Лилипут - Колосов Игорь - Страница 6
- Предыдущая
- 6/162
- Следующая
Дэнни вслушался в дом. Он был другим. Неудивительно, вот что значит остаться одному. Хоть бы поскорее ввернулся Джонни! После дня рождения мистера Джона Шилдса он очень быстро превратился в прежнего назойливого братца. Вчера вечером он пытался ухватить Дэнни за нос, а утром, как бы в напутствие, с довольным видом шепнул, что сочувствует заднице младшего брата, которая, по его мнению, скоро получит свою порцию горячительных. И все же Дэнни хотелось, чтобы Джонни был дома. В этом случае (несмотря на то, что находиться рядом с братом в отсутствие родителей было опасно) дом стал бы прежним. Все пришло бы в норму. В Гринфилде, даже будучи совсем ребенком, Дэнни никогда не испытывал боязни одиночества. Да, у него было живое воображение, но темноты и пустого дома он не боялся. Теперь же это самое живое воображение как будто приняло иное, более мрачное, направление. Мальчик, поднимаясь по лестнице на второй этаж, вдруг задался вопросом: а если кто-то стоит сзади и смотрит на него? Или, того хуже, очень близко, чуть ли не касаясь его спины, идет за ним?
Дэнни остановился. Лестница отозвалась на это резкое прекращение движения унылым скрипом. Мальчик чуть не закричал. Рубашка прилипла от пота к спине, и это создало иллюзию прикосновения чьей-то теплой влажной руки. Дэнни медленно, очень медленно, повернул голову. Сзади никого не оказалось. Дэнни перевел дыхание, но сердце, никак не отреагировавшее на физическое отсутствие кого-то или чего-то, по-прежнему стучало в узкой груди так, словно хотело вырваться из тела на волю, чтобы убежать из этого дома. В первое мгновение Дэнни решил уйти из дому и погулять где получится, пока кто-нибудь из домашних не вернется. Но потом подумал, какая на улице духота, вспомнил, что Сид, придя из школы, обязательно позвонит ему, чтобы поинтересоваться свежими новостями, и решил, что сам себя перестанет уважать и считать за человека, если вот так, без видимой причины, сбежит, как последний трус. Дэнни двинулся дальше. Лестница снова заскрипела. Мальчик не обернулся, он попытался мысленно представить себя в доме в Гринфилде. Поднявшись в коридор на втором этаже, Дэнни приостановился. Что, если Сид уже дома? В таком случае все проблемы будут решены. Он попросит друга поскорее прийти, нет, лучше он сам пойдет к Сиду. И не придется торчать в этой оглушающей нервы, лишающей последних сил тишине. Он бросил взгляд на лестницу. Интересно, раньше она скрипела так же сильно? Дэнни не помнил. Когда все находятся дома, невозможно заметить такие мелочи, превращающиеся в кое-что посерьезнее, если вдруг в гости к тебе приходит одиночество. Телефон в гостиной. Чтобы позвонить Сиду, придется вновь идти по этой скрипучей лестнице? В мгновение ока она превратилась в дорогу столь же желанную, как прогнивший навесной мостик через пропасть. Дэнни перевел взгляд на дверь в комнату брата, и до него дошло, что он там еще ни разу не был. Ни разу. Как это получилось? Бесспорно, потому, что это была комната Джонни. Он не мог позволить себе так опростоволоситься, чтобы брат застукал его у себя. Что он ему скажет? У них отдельные комнаты, и что ему может понадобиться в комнате Джонни? На все вещи брата для него было всегда наложено табу. Это ненужный риск лишь усилить террор, поэтому до сего дня Дэнни даже в голову не приходило осмотреть комнату брата в его отсутствие. Это была запретная территория в доме. Однако сейчас какое-то злое любопытство затмило его разум. Сид, гостиная и телефон были тут же забыты. Дэнни дышал тяжело, с присвистом, словно раз десять взбежал по лестнице туда и обратно. Белая дверь слепила глаза, но отвести их Дэнни уже не мог. Он объяснял себе это довольно просто. Лишь сегодня он остался в полном одиночестве, разумеется, только сейчас ему можно наконец-то заглянуть туда, не подвергаясь опасности быть застигнутым врасплох. Дэнни сглотнул. Было такое ощущение, будто через горло прошел кусок шерсти. Мальчик неуверенным шагом приблизился к двери. Он настороженно оглядывался, точно боясь пропустить появление Джонни, который обязательно прочитал бы его намерения по глазам. Но мальчик был в доме один. Ни папы, ни мамы, ни брата… значит, он один. Внутренний голос засмеялся: «Один… один… Чего же ты так боишься?» «Именно того, что никого нет», — нашелся Дэнни. Его липкая от пота рука легла на ручку двери. Мальчик коснулся ее очень осторожно, как если бы надеялся успеть отдернуть руку, окажись металл горячим. Рука скользила. Дэнни еще раз обернулся, прислушался. Все оставалось по-прежнему. Дрожащей рукой он повернул ручку, надавил вперед, и… дверь не открылась. Дэнни толкнул дверь. Она не поддалась. Он недовольно сдвинул брови, набрал в легкие побольше воздуха и с усилием толкнул дверь. Безрезультатно. Весь фокус был в том, что четыре дня назад мать забрала у обоих сыновей ключи от их комнат. После переезда Джонни, до того живший в одной комнате с младшим братом, упустил возможность стать, так сказать, собственником. Вернее, не придал этому значения. Дэнни вполне понимал его. Брат наверняка был уверен, что Дэнни ни за что носа не покажет в его комнате. Ключ от комнаты валялся в ящике стола, стоявшего возле кровати. Ящик был набит разным ненужным барахлом. Ключ составлял ему компанию. Но однажды, как всегда не по какой-то конкретной причине, а просто так, Джонни вдруг вздумалось запереть дверь. Что он и сделал, после чего смылся куда-то на целый день. И надо же случиться такому совпадению — именно в этот день в гостях у матери оказалась миссис Динджер, чьей благосклонностью так была польщена мать.
Эта толстая, высокая женщина с рыжими волосами и короткими, словно обрубки, окороками рук и ног с первого мгновения не понравилась Дэнни. Ее брезгливая физиономия источала напыщенность и уверенность в собственной неотразимости. Она молча слушала щебетание матери и лишь изредка кивала головой с видом всезнающей матроны. Дэнни только что пришел домой, и убегать вновь было неудобно. К тому же он и не хотел уходить, надеясь, что миссис Динджер сама вскоре уберется, проголодавшись например. Мать легко переходила от одной темы к другой, пока не добралась до описания их уютного дома. Дэнни в этот момент шел от кухни к лестнице. Слышимость была слабая, и Дэнни прошел бы мимо, но до него долетели слова, заставившие его застыть на месте. Миссис Динджер, до того молчавшая, вдруг спросила у матери своим низким, тяжелым голосом, под стать ее телу:
— Милочка, скажите, а в той комнате, где убили детей, у вас кто-нибудь спит?
Повисла пауза. Дэнни, который минут десять назад предстал по велению матери перед миссис Динджер и видел ее вялое лицо, пытавшееся улыбнуться, моментально представил себе, как эта женщина, задав свой вопрос, сейчас делает вид, будто любуется обоями, а затронутая тема интересует ее постольку-поскольку. Какая же вы стерва, миссис Динджер! Эти слова чуть не сорвались у него с языка. Дэнни аж покраснел. Он судорожно соображал, куда бы спрятаться. У него душа ушла в пятки при мысли, что сделает мать, если, нечаянно выйдя из гостиной, застанет его здесь и поймет, что он слышал вопрос этой жабы в обличье человека. Мама кашлянула и понимающим голосом (Дэнни был уверен, что она еле сдерживалась, чтобы не влепить пощечину своей гостье) сказала:
— Я не… не думала как-то об этом… не знаю… Кажется… это комната старшего сына. — И, не давая гостье опомниться, она резко перевела разговор, заявив такое, отчего стоявшему возле гостиной Дэнни захотелось просто раствориться, распасться на молекулы. — Миссис Динджер, может быть, вы не прочь перекусить сандвичем? Я приготовила утром отличные сандвичи. Кстати, с сыром, который вы больше всего любите!
Дэнни чуть не завопил от страха. Она уже поднялась из кресла с явным намерением выйти из комнаты. Мальчик, конечно, мог очень осторожно вернуться в кухню и сделать вид, будто любуется видом из окна, но с перепугу он не способен был хладнокровно мыслить. Перед глазами была лишь лестница, поднимаясь по ней, он наверняка наделает шума, и, как только мать появится в дверном проеме, ее красивые карие глаза превратятся в противные узкие щелочки, а тогда кто знает, какие беды обрушатся на его голову. К счастью, помощь пришла, как это часто бывает, в последний момент, причем с совершенно неожиданной стороны. Дэнни был уверен: миссис Динджер не может променять сандвич на историю, о которой уже слышала предостаточно. Но он ошибся. Миссис Динджер не дала матери ступить и шагу (с таким-то голосом, да чтоб это не получилось!), с напором ответив:
- Предыдущая
- 6/162
- Следующая
