею.
Губы Астрид дрогнули. Ей вспомнился главный урок этой книги: любовь драгоценна, даже если приносит боль. Если ты впустил кого-то в свое сердце, ты уже никогда не будешь один. Что-то очень простое — например, взгляд на небо — будет приносить тебе утешение, даже если тот, кого ты любишь, от тебя за тридевять земель.
А что, если я научу тебя смеяться?
Тогда ты сможешь меня приручить.
Вот как? А вдруг ты окажешься тем барашком без привязи, который забирается в чужие сады и ест розы? Сдается мне, от тебя — даже ручного — будут одни неприятности!
И тут Астрид ощутила нечто необыкновенное: губы Зарека под ее пальцами изогнулись, и уголки их поползли вверх.
Ага! Значит, улыбаться ты умеешь?
Улыбаться умею, принцесса. Но не слишком широко. Не показывая зубов.
То есть клыков?
Да, клыков.
Она наклонилась к нему и снова его поцеловала.
Могу поспорить, когда ты улыбаешься, ты просто красавчик!
Зарек что-то пробормотал ей в ответ и получше укутал девушку.
Астрид снова свернулась клубочком рядом с Зареком, положив голову ему на грудь. Ей нравилось слушать биение его сердца. Ощущать его силу.
Странно, но даже сейчас, когда по их следу шел безжалостный убийца, рядом с Зареком она ощущала себя в безопасности.
Но, впрочем...
«Впрочем, кажется, это иллюзия», — сказала себе Астрид, услышав над головой странный скребущий звук.
- Предыдущая
- 57/71
- Следующая
