Мой опасный возлюбленный - Сэндс Линси - Страница 65

• Предыдущая
• 65/70
• Следующая

Первым нарушил молчание Этьен.

— Открой рот, — приказал он и резко поднес пакет с кровью ко все еще торчащим клыкам, прежде чем кто-либо успел вымолвить хоть слово.

Томас подозревал, что таким образом Этьен решил заткнуть ему рот, чтобы не дать возможности высказать все те гневные упреки, которые крутились у него в голове.

— Ну а теперь, — произнес Винсент, — кто-нибудь хочет нам поведать, кто эта молодая женщина и что, черт возьми, здесь происходит?

Бастьен с поникшим видом воспроизвел события прошлой ночи.

— Вы использовали суженую Томаса в качестве наживки? — потрясенно спросил Люцерн, когда Бастьен закончил свой рассказ. — Его суженую? В то время как она еще была смертной?

Томас прикрыл глаза, он был благодарен Люцерну, его негодующая реакция лишь подтверждала, что гнев Томаса был справедливым. Для бессмертных суженая имела такую же ценность, как и сама жизнь. Смертные могли жениться и выходить замуж, могли разводиться и менять партнеров, если им вздумается, но для бессмертных суженая — это спутница на всю жизнь, союз, который заключается лишь однажды или в редких случаях — дважды, если им повезет. А ведь жизнь у бессмертных очень длинная.

— Господи Иисусе, Бастьен! О чем только ты думал? — Люцерн запустил пятерню в волосы и с возмущением произнес: — Я бы убил тебя за одни лишь подобные мысли, если бы дело касалось Кейт. И будь я проклят, но ведь ты ни за что не стал бы рисковать Терри, подставляя ее подобным образом.

— Я не подумал, — с виноватым видом признал Бастьен. — Я так беспокоился за маму, я думал, что смогу обеспечить безопасность Инес. Я полагал, что учел все непредвиденные обстоятельства.

— Мы думали, что учли все непредвиденные обстоятельства, — поправил его Этьен, признавая и собственную вину во всей этой истории.

Люцерн перевел взгляд на Этьена, затем отвел глаза, и Томас увидел, как руки Этьена сжались в кулаки. Ему вдруг пришла в голову мысль, что он не единственный, с кем два старших брата Аржено обращаются как с молодым неопытным щенком. Его гнев неожиданно ослабел, сменившись сочувствием к Этьену. Они с ним в одной лодке, подумал он и вновь посмотрел на Люцерна, когда старший кузен подошел к узкому проходу между кроватями.

Мужчина молча окинул взглядом теперь уже притихшую Инес, мрачно оценивая ее повреждения, затем повернулся к Томасу.

— Вероятно, ты очень сердит на них, не так ли?

Томас стиснул зубы, этот вопрос вновь пробудил в нем его утихший на время гнев, и неожиданно пакет у него во рту взорвался, плеснув фонтанами красной жидкости.

— Полагаю, ответ на этот вопрос получен, — холодно произнес Люцерн, стирая кровь с лица.

Терри выбежала из комнаты за чистыми полотенцами.

Сдернув взорвавшийся пакет со своих клыков, Томас, охваченный яростью, вновь попытался сесть, мечтая сомкнуть руки на горле Бастьена.

— Лежи, тигренок, — сказал Люцерн, подталкивая его на постель. — Ты недостаточно силен, чтобы бросать вызов Бастьену, тебе нужна еще кровь. Кроме того, мама никогда не простит тебе, если ты убьешь его.

Этьен тотчас поднес новый пакет к его зубам, и Томас откинулся на подушки. Вернулась Терри со стопкой полотенец, Этьен с Люцерном взяли по полотенцу и стали вытираться.

— Пожалуй, лучше переодеться, — пробормотал Этьен, поднялся и вышел из комнаты.

Люцерн присел на краешек кровати рядом с Томасом.

— Ты не должен судить Бастьена чересчур строго, Томас. Строить планы — это его стихия. Это вошло у него в привычку, он слишком давно возглавляет компанию. Я не сомневаюсь, что он обдумал все варианты, взвесил все риски и решил, что все предусмотрел. Не думаю, что он предложил бы этот план, если бы считал, что есть реальная опасность для твоей суженой. — Он помолчал, чтобы Томас обдумал услышанное, затем добавил: — И его план вполне мог сработать, если бы в конце вы все не расслабились... А это всегда самый опасный момент, — продолжил он, поморщившись. — Ты не представляешь себе, как часто самые превосходные воины погибают уже после того, как битва окончена. Я видел это. Они ослабляют бдительность, и тут — паф! — один из врагов, которого они сочли тяжело раненным, неожиданно нападает с тыла и убивает их.

Томас пристально посмотрел на него. Люцерн был не слишком разговорчив. Если уж быть точным, Томас впервые слышал от него такой развернутый монолог, как правило, он ограничивался парой слов. Этому бессмертному уже перевалило за шестьсот лет. Люцерн в молодости был воином, орудуя палашом, да и сейчас был для этого в достаточно хорошей физической форме. Он стал писателем, но когда дело доходило до разговоров, порой создавалось впечатление, что он все сказал в своих книгах и ему больше нечего добавить.

Люцерн бросил беглый взгляд на Бастьена, покачал головой и вновь посмотрел на Томаса:

— Теперь Бастьен переживает, чувствуя свою вину. Когда он принесет тебе извинения, прими их. Мы все одна семья, ведь даже бессмертные иногда ошибаются.

Томас заколебался, он посмотрел на соседнюю кровать. Рейчел и Бастьен склонились над Инес. Рейчел разрезала ее одежду и перевязывала раны, которые заживали буквально на глазах, а Бастьен поддерживал Инес в слегка приподнятом положении, подложив одну руку под шею и плечи, пытаясь напоить ее. У Инес еще не было клыков, и у них не было капельницы для внутривенного введения крови, поэтому ему приходилось вливать ей кровь небольшими порциями в горло прямо из пакета.

Люцерн похлопал его по плечу, и Томас, оглянувшись, увидел, что Этьен вернулся, а Люцерн поднимается с кровати.

— Мы с Кейт не хотим вам мешать. Мы будем внизу, и если потребуется наша помощь, дайте знать.

Томас смотрел, как они уходят, увидел, что за ними последовали Кейт, Джеки и Винсент, оставив Томаса с Инес на попечении двух других пар.

— Мне очень жаль, Томас, — обратился к нему Этьен. — Мы действительно не думали, что Инес грозит реальная опасность. Мы полагали, что обеспечим ее безопасность, иначе не предложили бы ничего подобного.

Томас помедлил, ожидая, что в нем снова поднимется знакомая волна гнева, но этого не произошло. Он был в полном изнеможении. Устало кивнув, он закрыл глаза и стал ждать, когда опустеет пакет с кровью, зажатый у него в зубах. Томас опустошил пять пакетов, прежде чем Этьен и Терри разрешили ему встать. Он тотчас подошел к соседней кровати и склонился позади Рейчел, с озабоченным видом всматриваясь в лицо Инес.

— Пока это все, что я могу сделать, — сказала Рейчел, укрывая Инес одеялом по самую шею и присаживаясь на краешек кровати. — Я вправила ей вывих, перевязала раны. Пока единственное, что мы можем делать, — это поить ее кровью. А нано сделают все остальное.

Они молчали, вглядываясь в бледное лицо Инес. Сейчас она спокойно спала, но все хорошо понимали, что это лишь временная передышка. Начнется этап, когда лекарства не смогут справиться с болью и в ее сознании будут возникать жуткие образы огня, смерти и крови. Ей будет казаться, что она горит или ее раздирают на части. И невозможно было обойти этот мучительный этап обращения.

— На тебе просто лица нет.

Томас повернулся к Этьену, который произнес эту фразу, и увидел, что тот с озабоченным видом смотрит на свою жену.

Рейчел слабо улыбнулась и прислонилась к его плечу.

— Ты тоже выглядишь не лучшим образом.

— В холодильнике внизу есть кровь и много еды, — сказал Бастьен. — Почему бы вам не взять пару пакетов и не приготовить себе что-нибудь поесть?

Этьен и Рейчел обменялись взглядами и направились к двери.

— Позовите нас, если возникнет необходимость.

Бастьен повернулся к Терри.

— Тебе следует пойти с ними. Ты тоже очень бледна.

Терри посмотрела вслед уходящей паре, но потом, окинув взглядом Томаса и Бастьена, покачала головой и сказала:

— Я останусь с тобой.

Понимая, что она не хочет оставлять их наедине, Томас открыл рот, собираясь сказать, что Бастьен прав и ей следует пойти перекусить, но Этьен опередил его.

• Предыдущая
• 65/70
• Следующая