Человек со свинцовым чревом - Паро Жан-Франсуа - Страница 42
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая
— А вот это существенный пункт, Бурдо. Значит, видам был хорошо знаком с любовницей своего брата. Посмотрим, что он нам об этом скажет. Надеюсь, он будет более разговорчивым, чем его отец. Итак, необходимо составить план, выяснить, где находились все эти люди во время убийств, и сопоставить это с тем, что нам уже известно. В конце концов мы обнаружим слабое звено. У нас уже есть два левши. Мы почти наверняка знаем, что Ламбер сидел в шкафу и был соучастником убийства, по крайней мере, помог доставить тело своего хозяина в комнату. Он участвовал в инсценировке самоубийства. Не хватает второго соучастника. И им вполне мог бы оказаться видам.
— Как мы будем действовать, Николя? Я не хочу оставлять вас одного.
Николя в конце концов убедился, что было бы разумнее рассказать Бурдо всю правду.
— Я еще не сказал вам, что сегодня утром за мной следили. Моя старая уловка с тупиком Сент-Эсташ сработала отлично, но мне придется удвоить бдительность. Однако у нас слишком много дел, чтобы все время действовать вместе. Я мог бы воспользоваться переодеванием, чтобы сбить врага с толку. Пока что я хочу, чтобы вы занялись Бишельер, Ламбером, Трюшем и Совте. Откуда они взялись? Черт возьми, у нас же лучшая полиция в Европе! Разошлите курьеров к интендантам, пусть немедленно возвращаются с ответом. Самое позднее в конце этой недели мы должны знать все обо всех.
— Я забыл сказать вам, что мы арестовали кучера баварского посла.
— Надо бы с ним встретиться. Месье де Сартин еще напомнит мне об этом, пока министр не заявился к нам снова! Я еще не рассказал ему о своих догадках. Вот и представился случай их проверить.
— А вы с чего начнете?
— Мне жаль нагружать вас всей этой бумажной работой, но маленькие ручьи питают большие реки. Что до меня, я переоденусь и навещу одного из наших друзей-ювелиров на Понт-о-Шанж, чтобы разузнать у него о кольце, оставленном в залог Трюшем де ля Шо. После этого попробую прижать к стенке видама. Не забудьте: сегодня вечером мы ужинаем у Семакгюса, в Вожираре. Я переночую там, а на следующее утро отправлюсь в Версаль для разговора с мадам Аделаидой.
Через несколько минут грузный, пожилой буржуа, одной рукой опираясь на трость, а в другой держа кожаный саквояж, вышел из Шатле и сел в карету. Николя поговорил несколько минут с отцом Мари, но тот так и не признал его. Удостоверившись в успехе своего переодевания, Николя распорядился ехать к Понт-о-Шанж и остановился у магазинчика ювелира Кеглера, к которому генерал-лейтенант полиции часто обращался в делах о похищении драгоценностей. Его встретили с почтением, с каким обычно обращались в этом месте с богатыми покупателями.
Изменив голос, Николя попросил опытного ювелира осмотреть вещь, которую он хотел бы приобрести, но сомневался в ее происхождении. Он уточнил, что один из друзей порекомендовал ему это место и сказал, что здесь работу и клеймо мастера проверят со всей точностью.
Польщенный ювелир навел свою лупу на кольцо с цветком лилии, которое Николя конфисковал в «Коронованном дельфине». Осмотр был долгим и тщательным. Месье Кеглер покачал головой. Он посоветовал не покупать этот предмет, и более того — обратиться в полицию. Кольцо было старинной работы, сделано большим мастером; камни были замечательны своей прозрачностью и размером, но — ювелир понизил голос — тут было над чем задуматься, судя по всему, кольцо было из королевской сокровищницы и украдено у особы королевских кровей. Оставалось только одно: как можно скорее избавиться от этого предмета, передав его уполномоченным лицам, чтобы не быть обвиненным в сокрытии краденого, которое неизбежно последует. В данных обстоятельствах это будет преступление против короны. Николя откланялся и, заверив ювелира, что последует его совету и доставит куда следует, этот компрометирующий предмет.
Жилище видама находилось не так далеко от Понт-о-Шанж, но Николя приказал кучеру прежде доставить его в Итальянскую Комедию. Они сделали несколько поворотов, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Затем въехали в тупик и постояли там некоторое время. Уверившись, что за ними никого нет, Николя приказал ехать дальше. Он задернул занавески и принялся менять свой облик: выплюнул кусок пакли, которым был забит его рот, отклеил фальшивые брови, стер с лица белила, вытащил из-под рубашки шерстяные очески, с помощью которых он сделал себе брюшко, и снял парик буржуа, скрывавший его собственную прическу. Он сжал в руке трость — на вид вполне безобидную, но скрывавшую внутри шпагу из закаленной стали.
В Итальянской Комедии мойщики и полотеры заканчивали большую утреннюю уборку. Папаша Пельвен грозно возвышался над этим морем разливанным — он, кто когда-то так часто сам орудовал шваброй на мостиках кораблей, на которых служил. При виде Николя его грубоватое лицо засветилось. Он немедленно предложил отпраздновать новую встречу несколькими стаканчиками своего любимого напитка и даже разделить с Николя свой обед, ароматы которого уже витали в коридорах театра.
Николя спешил и к тому же еще хорошо помнил свое прошлое знакомство с моряцкой кухней, поэтому дружелюбным тоном, — чтобы портье не обиделся, но твердо отказался от приглашения. Тот спросил, что привело Николя в театр, и тут же ответил на все его расспросы.
Нет, разумеется, в субботу в течение всего дня и ноги Бишельер в театре не было, как, впрочем, и сегодня. Она пренебрегала своими обязанностями, и измученный директор бесконечно бранился и угрожал ей двойными штрафами за многочисленные отсутствия. Актриса не отличалась пунктуальностью, и ее бесконечные прогулы превращали спектакли в бардак: они были вынуждены поручать ее роли дублершам, часто плохо подготовленным и не по вкусу публике. Если бы не ее чары, которыми она заманивала в театр богатых щеголей, ее бы мигом выкинули на улицу, туда, откуда она пришла! Все равно от нее ни проку ни толку!
В ответ на следующий вопрос Пельвен подтвердил Николя, что какой-то священник заходил сюда в субботу пополудни и спрашивал о красотке. Весьма раздосадованный известием об ее отсутствии, он так настойчиво попытался прорваться внутрь, что пришлось хлопнуть решеткой перед самым его носом. Старый моряк добавил, что молодой человек был столь холоден и заносчив, что вряд ли смог бы смягчить суровый характер портье. Этот намек не услышал бы лишь глухой, и Николя тут же почувствовал себя обязанным поблагодарить портье за столь ценные и исчерпывающие сведения. Закончив с уверениями в своих дружеских чувствах, Николя спросил, сможет ли он выйти из здания со двора, распорядившись, чтобы карета ожидала его на Французской улице, перед кожевенным двором. Это место было очень оживленным, и там Николя мог остаться незамеченным. Пельвен провел его к небольшой двери, выходившей в коридор, соединяющий два дома. Николя, великий собиратель тайных парижских закоулков, запомнил этот маршрут.
Николя снова пересек Сену, чтобы направиться на улицу Лирондель. Он думал о том, как лучше ему начать разговор с видамом, и наконец решил, что лучше всего быть с ним предельно откровенным. Трюш де ля Шо невольно подсказал ему решение: он представится офицером полиции отдела азартных игр и расспросит молодого человека о его визитах в «Коронованный дельфин».
Успел ли кто-нибудь предупредить молодого человека о его визите? Маловероятно, учитывая скверные отношения между видамом и его отцом. Николя рассчитывал сыграть на этих семейных раздорах, чтобы загнать в угол и заставить говорить младшего сына, которого отныне, после смерти его старшего брата, ожидало совсем другое будущее.
Дом, в котором жил видам, был ничем не примечателен — он не казался ни слишком богатым, ни слишком бедным. Обычный дом на обычной улице в квартале буржуа. В доме не было портье, который мог бы преградить Николя дорогу, и он в четыре прыжка оказался на верхнем этаже. Он постучал в дверь в глубине ниши, и ему тут же открыл молодой человек, скорее удивленный, чем недовольный неожиданным визитом. В штанах и рубашке, без галстука и манжет, он стоял, подбоченившись, и надменно оглядывал Николя. Густые брови дугой затеняли глаза, губы скривились в недовольную гримасу. Волосы были небрежно завязаны в узел. Первое, вполне благоприятное впечатление от его внешности тут же сменялось другим, более тревожным. Николя отметил бледность лица под нарумяненными скулами и темные круги под глазами — все это говорило об усталости. Фиолетовые пятна еще более выдавали тот факт, что он уже долгое время не смыкал глаз.
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая
