В ожидании признания - Берристер Инга - Страница 27

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая

– Много ты понимаешь, – шутливо отозвался Луиджи. – Когда я вернулся, ты был не где-нибудь, а в реанимации, чем напугал нас всех до смерти.

– Балбес, – беззлобно сказал старик. – Ты прекрасно справился без родителей и поставил ребят на ноги. Но почему, когда у них всех уже свои семьи, ты по-прежнему ставишь их проблемы выше своих?

– Ты о чем, Карл? – удивился племянник.

– Кто она? – хитро спросил дядя. – Вы познакомились в Вашингтоне?.. Знаешь, я сам чуть было не женился на американке... Господи, какие же они умницы! И женился бы, если бы она не предпочла мне другого. Это самая большая ошибка в моей жизни.

Гатти нахмурился и посмотрел на дядю. Он всегда знал, что Карл бесстыдно манипулирует правдой в зависимости от того, устраивает это его или нет. Но проницательность дяди обезоружила Луиджи.

– Что-то раньше я ничего не слышал ни о какой американке.

– Это потому, что я не люблю признавать своих ошибок. Эта черта присуща всем мужчинам... Нужно жениться, как только появится шанс. А я, дурак, решил, пускай подождет немного. Вот только она не захотела ждать, и я потерял ее...

– Но ты пережил эту утрату. – Гатти погладил старика по плечу.

– Да, я встретил твою тетю. Но так и не смог забыть американку. Ее звали Дебора. Она была красива как гвоздика, а умна, как все встреченные мной женщины вместе.

– Ум не самое главное достоинство женщины, – улыбнулся Луиджи.

– Не скажи, с возрастом начинаешь ценить не только стройные ножки. Семья – это тыл человека, а особенно бизнесмена.

– У меня есть семья, – резко отозвался Гатти. И, кроме того, моя американка не хочет меня, чуть было не сказал он, но его спасла появившаяся после смерти родителей привычка скрывать свои чувства.

– Мужчина принадлежит тому месту, где находится его женщина, там его настоящий дом, – тихо проговорил дядя.

Луиджи подкатил кресло дяди поближе к костру. Малыши прильнули к родителям, подростки образовали свой кружок.

Кто-то взял гитару. В этой семье играли и пели все. Даже зятья и невестки.

Бруно и Софи начали старую, всем знакомую мелодию. К ним присоединились и взрослы, и дети. Голоса слились, унося песню ввысь под облака. Только Гатти ничего не радовало. Он скучал. Все существо стремилось туда, где находился дорогой его сердцу человек.

Гатти молча отошел от костра.

Яхта на стапеле все еще ждала достройки и ремонта двигателя. Но поднимать паруса уже не хотелось, мечта утратила свою прелесть... В душе царила пустота.

Дядя оказался прав. Его сердце уже не принадлежит родным. Оно в тысяче километров отсюда, на другом берегу Атлантического океана, рядом с женщиной, чьи сладкие стоны любви преследовали его каждую ночь, терзая и мучая.

Карина поняла, что приехала на обед первая, когда официант провел ее по полупустому залу в летний сад и усадил за центральный столик. Она с улыбкой отказалась от предложенного аперитива и стала любоваться чудесным видом цветущей вишни.

Кора не созванивалась с девушками на этой неделе и не была уверена, что они придут сегодня.

Недавно, когда звонила Виктории, она не на шутку забеспокоилась: у девушки был подавленный голос.

– Происходит очень странная вещь, – озабоченно сообщила Барбара за день до этого. – Муж запретил мне говорить об этом под угрозой развода, но...

– Что? – испугалась мачеха.

– Я не могу сказать, – покачала головой Барби. – Но если это правда, то я просто не могу поверить... Хотя Майкл и говорит, что всегда думал...

– Вики влюбилась в кого-то другого?

– Ну... нет... нет... Я обещала мужу, что ничего не скажу. Все это очень деликатно, понимаешь... Я так хочу тебе рассказать, но...

– Ничего страшного, – успокоила ее Кора. – Виктория сейчас в очень трудном положении, – добавила она, подумав, до чего же глупы людские сплетни.

Что было бы, если бы люди судачили о ее отношениях с Гатти? Тем более после того, как они втроем дали обет безбрачия. Этот факт внес особую пикантность в личную жизнь каждой из них.

– Очевидно, Майкл хочет оградить Вики от еще больших страданий, это вполне естественно.

– Да, – согласилась падчерица и нежно обняла мачеху. – Кстати, сообщи, если в стенах женской солидарности появятся трещины, – добавила она весело, будто прочитала мысли Коры.

– И не подумаю. Ты будешь последняя, кому я это скажу, – шутливо отозвалась мачеха.

– Я давно не видела Мегги. Знаю, она сейчас много ездит. Кстати, Ида говорила тебе, что Теодор хочет предложить ей работу?

Кора ответила что-то невразумительное. Последнее время она старалась избегать встреч с золовкой, потому что Ида обладала острым язычком и потрясающим даром все замечать, особенно то, что ее не касалось. И она с легкостью смогла бы разрушить все барьеры, столь старательно возведенные Кариной.

Бесполезно бежать от самой себя. Образ Гатти преследовал ее везде. Если днем она и могла хоть как-то отвлечься, то ночью невозможно было обманываться. Кора уже сбилась со счета, сколько раз просыпалась с лицом, мокрым от слез, а сердце разрывалось от боли и тоски, от желания быть рядом с ним... Господи, помоги мне!..

– О, так я еще и не последняя, – услышала Карина и улыбнулась, заметив Мегги.

– Виктория еще не пришла?

Кора отрицательно покачала головой.

– Она обязательно придет. Я разговаривала с ней.

– Может быть, придет, если то, о чем ходят... слухи – неправда... – Мегги не успела закончить, потому что увидела направляющуюся к ним Вики.

Если Вики и влюбилась, то это не сильно сказалось на ее внешности. А вот глаза у нее еще более несчастные, чем когда мы виделись последний раз, подумала Кора.

Девушка плюхнулась в кресло, и Карина по-матерински стала рассматривать осунувшееся лицо Виктории.

Да, она определенно похудела и, похоже, находится на грани нервного срыва. Виктория постоянно оглядывалась, а разговор вела шепотом, будто боялась, что кто-нибудь ее услышит, хотя в ресторане, кроме них, никого не было.

– Не знаю, как вы, но я здорово проголодалась, – весело сообщила Мегги, беря в руки меню. – Я собираюсь честно отпраздновать наши первые три месяца безбрачия. Ведь до сих пор у меня нет ни жениха, ни просто мужчины. А у вас?

– У меня тоже, – поспешила сказать Карина и скрестила под столом пальцы, понимая, что уже обманула девушек, нарушив уговор.

– И у меня, – тихо отозвалась Вики, и едва заметный лихорадочный румянец выступил у нее на щеках.

Кора была готова поклясться, что заметила слезы у нее в глазах.

Бедная девочка! Кто стал причиной ее слез? Снова Майкл или кто-то другой? Если это так, то...

Закрывшись меню, Кора мысленно помолилась за то, чтобы все несчастья Виктории исчезли без следа и она смогла насладиться всей полнотой жизни, всеми радостями молодости, тем, что бывает лишь в этом прекрасном возрасте.

Закончив молитву, она задумалась. Прошло всего три месяца, а от прежней Коры не осталось и следа. Женщина, так принципиально не признающая любовь мужчины и женщины, плотскую любовь, перестала существовать, исчезла бесследно. Она поняла наконец, чего они себя лишили, приняв этот пусть и шуточный, но обет безбрачия. Карина чувствовала себя виноватой в том, что не может объяснить двум молодым и полным сил девушкам, что они теряют не просто физическую, а огромную духовную и просто человеческую радость.

Кора поняла, что любая женщина от природы чувственная натура. И неважно, пользуется ли она успехом у мужчин или нет. Порой чувственность запрятана глубоко внутри. Это самая большая женская слабость и в то же время – величайшая сила.

– За нас, одиночек, эмоциональную свободу и безбрачие! – с пафосом провозгласила Мегги, когда им принесли «Вдову Клико» – лучшее французское шампанское.

Кора поднесла бокал к губам и ощутила легкую дрожь. Перед глазами всплыл образ Луиджи, причиняя неимоверную боль.

Карина знала, что стоит ей только закрыть глаза и она почти почувствует вкус его губ...

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая