Самая темная страсть (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 70
- Предыдущая
- 70/99
- Следующая
— Что… что ты делаешь?
— Узнаю, как и говорил тебе.
Сначала он поиграл ее грудью, накрывая ее ладонями, теребя соски, пока она не задрожала.
Затем он упал на колени, его рука не покидая ее восхитительного тела, последовала за ним вниз.
— Ты хотела повеселиться, что ж я даю тебе это.
— Н-не делай этого, если собираешься остановиться на полпути.
Я проходила это столько раз за последние несколько дней и я…
— Не буду.
Запах ее возбуждения усилился, он хотел потеряться в одной страстной ночи.
— Ничто не сможет теперь остановить меня, ангел.
Ничто.
Медленно, очень медленно, он поднял край мантии.
Он не издала ни одного возгласа протеста, даже когда "мурашки" побежали по коже ее ног.
Ее гладкие, упругие ноги, были помесью меда и ванили.
Когда он открыл ее попку и увидел, что на ней ничего не одето, его член дернулся.
Прекрасная.
Даже его крылья заныли внутри своих щелей.
Моя.
В самом деле, моя.
Он поднял низ мантии до ее талии, удерживая ее возле шкафа и оставляя ее тело ниже талии обнаженным.
Он положил ладони на ее попку, и обхватил пальцами эти ее прелестные интимности.
И снова ее дыхание перехватило.
Он поцеловал каждую частичку ее тела между своими растопыринными пальцами.
— Еще? — спросил он.
— Да, — она и Гнев задышали в унисон.
Он поцеловал ее еще ниж, прикасаясь к мягкой коже ее божества — его божества и теперь, он понял, что он будет всегда преклоняться только одному созданию, из всех что были когда либо созданы.
— Аэрон, — сказала она тем самым голосом.
— Расставь ноги для меня.
Он сжал ее бедра и подтолкнул, заставляя ее ноги раздвинуться своим коленом.
Его кровь пылала словно огонь, его нужда была настолько острой, словно заточеный клинок.
— Теперь отклонись.
Так далеко как сможешь.
Легкая заминка и она сделала, как он хотел.
На мгновение, всего лишь одно мгновение, все что он мог делать — смотреть.
Такая милая.
Такая сладкая.
Такая розовая.
Такая влажная.
Для него и только него одного.
Даже сама мысль делить ее с его (опять мурлыкание) демоном вызывала отвращение.
Но он сделает это.
Он возьмет эту женщину любым способом, которым сможет.
— Хочу тебя попробовать сейчас.
Он нагнул голову и лизнул ее языком, слышав вдалеке шлепок плоти о дерево.
— Аэрон!
Он взглянул вверх.
Она положила руки на зеркало напротив себя и облакотилась веском о шкаф.
Ее веки были прикрыты, она часто дышала, зубами закусила губу.
— Не…
останавливайся, — попросила она умоляюще.
Он и не собирался.
Он провел языком по ее женскому естеству еще раз, задержавшись на ее клиторе, легко ударяя по нему, посасывая его.
Это была амброзия.
Ее.
Мягкая и слега припухлая…
из-за него.
Принимая во внимание, что он был этому причиной, ему нравилось.
Несмотря на то, что он был на взводе, он не позволил себе торопиться.
Он уже проходил это, раньше.
В этот раз, он будет смаковать.
В этот раз, он изучит каждую частичку этого прекрасного тела.
— Я почти…
Аэрон…
— Хорошая девочка.
Он задвигал языком быстрее, сильнее.
Она задвигала бедрами вперед- назад, и когда он приблизился языком к ее щелочке, он погрузил его глубоко внутрь.
Она закричала, сотрясаясь от накотившего освобождения.
Он не знал сколько времени — минут, часов, дней- прошло прежде чем она достаточно успокоилась, чтобы он мог наклониться и поцеловать, лизнуть лодыжки ее ног, которыми он так восхищался, поднимая ее мантию и уделяя пристальное внимание ее попке.
У нее были две впадинки, и пока его язык танцевал вокруг них, его руки поползи вверх…
вверх…
пока не обхватили ее груди, так как он знал ей нравилось больше всего.
Оба ее соска были все еще восхитительно твердыми, как маленькие жемчужины, и он стал перекатывать их между своими пальцами.
Еще.
— Я готова, — сказала Оливия.
— Войди в меня.
— Еще рано.
Она была влажная, но он хотел, чтобы она истекала влагой.
Он хотел, чтобы она была более чем готова.
Она была девственницей, и он облегчит ей первый раз настолько, насколько сможет.
Его первый раз был с второстепенной греческой богиней.
Одной из трех фурий.
Мегера "ревнивая", как ее называли.
Ее манера заниматься любовью была жестокой и болезненной, и это еще одна причина, по которой он избегал женщин, предпочитающих силу в своих любовниках.
С Оливией, все было не так, хотя он не знал, кого предпочитает, нежных женщин диким, или диких женщин — нежным.
Но сейчас он предпочитал Оливию.
Вставая, он провел языком вверх по ее позвоночнику, на ее спине, где должны были быть крылья, оказались шрамы, и он поцеловал их — он поднял ее мантию и снял через ее голову.
Шелковые волосы каскадом упали на ее плечи и спину, заслоняя ее грудь в зеркальном отражении.
Он подумал, что дожен видеть ее грудь, и откинул ее волосы в сторону.
Он увидел отражение ее затвердевших сосков.
Он ласково потрепал их, и она откинула свою голову на его плече, прикрыв глаза.
Он зашипел сквозь зубы, когда прижался своей эрекцией к ее ягодицам, отчаянно желаяя прикосновения.
Не будет никакого смакования, если он продлит это прикосновение.
Его рука опустилась ниже, еще ниже, пока не достигла вершинки ее естества.
Его пальцы прошли сквозь пучок темных кудрей, и внутрь этого горячего, влажного холмика.
Один, два, он вошел ими в нее.
Они оба застонали.
Аэрон поцеловал изгиб ее шеи, наблюдая за этим в зеркало.
Какое зрелище они собой представляли.
Его темное, татуированное тело позади ее.
Ее мягкое, словно облако тело извивающееся перед ним.
Он еще не видел более эротичного зрелища.
Нет.
Подожди.
Она завела руки назад, одной притянула его голову вниз для поцелуя, другая легла на его задницу, прижимая его теснее к ней.
Это было самое эротичное зрелище, которое он когда-либо видел.
— Я готова, клянусь.
Почти…
почти…
Он ввел в нее третий палец, растягивая ее, распределяя блестящую влагу.
И когда он столкнулся с доказательством ее девственности, он остановился, наслаждаясь чувством собственника, затопившим его- моя, вся моя — и затем мягко прорвался.
Моя.
Гнев закричал.
Моя.
Настойчиво.
Она напряглась, несмотря на то, что он старался успокоить ее своими губами.
— Аэрон.
Он сделал ей больно пальцами, а не членом.
— Прости.
Боль.
Будет лучше.
Клянусь.
Он говорил как неандерталец, но он просто не в состоянии был правильно сформулировать предложения.
Оливия была его.
Полностью его.
Его мозг заклинило на этой мысли, и только на ней.
Когда она расслабилась, он продложил целовать ее, играя с ее языком, вкушая ее один поцелуй за следующим более требовательным, и вскоре она опять начала извиваться перед ним, теряясь в удовольствии.
Вскоре она стала истекать влагой, как он и хотел.
Вот теперь она была готова.
Хоть он не хотел отпускаять ее ни на мгновение, все же ему пришлось, чтобы придержать свой член.
Подрагивающий он практически прыгнул в его руку, так сильно изголодавшийся по большему, что он боялся излиться в нее при первом же соприкосновении.
Надо немного расслабиться.
Он прикусил свой язык до крови, и кипящая потребность немного утихла.
Есть.
Нежно, он подтолкнул Оливию ссади и уложил ее грудью на деревянную поверхность туалетного столика. Затем он прикоснулся кончиком себя к ее входу.
— Все еще готова?
— Сейчас, Аэрон.
Сделай это сейчас!
Дюйм за дюймом он вводил его внутрь нее, позволяя ей приспособиться к его размерам, прежде чем погрузиться в нее полностью.
- Предыдущая
- 70/99
- Следующая
