Книга мёртвых - Хольбайн Вольфганг - Страница 22

— И что же нам следовало сделать? — уже резче спросил Балестрано.

— То, что я вам и говорил! — с нажимом ответил ван Вельден. — Оставить солдат в Париже и привести их сюда только после того, как мы найдем путь через пустыню. Нельзя маршировать с войском по пустыне Мохаве наугад. Это же убийство!

— Мы идем не наугад, — возразил Балестрано, и в его голосе зазвучали металлические нотки. — И ты это знаешь. К тому же мы не могли оставить солдат в Париже. Как только Некрон заметит, что мы здесь, он закроет вратаили превратит их в ловушку.

— Дай мне хотя бы один день! Оставайся здесь с войском и подожди, пока я вернусь. Поверь, я найду путь. Только знай: если я пойду один, у меня намного выше будут шансы…

— …Быть убитым? — перебил его Балестрано и покачал головой. — Нет, брат Нильс. Я понимаю и уважаю твои мотивы, но мы пойдем все вместе. Учитывая нашу задачу, ты становишься центральной фигурой всей этой операции, а потому я не могу позволить себе подвергать тебя опасности.

— Даже в том случае, если на карту поставлена жизнь пятисот наших братьев? — спросил ван Вельден.

— Дело не в количестве. Их могло бы быть и пять тысяч, — ответил Балестрано. — Если мы проиграем эту войну, брат Нильс, то на карте окажется нечто большее, чем наша жизнь или даже существование ордена.

Он не стал продолжать, но в этом и не было необходимости.

Без лишних слов Нильс ван Вельден повернулся и вскоре скрылся в палатке. Проводив его озабоченным взглядом, Балестрано неожиданно ощутил страх. Тергард. Де Ври. Сарим де Лоре… Кто же будет следующим?

Зал был огромен. Потолок устремлялся ввысь, словно крыша готического собора, достигая высоты в сто пятьдесят футов. В двух из четырех стен даже были окна, но в воздухе висело что-то мрачное, невидимое, и это что-то поглощало свет уже в нескольких ярдах от окна, поэтому зал приходилось освещать факелами и камином, так что он оказывался погруженным в неприятный багровый свет.

В центре зала находилось… Собственно говоря, что это было?

Этот предмет напоминал увеличенный до абсурда алтарь, черный монолит из впитывавшего в себя свет камня, настолько большой, что к его вершине вели двенадцать ступеней. Над камнем нависало некое подобие каменного балдахина, возвышавшегося на четырех мощных черных колоннах, которые казались живыми и вызывали омерзение — на их поверхности, вернее, под ней, что-то непрерывно подрагивало. На какой-то миг у меня сложилось впечатление, будто я различил в этом дрожании лица, человеческие лица, искаженные страшными гримасами.

Отвернувшись, я сосредоточился на том, что находилось между этими живыми колоннами, но уже через секунду пожалел о своем решении. Сколь отвратительными ни были эти черные камни, то, на что с улыбкой указал Некрон, было еще хуже.

Гробы.

Гробы длиной в два ярда, стоявшие на матовых черных пьедесталах, изготовленные из странного блестящего стекла, немного затуманенного, так что обнаженные тела людей, лежавшие в них, казались лишь размытыми пятнами.

Это были мужчина и женщина.

На мгновение я сконцентрировался на бледном лице юноши, который лежал в левом гробу. Я боялся, что сойду с ума, если взгляну на второй гроб.

Это был Шеннон. [8]Сейчас, без варварской одежды драконоборца, без своего оружия и приветливой улыбки, всегда оживлявшей его лицо, Шеннон казался еще моложе и уязвимее, чем обычно. Спящий, неподвижный, он выглядел как мальчишка, с мягкой складкой у рта, почему-то делавшей его более мужественным.

После нескольких секунд я уже просто не мог сдерживаться, и мой взгляд против воли устремился ко второму стеклянному гробу.

На голубых бархатных подушках лежала женщина.

Девушка. Стройная, с мальчишеской фигурой, темноволосая, с узким, уже не детским, но еще и не женским лицом. Присцилла.

Присцилла.

Шок, которого я ждал, ужас, радость, страх, ненависть, облегчение — какие бы чувства я ни должен был испытывать, их не было. Я ничего не чувствовал. Совершенно ничего. Почти не видя, я смотрел на застывшее тело Присциллы и осознавал, что во мне нет никаких эмоций, — лишь невероятная, засасывающая пустота.

Перехватив взгляд Тени, я понял, что это она защищает меня. Используя свои телепатические силы, она мешала моему подсознанию ввергнуть меня в пучины безумия. И за это я был благодарен ей.

— Зачем… вы мне это показываете? — с трудом разлепив губы, спросил я.

Во рту у меня пересохло, и я едва мог говорить. «Сейчас что-то случится, — промелькнуло у меня в голове. — Я чувствую это. Что-то ужасное. О Боже, сколько еще мне выносить эти муки? Неужели снова придется защищаться от самого себя?»

— Вероятно, для того чтобы посмотреть на вашу реакцию, мой дорогой Роберт, — ответил Некрон, и в его голосе зазвенела сталь: — А теперь к делу. Я предлагаю вам сделку. Вам, Крейвен, и вам, Тень.

— Сделку? — быстро переспросила Тень, чтобы я не успел сказать ничего лишнего, о чем бы впоследствии пожалел. — Не знаю, что вы можете предложить нам и что мы можем предложить вам.

— Мир, — коротко ответил Некрон.

— Мир? — Тень прищурилась.

— Что здесь смешного, дорогая? — вполне серьезно поинтересовался Некрон.

Вздохнув, он покачал головой и опустился на край гроба, в котором лежал Шеннон. Взгляд его глаз показался мне честным.

— Видите ли, вы пришли сюда для того, чтобы освободить эту девушку и, по всей вероятности, убить меня. — Он вопросительно посмотрел на меня, но ответа не получил. — Но зачем вам это?

— Зачем? — Я просто опешил.

— Вот именно, зачем? — повторил Некрон. — Ну, я серьезно. Мы оба допускали ошибки, Роберт. Я пытался возложить на вас ответственность за преступления вашего отца. С моей стороны было глупо пускать по вашему следу Шеннона. И уж совсем непростительной ошибкой стало мое решение напасть на вас и похитить эту девушку. Поверьте, я согласен признать, что все это делалось из жалкой жажды мести. — Старец улыбнулся. — Я ничего не выиграл и лишь добился того, что вы начали против меня свою маленькую личную войну. Честно говоря, это доставило мне немало неприятностей, Роберт.

— И что теперь? — раздраженно спросил я.

— Теперь вы в моей власти, — с милой улыбкой ответил Некрон. — Я мог бы убить вас. Но это было бы глупо. Глупо и бесполезно. Кроме того, это стало бы пустым расточительством. Вы талантливый юноша, Роберт.

— Встаньте, и я покажу вам, насколько я талантлив, — прошипел я.

Некрон вздохнул.

— Вот видите, Роберт, именно это я и имел в виду. Все мы — вы, я и эта прелестная элохим — тратим наши силы на то, чтобы бороться друг с другом. Я не хочу вас убивать. Я хочу вас купить.

— Вы…

— Не отвечайте, не дослушав мое предложение, — поспешно перебил меня Некрон. — И не надо мне тут рассказывать о всяких глупостях, чести и принципах. Любого можно купить. Я предлагаю вам жизнь. Жизнь вместе с вашей невестой. Жизнь в достатке и безопасности. А вдобавок бессмертие — по крайней мере, по человеческим меркам. И власть, намного большую, чем вы когда-либо могли себе представить.

— Вы сошли с ума, — пробормотал я. — Жизнь в качестве вашего вассала, Некрон? В качестве слуги ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ?

— Да, слуги ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, — подтвердил Некрон. — Но не в качестве моего вассала, а в качестве союзника. Что дурного в том, чтобы работать со мной? Я не потребую от вас ничего, что противоречило бы вашей глупой человеческой сущности. Я не стану просить вас кого-то убивать или причинять кому-то горе. Что плохого в ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ? — Сузив глаза, он чуть наклонился вперед и спросил: — Вы христианин, Роберт?

Я кивнул.

— Глубоко верующий человек?

— Если вы хотите спросить, хожу ли я в церковь, то нет, — ответил я. — Но у меня есть вера.

— Вера в Бога, которого вы никогда не видели и о действиях которого даже не имеете представления, — продолжил Некрон. — Вера в жестокого равнодушного Бога. Я мог бы убить вас сейчас, Роберт. Вы могли бы умереть в пустыне от жажды, погибнуть достойной жалости смертью, и ваш Бог не шевельнул бы и пальцем для того, чтобы спасти вас. Я же предлагаю вам кое-что другое. Я предлагаю вам служить богу, которого вы можете увидеть, богу, с которым вы можете встретиться и поговорить. И он вам ответит! И за веру в него он не потребует ничего, Роберт. Вам не нужно ничего делать, чтобы добиться его расположения. Все, в чем мы по-настоящему заинтересованы, это ваше бездействие.