Мы - истребители - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/84
- Следующая
— А, Суворов? Ты уже здесь?
— Да, товарищ комиссар. Разрешите получить разрешение на вылет?
— Вылет? Тебе что, разрешили? — удивился Агренев, отрываясь от журнала. Сидевший в углу радист и вошедший в штаб дежурный по полку приветливо мне кивнули.
— Да, вот справка.
— Ну раз справка!.. Тогда да. Даю. Ильин, позвони в общий центр управления полетов, узнай, когда будет окно.
— Есть! — откозырял лейтенант-дежурный и, подмигнув мне, стал крутить ручку телефона.
Пока он общался с ребятами Иволгина, выбивая мне время для ознакомительного полета, я беседовал с комиссаром, сообщая последние московские новости. Агренев был родом из Подмосковья и интересовался обстановкой в городе.
— Да я-то больно ничего и не знаю. Все дни носился то домой, то в госпиталь, то в студию. То туда, то обратно.
— Понятно. А что за студия?
— Хм… так песни свои на пластинки записывал, — смущенно объяснил я.
— Молодец! Много записал? Десять? Пятнадцать? — попытался узнать подробности комиссар.
— Много. Очень-очень-очень много. Две.
— Две-е-е?! Всего две-е-е?! — удивленно протянул Агренев.
— Товарищ комиссар, я вообще-то рассчитывал успеть ХОТЯ БЫ ОДНУ. Сами поймите, нужно с музыкантами разучить мелодию, а это за час не сделаешь. Потом совместное исполнение до автоматизма. Это тоже время. То, что мы записали, конечно, далеко от совершенства, по моему мнению, но все равно лучше, чем ничего. Хотя Быков — это доцент консерватории — говорил, что вышло очень даже неплохо. Заметьте, не хорошо. Ладно еще повезло, что у них был хорошо сыгранный коллектив, они буквально на лету подхватывали все, что я пытался сыграть. Все парни-студенты — настоящие талантища!
— Понятно. Действительно, ляпнул — десять-пятнадцать. Какие песни-то? Я знаю?
— Да, я их исполнял неделю назад: «Песенка велосипедиста» и «Люди встречаются».
— Почему именно их? Нет, выбор, конечно, хороший, ты их на бис постоянно исполняешь, но все же?
— Да я напел десяток, а они за эти уцепились. Сперва, конечно, за «Люди встречаются», а потом заметили, что время остается, записали и «велосипедистов».
— Они?
— При встрече Быков позвал своих коллег, вот консилиумом и решали, что мне петь. Что понравится народу. Так и выбрали.
В это время мы обнаружили, что присутствующие в помещении дежурный и радист активно греют уши.
— Товарищ комиссар, получено разрешение на взлет истребителя Ла-5 бортовой номер семь. Через… сорок минут, — глянув на часы, доложил опомнившийся лейтенант. Радист тоже вернулся к своей работе, непрестанно вызывая какого-то Чародея.
— Хорошо. Отметь в журнале.
— Есть.
Повернувшись ко мне, комиссар сказал:
— Вечером будет собрание, все-таки такое событие нужно осветить.
— Собрание? — Я озадаченно почесал затылок. Для меня это было неожиданно, как-то не воспринимал все так серьезно.
— Конечно! Такое неординарное событие требует освещение не только среди бойцов, но и должно быть в газете. Пусть люди знают, что капитан Суворов не только летчик, но и композитор и певец. Выпустим боевой листок.
— Вообще-то они знают, я во время своего первого выступления спел…
— «Летчика»? Да, вещь! Слышал. Кстати, про твое последнее выступление позавчера тоже. Почему молчим про него?
— Ах да. Забыл совсем, замотался. Меня на квартире пионеры нашли, и там по наклонной дошло до комсомольского радио. Вот и выступил по их просьбе. Выделил два часа своего времени, а оно у меня тогда было не резиновым, но дети — это святое.
— Пионеры? Твоя дружина?
— Они самые. Молодцы, нашли. Веселые ребята. И пионервожатая — очень интересная девушка.
— Ясно… Ладно, до вечера, а пока иди, собирайся. У тебя вылет через полчаса.
— Хорошо, товарищ комиссар.
Выходя из большой комнаты, в которой размещался штаб нашего полка, подумал:
«А о том, что из двух я сделал четыре песни, я вам, товарищ комиссар, и не сказал-то!»
Это действительно было так. Мелодия наиграна, голос поставлен; срепетировав несколько раз, я выпустил еще две песни. Те же, только на французском. По моему мнению, получилось неплохо, а вот Быков пришёл в экстаз, он знал этот язык.
Мотор уже был прогрет, когда я подошел под скрип снега под подошвами своих полуботинок. Взобравшись осторожно на крыло, после, с помощью механика, в теплую, нагретую кабину истребителя, скомандовал:
— От винта!
— Есть от винта! — выкрикнул Лаптев, откатывая компрессор.
Запустив заглушенный мотор, погонял его, проверяя на оборотах. Все было в порядке.
— Мушкет, я База, вылет разрешаю. Как слышите меня, прием?
Поправив ленд-лизовский шлемофон, ответил радисту Центра:
— База, я Мушкет, вас понял, взлетаю.
Пока полки находились на территории Центра, все полеты были через него.
Проверив хождение элеронов и подкрылков, я покатил «ястребок» на старт. Взревев двигателем, машина пошла на взлет. Вы думаете, я крутил фигуры высшего пилотажа? Хазер. С моей-то ногой! Рано еще. Просто ознакомительный полет. И чем дольше сидел в кресле пилота, тем больше и больше нравилась мне эта машина.
Примерно — хрен вам.
Я был в воздухе минут десять, когда стали возвращаться с вылета два полка. Первыми шли «пешки», за ними, чуть отстав, — сопровождавшие их Ла-5. Короче, занимались не своим делом. Мы — охотники. Похоже, комполка решил дать наглядную практику сопровождения бомбардировщиков и, когда представился случай, воспользовался им. От строя отделился одинокий «Лавочкин» и понесся ко мне. Через несколько секунд мой ведомый занял свое законное место. Однако, узнав, что баки у Степана фактически пусты, я отправил его вниз.
Загнав свою машину под масксеть и отдав ее в опытные руки механика, поигрывая тростью, я направился в общий зал, где обычно проходили обсуждения вылетов и разбор ошибок.
— Ну что, герой, вернулся? — встретил меня подполковник Стриж, как и все, одетый в летный костюм.
— Вернулся, — хмыкнул я, после чего, вытребовав трех помощников, направился к себе за подарками из города. А вечером, когда употребляли наркомовские за первые сбитые в полку, во время ужина прозвучала моя первая песня. Когда я ее услышал, сам удивился звучанию. Очень проникающая в душу песня, несмотря на мой довольно грустный голос в репродукторе.
«Люди встречаются» стали хитом за эту неделю, а когда прозвучала «Песенка велосипедистов»… Бедный я.
Однако это было еще не все.
Вообще, жаль, меня не было в этом вылете. Не чтобы сбивать самому, а посмотреть, КАК парни это делают. Что ни говори, а видеть лично — это не то, что слушать возбужденных летчиков. Конечно, это не первый их учебно-боевой вылет, четвертый, если быть точным. Просто в этот раз они действительно встретились с немцами. Нет, служба оповещения, конечно, работает на отлично и сообщает о появлении вражеских самолетов, но и у противника с этим неплохо. Особенно в высотных разведчиках. Три бесполезных вылета наперехват бомбардировщиков разозлили подполковника Стрижа, так что он воспользовался парой «МиГов» и звеном пришедших наконец в полк «Таиров». Поэтому на четвертый вылет небо было свободно от немецких глаз, высотники хорошо почистили его, дав поработать не только моему полку, но и «пешкам», которых выпустили в «поле». Кстати, это был их первый вылет всем наличным составом. Что касается нашего полка, он, по сути, таковым в полном смысле этого слова не был, он так числился только по бумагам. Бои же планировалось вести отдельными группами, разбитыми на звенья, а возможно, даже на пары. Не полк, а несколько отдельных ударно-охотничьих групп со штабом для административной деятельности, чтобы соответствующие заявки на горючее, БК и прочие хознужды было куда подавать…
В случае необходимости же группы можно мгновенно собрать в более крупное подразделение. Так, возможно объединение, если встретится большое количество самолетов противника. Тут главное — успеть подкрепление вызвать. Моя идея придать полку отдельное подразделение ВНОС была осмеяна: их фронтам-то не хватало, а тут всего лишь полк, хоть даже и специальный. Так что придётся работать с тем, что есть, хотя реорганизация и усиление существующих постов ВНОС уже началась. Остаётся надеяться, что на том участке фронта, куда нас отправят, с этой службой будет все в порядке.
- Предыдущая
- 27/84
- Следующая
