Дрожь - Стивотер Мэгги - Страница 24

• Предыдущая
• 24/69
• Следующая

— Это я тебе рассказал, — произнес Сэм. — У волков есть свои способы общения. Они передают друг другу образы, когда находятся близко друг к другу.

Я обернулась к нему, темному пятну, заслоняющему свет, и нахмурилась.

— Ты прекратишь или нет?

Сэм продолжал молча смотреть на меня своим волчьим взглядом, который я знала так хорошо, печальным и настойчивым.

— Почему ты вечно напоминаешь мне об этом?

— Тебя укусили.

Он принялся расхаживать вокруг меня, поддавая ботинками листву и время от времени взглядывая на меня из-под темных бровей.

— И что?

— А то, что с тобой все не так просто. Ты — одна из нас. Ты не опознала бы это место, если бы тоже не была волком, Грейс. Только наши способны видеть то, что я тебе показал. — Его голос звучал очень серьезно, взгляд прожигал меня насквозь. — Я не мог бы... не мог бы сейчас даже говорить с тобой, не будь ты из наших. Мы не должны распространяться о том, кто мы такие, с обычными людьми. Нельзя сказать, что мы живем по строгим правилам, но Бек предупредил меня, что это правило не нарушают.

Это показалось мне нелогичным.

— Но почему?

Сэм ничего не сказал, лишь коснулся шеи в том месте, где в нее вошла пуля, и я увидела на запястье у него глянцевитые бледные шрамы. Такой добрый человек, как Сэм, не должен был всю жизнь жить со следами человеческой жестокости, это было несправедливо. Вечерняя прохлада уже давала о себе знать, и я поежилась.

— Бек много чего мне рассказывал, — негромко сказал Сэм. — Люди убивают нас всевозможными бесчеловечными способами. Мы гибнем в лабораториях, умираем от пуль и от яда. Может, в наших превращениях виновата наука, но люди видят в этом лишь колдовство. Я верю Беку. Нельзя открываться тем, кто не такой, как мы.

— Но я же не превращаюсь в волчицу, Сэм, — возразила я. — Я тоже не такая, как вы.

В горле у меня стоял соленый ком.

Сэм ничего не ответил. Мы долго молчали, потом он вздохнул и снова заговорил.

— После того как тебя укусили, я знал, что должно произойти. Я каждую ночь ждал, когда ты превратишься в волчицу, чтобы отвести тебя обратно домой и защитить. — Порыв холодного ветра взметнул его волосы и осыпал водопадом желтой листвы. Он походил на темного ангела в вечно осеннем лесу. — Ты знаешь, что за каждый из них к твоей жизни прибавляется один счастливый день?

Я не поняла, что он имеет в виду, даже после того, как он разжал кулак и показал мне лежащие на ладони смятые листья.

— Один счастливый день за каждый падающий лист, который ты поймаешь, — тихо пояснил Сэм.

Я смотрела, как листья у него на ладони медленно расправляются, трепеща на ветру.

— И долго ты ждал?

Было бы ужасно романтично, если бы у него хватило мужества сказать это, глядя мне в лицо, однако он опустил глаза и принялся ворошить носком ботинка опавшие листья — бесчисленные обещания счастливых дней.

— Я и сейчас жду.

Мне следовало бы сказать ему в ответ что-нибудь не менее романтичное, но у меня тоже не хватило духу. Поэтому я взглянула, как он, робко закусив губу, внимательно разглядывает листья под ногами, и произнесла:

— Наверное, это было ужасно скучно.

Сэм невесело усмехнулся.

— Ты много читала. И слишком много времени проводила у окна на кухне, откуда мне было не слишком хорошо тебя видно.

— Зато перед окном в спальне в чем мать родила появлялась недостаточно часто? — поддела я его.

Сэм залился краской.

— Это, — сказал он, — совершенно к теме нашего разговора не относится.

Он так мило смутился, что я не смогла удержаться от улыбки и зашагала дальше, поддавая ногами золотистые листья. Сбоку от меня зашуршала листва — Сэм двинулся за мной следом.

— А что тогда к ней относится?

— Все, проехали, — сказал Сэм. — Так тебе здесь нравится?

Я резко остановилась и стремительно обернулась к нему лицом.

— Эй, — ткнула я в него пальцем; он вскинул брови и замер. — Ты вовсе и не рассчитывал найти здесь Джека.

Его густые темные брови взлетели еще выше.

— Ты вообще собирался его искать или нет?

Сэм вскинул обе руки над головой, словно умоляя о пощаде.

— А что ты хочешь от меня услышать?

— Ты хотел посмотреть, узнаю ли я это место. — Я сделала еще шаг, сократив разделявшее нас расстояние. Даже не прикасаясь к нему, я чувствовала тепло его тела. — Это ты каким-то образом рассказал мне об этом лесе. Как тебе удалось?

— Я и пытаюсь тебе это объяснить, только ты не слушаешь. До чего же ты упертая. Мы так разговариваем. Это единственный язык, на котором мы можем общаться. Образы. Несложные образы. Ты превратилась в одну из нас, Грейс. Просто внешне осталась прежней. Пожалуйста, поверь мне.

Он продолжал стоять с поднятыми руками, но губы у него неудержимо растягивались в улыбке.

— Значит, ты притащил меня сюда только ради того, чтобы я это увидела.

Я сделала еще один шаг к нему, и он отступил назад.

— Тебе здесь нравится?

— Обманом, заметим, притащил.

Еще один шаг вперед и еще один — назад. Улыбка стала шире.

— Так нравится или нет?

— Прекрасно зная, что мы здесь никого не встретим.

Его зубы сверкнули в улыбке.

— Нравится?

Я ткнула кулаком ему в грудь.

— Ты ведь знаешь, что да. И с самого начала это знал.

Я попыталась ткнуть его еще раз, но он перехватил мои запястья. Какое-то время мы стояли и смотрели друг на друга: он сверху вниз на меня с застывшей на лице полуулыбкой, и я снизу вверх на него, этакая картина «Парень и девушка». Этот момент как нельзя лучше подходил для того, чтобы поцеловать меня, однако же он не поцеловал. Он просто стоял и молча смотрел на меня, и когда я сообразила, что вообще-то никто не мешает мне поцеловать его первой, улыбка уже сползла с его лица.

Сэм медленно вернул мои руки на место и выпустил мои запястья.

— Я рад, — произнес он очень тихо.

Я застыла в той же позе, в какой оставил меня стоять Сэм.

— Ты должен был меня поцеловать! — возмутилась я.

— Я думал об этом.

Я не могла оторвать глаз от его мягких, печальных губ, точно таких же мягких и печальных, как и его голос. Наверное, неприлично было так таращиться, но я просто не могла перестать думать о том, как сильно мне хочется, чтобы он меня поцеловал, и как глупо так отчаянно этого хотеть.

— И что же тебе мешает?

Он наклонил голову и легонько коснулся моих губ своими. Прохладные и сухие, они были безмерно деликатными, однако же их прикосновение сводило с ума.

— Мне нужно поскорее в тепло, — шепнул он. — Холодает.

Впервые за все время я обратила внимание на ледяной ветер, пронизывающий до костей. Резкий порыв подхватил с земли опавшие листья и взметнул их в воздух, и на миг мне показалось, что я чую волчий запах.

Сэм поежился.

Прищурившись, чтобы лучше видеть его лицо в сумеречном свете, я внезапно поняла, что в глазах у него застыл страх.

Мы не бросились бежать обратно к дому. Перейти на бег значило признать нечто такое, с чем я не готов был иметь дело у нее на глазах, — собственную суть. Вместо этого мы двинулись вперед гигантскими шагами, не разбирая дороги, так что палая листва и сучья затрещали под ногами, а наше собственное шумное дыхание заглушало все остальные звуки наступающего вечера. Холодный воздух забирался ко мне за шиворот, все тело покрылось гусиной кожей.

Если не выпускать ее руку, все будет хорошо.

Любой неверный поворот неминуемо увел бы нас далеко от дома, но я не мог заставить себя сосредоточиться на окружающей местности. Перед глазами у меня вспыхивали и гасли картины человеческих тел, превращающихся в волчьи, — за годы, проведенные в стае, я видел сотни таких превращений. Воспоминание о первом разе, когда я стал свидетелем превращения Бека, пламенело в моей памяти, куда более яркое и живое, чем багровеющий за деревьями закат. Я помнил безжизненный белый свет, льющийся в окна гостиной в доме Бека, и то, как тряслись его плечи, в то время как он сидел, вжавшись в диван.

• Предыдущая
• 24/69
• Следующая