Мы - истребители - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/84
• Следующая

Аэродром был обжитый, а это не очень хорошо — значит, немцы о нем знали. Да и старые воронки, обнаруженные неподалеку от строений, подтверждали это. Стриж со мной согласился. Место базирования групп нужно было переносить как можно быстрее. Почему нас посадили сюда? Именно это обсуждали мы с ним, шагая от истребителей, около которых суетились летчики и небольшая группка механиков, к ближайшему зданию.

— Странно, что нас посадили на один аэродром. Очень странно. У нас же в уставе действий охотничьих групп прописано, что это запрещено. Нужно было еще при подлете раскидать группы по местам базирования.

— Сомневаюсь, что они знают об этом уставе. Однако ты прав, я сразу после получения приказа отправил срочную телеграмму в штаб фронта, они должны были приготовиться. И сообщить коды для связи с постом ВНОС. Тут я ничего подобного не вижу.

— Еще не известно, что тут с ВНОСом, так что мы пока слепые как кутята, — скривился я, осматриваясь на ходу.

— Да, нужно было заранее отправить наземные части или подождать в Центре, пока они добираются. Если бы не срочный приказ… А с ВНОСом разберемся. Да и с этой ситуацией тоже.

— Тяжело не знать обстановку, что тут происходит. Что будем делать?

— Решим это вечером. А пока будем устраиваться тут.

— Нужно заправить дежурное звено, на случай налета. Тут есть где взять горючее? — поинтересовался я.

— Вон встречающие, сейчас узнаем.

Топливо было, так что мы заправили не только дежурное звено, но и целую эскадрилью — еще хватило и на мою пару — и выставили наблюдателей. Радист уже устанавливал радиостанцию, готовясь слушать эфир. Штаб полка размещался в полуземлянке, где до этого обитал штаб наших предшественников. В течение всего светового дня мы обживались, я же, пользуясь свободным временем, усиленно изучал карты местности, которые обнаружил в штабе. Даже не сами карты, а ориентиры, по которым работали истребители. Пока Стриж летал знакомиться с командующим фронтом, которого мы будем прикрывать, узнавать насчет «глаз и ушей» и почему нас посадили на одну площадку, когда был запрос на семь, а комиссар поехал по соседям — узнать, какие стоят части рядом, — начштаба занимался бытовыми вопросами. Готовил к ночевке полк, включая самолеты, маскируя их белыми масксетями и готовя ледяные капониры. Приданный аэродрому охранный взвод помогал силами свободной смены.

— Что думаешь? — спросил у меня майор Литвинов.

Оторвавшись от карты, я озадаченно посмотрел на него:

— Что?

— Что ты думаешь об аэродроме?

— А. Валить отсюда надо. Пока немцы о нас не знают. Побыстрее разбить полк на маленькие группы и начать свою работу, то есть охоту. Будем надеяться, комиссар узнает у соседей, где есть нормальные площадки для базирования групп, раз местные не помогают, а командир выбьет инженерный батальон для строительства аэродромов подскока.

— Думаешь, не сможем защитить аэродром?

— Не в этом дело, могут быть налеты в любой момент, а это постоянное моральное давление, будет накапливаться усталость, боевые потери. Оно нам надо?

— А подразделения ВНОС? Зенитки?

— Посты ВНОС не смогут засечь самолеты, летящие на бреющем, да и не знаем мы, в каком они состоянии, а зенитки… То есть расчеты? Вы их видели? Тридцать семь — это, конечно, хорошо, но нужны опытные расчеты. Нет, я, конечно, понимаю, что опыт приходит со временем, но его-то у нас нет! Нам нужны опытные расчеты, а не вчерашние школьники. Тренировки в Центре показали всю эффективность зенитного огня. Нужны автоматические пушки, можно даже меньшего калибра. Их тоже, конечно, осваивать надо, но они хотя бы могут поставить стену заградительного огня. Тем более мест базирования у нас будет немало, так что нужно защищать каждое из них. Не хватит нам своих зениток. Будем у штаба фронта просить.

— Да, ты прав. Как решили разбивать полк? Поэскадрильно?

— Вообще-то он уже разбит на части. Вы разве не знали?! — озадачился я. Это ведь майор оформлял на бумагах охотничьи группы, кому как не ему знать количество и качественный состав групп.

— Да знаю, конечно, но в случае меньшего количества мест базирования…

— Узнаем это позже, но все-таки я за полную разбивку и рассредоточение. Тем более разделенную на небольшие подразделения часть невозможно будет уничтожить сразу, даже при большом налете.

Задумчивый начштаба ушел проверять маскировку истребителей, а я продолжил штудировать наброски вместе с остальными свободными летчиками. Проверка маскировки — это, конечно, хорошо, но не ночью же?

Утром Стриж приказал нам знакомиться с привезенными картами местности, пока не прибыл БАО, сообщив, что с ВНОСом дело швах.

Вызвав меня и комиссара к себе, подполковник хмуро сказал:

— Садитесь. Узнал я в штабе, почему нас так приняли.

— Нас приняли за обычный истребительный полк? — попытался я угадать.

Бросив на меня быстрый взгляд, Стриж скривился:

— В моей телеграмме ошибка. Шифровальщик даты перепутал, а здешние всё на последний момент отложили. Они там сейчас бегают как наскипидаренные. Площадки не готовы, места базирования — тоже. Вообще ничего нет.

— А когда будет?

То, что будет, я не сомневался — слишком серьезно был упакован Стриж. Он мог даже перечить командующему, если приказы того поведут за собой потери с нашей стороны.

— Завтра все будет. Придется провести еще один день на этой площадке. Топливо будет к обеду, зенитки через час, а пока всем изучать карты местности.

— А ВНОС? — спросил я и получил исчерпывающий ответ.

Его фактически не существовало, так что придётся справляться своими силами. Будем надеяться, что три грузовика с мощными штатовскими рациями, приготовленные нами именно для такого случая, помогут. Причина отсутствия постов объяснялась просто: из-за отсутствия мощных радиостанций. Штатовские, что шли большим потоком в СССР, доставлялись малыми количествами и отправлялись в стрелковые части. Так что со связью здесь хоть и не так безнадежно, но и хорошего про нее не скажешь.

Бегло осмотрев карты, я определил, что они дают те же ориентиры, что и наброски, оставленные прошлым полком.

— Иди готовь машины к вылету, а я пока к командиру, — тихо сказал я своему ведомому.

— Хорошо, — так же тихо ответил он мне.

Проводив Степку, развернулся и направился в землянку, которую занимал радиовзвод, именно там сейчас находился командир.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться? — отчеканил я, спустившись вниз мимо часового.

Оторвавшись от просмотра сегодняшних переговорив немцев, Стриж вопросительно приподнял правую бровь, кивком разрешая мне продолжать.

— Разрешите вылететь на ознакомительный полет?

— Ты карты местности изучил? — по-еврейски ответил он вопросом на вопрос.

— Да. Вчера еще начал. Прошлая часть оставила тут свои, вот и воспользовался случаем. Привезенные карты изучил, сравнил, там то же самое.

— Понятно. Что с машинами?

— В порядке. Заправлены топливом и боезапасом.

— Ну… хорошо. Сдашь Евстигнееву знание местности и можешь вылетать. Во сколько собираешься?

— Через полчаса, товарищ подполковник.

Особых проблем со штурманом полка старшим лейтенантом Евстигнеевым не возникло, что я начал изучать местность еще со вчерашнего дня, он знал, так что быстро принял зачет, и я направился к комиссару. Беседовали мы с ним в основном о соседях. Их тут было аж трое. Это истребительный полк на «ишачках» — ну тот, про который мы знали. Они находились в ста километрах от нас. Потом — бомбардировочный полк, летают на Ар-2. Находятся от нас на расстоянии шестьдесят километров. И еще один бомбардировочный полк. Вернее, его остатки. Всего шесть СБ, хотя, помнится, в сорок первом в Белоруссии мы и с меньшим воевали. Базировался он в пятидесяти километрах от соседнего бомбардировочного полка, соответственно — от нас в ста десяти. Про посыльные машины можно не говорить: хотя у комфронта была связная эскадрилья, но за последние месяцы она понесла значительные потери.

• Предыдущая
• 29/84
• Следующая