Флирт - Гамильтон Лорел Кей - Страница 20

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая

— Не стоит. На случай, если есть кровотечение в черепе, лучше не принимать ничего, разжижающего кровь. — Он убрал руку, и я не стала ее удерживать. — Вроде бы ты падать не собираешься. Посиди так пару минут, а потом Ник поможет тебе встать. Я снова пойду успокаивать клиента.

Он сказал это с отвращением, но встал и вышел, приподняв перекошенную дверь, чтобы ее за собой закрыть. Все равно луна подсвечивала почти весь ее контур. Сарай был так стар, что я вполне могла бы оторвать доску в стене и выйти. Может, Ник для того здесь и сидел, чтобы этого не произошло.

— Где мы? — спросила я.

— В старом сарае, — ответил он.

Я выдала ему взгляд, какого этот ответ заслуживал — Ник в ответ улыбнулся.

— Ты меня понял, Никки.

— Я думаю, мы в сарае смотрителя, но сейчас это место, где тебя можно спрятать, пока ты не придешь в себя настолько, чтобы поднять мертвую.

Сделав глубокий вдох, я поняла, что чую запах старого мрамора. Почти всю свою взрослую жизнь я его ощущаю — у мрамора есть запах, если стоять достаточно близко или если мрамора много.

— Я так понимаю, мы на кладбище, где похоронена Ильза Беннингтон.

— Откуда ты знаешь, что мы на кладбище?

Я подумала, что бы соврать, но решила приберечь ложь на потом.

— Чувствую запах мраморных надгробий.

Он тоже втянул в себя воздух:

— Я тоже, но не знал, чувствуешь ли его ты. Ты же не перекидываешься — или так нам говорили.

— Пока нет, — сказала я.

— Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами:

— Всегда есть шанс, что в один прекрасный день мое тело переменится полностью. Моя ситуация слишком редка, чтобы давать далекие прогнозы. Так здесь похоронена Ильза?

— Да, он нашел старое кладбище, где уже не хоронят, чтобы нам не помешали.

— Ага. Без должных разрешений тебя могут арестовать за нарушение покоя мертвецов или еще за что-нибудь похуже.

Я повернула голову — и тут же боль стала сильнее, будто от ушиба каких-то мышц и связок. Ну, так как я могла быть сейчас мертвой, то ничего страшного. Вампирские метки Жан-Клода чертовски меня усилили, и убить меня трудно. Вспомнив о нем, я подумала, что сейчас уже ночь и я могу с ним связаться просто силой мысли.

— У тебя не получится с помощью метафизики связаться с твоим мастером-вампиром или с кем бы то ни было, Анита.

Как будто он мои мысли прочитал, хотя я чем угодно ручаюсь, что это было просто совпадение.

— Но я не...

— Ты оказалась метафизически сильнее, чем мы рассчитывали, и Джейкоб вызвал колдунью нашей группы. Она что-то такое сделала, что с этой территории тебе ни с кем не связаться ментально.

— А если кто-то попытается связаться со мной?

Он покачал головой:

— Вряд ли, Эллен свое дело знает и работает очень тщательно, да к тому же мы в двух часах езды за городом. Если даже твои ребята пробьются, Джейкоб в любом случае успеет дать снайперам команду закончить работу.

Моя была очередь понять, врет он или нет. Я втянула в себя прохладный воздух, пахнущий землей — и ничего. Он был пуст и мирен, как стоячий пруд. Какое-то ощущение дзен, очень не похожее на то, что обычно от оборотней.

— И еще: если Джейкоб или Эллен почувствуют, что ты пытаешься преодолеть ее барьер, Мика Каллахан умрет.

Это он сказал без малейшего изменения интонации, лишь пульс у него едва заметно зачастил.

Вот от этой безинтонационности у меня свело живот судорогой. Это было даже хуже, чем то, что он будничным тоном говорил об уничтожении того, кого я люблю, той оси, на которой вращается мое счастье. И то, что его это не волнует, было мне на пользу, но и во вред. Во вред — потому что при отсутствии эмоций партнером труднее манипулировать, а на пользу — потому что успокоило, помогло понять правила или их отсутствие. В эту игру я смогу играть.

Пришлось подавить в себе желание проверить барьер, который она поставила, — как пробуют запертую дверь, на всякий случай. Если эта Эллен вообще что-то умеет, она почувствует, как я испытываю барьер, и рисковать ее возможной реакцией нельзя. Если бы это была настоящая дверь, я бы ее попыталась слегка подергать, но так, чтобы не выводить стражей из терпения. А как можно «слегка подергать» метафизический барьер? Мои паранормальные возможности всегда отдают предпочтение грубой силе перед тонким исследованием, и так рисковать жизнью Мики я не могла. Но заговорила я ровным голосом — лишний балл мне за это:

— Не то чтобы я жаловалась, но почему вы все время мне грозитесь убить его первым?

— Он всего лишь твой Нимир-Радж, а остальные — звери твоего зова. Мы не знаем, какие именно возможности ты получила от своего мастера-вампира, но если ты — что-то вроде подчиненного вампира, то смерть оборотня, с которым ты связана, может привести и к твоей смерти. Ты нам нужна живой, чтобы поднять зомби, поэтому первым — Мика.

— Если их убьют...

— Да-да, ты убьешь нас всех. Мне это известно.

— Я разговаривала, пока лежала без сознания?

— Нет, но мы знаем твою репутацию. Если мы убьем кого-то, кого ты любишь, то возврата не будет, и друзьями уже нам не быть. — Он посмотрел на меня прямым взглядом, несколько испорченным упавшими на одну сторону лица прядями. Они придавали его лицу вечно молодой, несколько игривый вид, будто мальчик с такой прической вообще ничего серьезного не скажет. Но тяжесть, которая читалась в единственном глазу, была очень серьезной.

— Если вам придется убить Мику, то придется убивать и меня, потому что вы знаете: иначе я вас выслежу и убью.

— Ага. Джейкоб тебя не хочет убивать по многим причинам, но понимает: переступив определенную черту, он лишит себя выбора. — Он оперся спиной на стену сарая. — Дерево это твердое, не смотри на щели.

— Твердое или нет, но для меня эта тюрьма не слишком надежна. Зачем мы здесь?

Он слегка расцепил руки, сжимающие колени, и сказал:

— Джейкоб боится, чтобы ты меня не подчинила, как обыкновенный вампир. Я никогда раньше против него не шел, Анита, никогда. В его прайде я с девятнадцати лет, и никогда не восставал против него. Мне хочется до тебя дотронуться. Ну, да, ты красивая и все такое прочее, но дело не только в этом. У меня пальцы ноют от желания к тебе прикоснуться. Что ты со мной сделала?

Спокойствие у меня было только поверхностное: под ним пузырился страх. Может быть, он не смог бы распознать мою ложь по запаху или языку жестов, но зачем врать, если и правда сойдет?

— Я сама до конца не знаю.

Он смотрел на меня, положив голову на колени.

— Я тебе не верю.

— Ты раньше сумел почувствовать, что я лгу. Сейчас ты это чувствуешь?

— У тебя пульс зачастил, когда я заговорил о том, чтобы убить твоего Нимир-Раджа, и ты за него испугалась, так что — нет, не могу сказать. — Он нахмурился и заерзал на прохладной земле. — Почему я это тебе сказал? Надо было просто говорить, что я тебе не верю, и уж никак не давать лишней информации. Зачем я это сделал?

— Я правду сказала, Никки. Я не знаю.

— Ты могла и соврать.

— Могла бы, — ответила я. — Но тебе придется принять на веру, что не соврала.

Он посмотрел на меня взглядом, понятным даже в полутьме сарая. Взгляд, который говорил, что он ничего не принимает на веру. И он то ли засмеялся, то ли фыркнул. Все еще улыбаясь, он снова спросил:

— Что ты со мной сделала, Анита?

— Не знаю, — ответила я, и тело у меня даже стало еще спокойнее, поскольку никто в данный момент не хотел причинить вреда мне или моим близким, и адреналин стоит поэкономить на потом. Это даже не было сознательным решением — просто когда насилие или его угроза не непосредственные, я успокаиваюсь.

Улыбка у него начала гаснуть.

— Ну а если попробовать догадаться?

— Притронься ко мне, тогда я, может быть, соображу.

Это была правда. Прикосновение помогло бы мне лучше понять, что происходит, но я еще и пыталась в этой неразберихе найти союзников. Мне нужна была помощь, а он бы почувствовал, если бы я к кому-нибудь обратилась ментально. Таким образом, моим лучшим шансом на помощь был он сам.

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая