Сказки на ночь - Мэй Сандра - Страница 21
- Предыдущая
- 21/29
- Следующая
Он смотрел на нее с очень странным выражением лица. Джилл нервно поёжилась.
– Ладно, замнем для ясности. Когда выйдет статья?
– Наверное, на следующей неделе, прямо накануне Рождества. Если пропустит редактор.
– Тебя – и не пропустит?
– Я больше не звезда журналистики. Глянец – жестокий мир. Законы жанра должны соблюдаться безукоризненно.
– Ты уже показывал черновики?
– Нет. Я не люблю показывать недоделанное.
– Значит, со следующей недели у нас исчезнет повод видеться так часто…
– Зато останется голый секс, как ты и хотела.
Джилл вскинула голову, с вызовом уставилась на Марка.
– Хочешь сказать, примчишься по одному моему зову?
– Вовсе нет. Голый секс должен быть обоюдным желанием.
– Ха, тогда мы можем и вовсе не совпасть. У нас разные биоритмы.
Глаза Марка слегка потемнели.
– Ну, пока они совпадают… если я ничего не путаю.
Она даже не пошевелилась, пока он ее раздевал. Не издала ни звука. И только когда утомленный и опустошенный мужчина задремал рядом с ней на разоренной кровати, позволила себе беззвучно поплакать – совсем без слез, чтобы не покраснели глаза…
У нее осталась неделя. Смешно надеяться, что такой рациональный человек, как Марк Боумен, станет продолжать отношения, в которых больше нет никакого проку. А секс… Лора права, всегда можно заказать секс по телефону. Мужчины к этому подходят гораздо проще.
Значит, у нее осталась неделя.
Марк ехал на работу и хмурился так усердно, что заболела голова. Он теперь все время хмурился – потому что все время думал о том, во что превратилась его жизнь.
Как и предполагалось, рай обернулся преисподней.
Нет, ночами он был теперь абсолютно счастлив. Джилл оказалась настоящей богиней любви, ненасытной, изобретательной и неутомимой. Все их ночи становились настоящим секс-фейерверком, но потом приходило утро…
У Марка уже вошло в привычку смотреть на спящую Джилл по утрам, перед уходом на работу. Некий момент истины – так он определял эти драгоценные минуты. В эти мгновения она принадлежала ему по-настоящему, и не было ни преград, ни запретов, ни его дурацкой трусости, ни им самим придуманных условностей…
Да, он сам теперь понимал, что его принципы – всего лишь трусость. Ничего больше. Он был настолько потрясен и застигнут врасплох предательством Сары, что испугался – и заперся в своей скорлупе, зажмурился, не желая смотреть на реальность, не то что жить в ней.
Жадно и торопливо любя по ночам белокурую принцессу Джилл, он словно стремился надышаться впрок, напиться ее жизненной силой, искренностью ее чувств. Искренностью – потому что он ни на секунду не верил в то, что ее циничное предложение исходило из глубины ее души. Джилл Сойер была феей – а феи цинизма не знают.
Когда статья выйдет, у него не останется повода звонить ей и назначать свидания. Придется признать, что он действительно любит ее и не хочет с ней расставаться никогда, а это невозможно, потому что он – закомплексованный трус и дурак.
Значит, ему осталась всего неделя…
Редактора звали Мардж, прозвище – Железный Зуб, статус – первая змея редакции. Мардж была профессионалкой такого класса, что ее совершенно не волновало, останется она на этой работе или нет. Все равно в любую минуту ее отхватили бы с руками еще несколько издательств. Мардж плевать хотела на глянец, ее интересовало качество продукции.
За все годы работы в этой редакции Марк бывал на ковре у Мардж всего дважды. В первый раз она вполне интеллигентно объяснила ему пресловутые «законы жанра» и слезно попросила забыть на некоторое время, что он – акула пера.
– Наш читатель – существо изнеженное и хрупкое. От сильного напора у него может приключиться родимчик. Только легкий, просветленный стиль, Марк. Исключительный позитив. Ни слова о неприятном. Никаких голодающих африканских детей! Никакого СПИДа. Новинки от Гуччи – вот предел экстрима, иначе мы взорвем рынок. Поверь мне, малыш, я всю эту хрень знаю насквозь.
Мардж носила костюмы от Прада, курила «Лаки страйк» и виртуозно ругалась на пяти европейских языках, включая славянские, которых никто из окружающих не понимал.
Сегодня Мардж вызвала Марка прямо с утра – очень дурной знак. Нельзя сказать, чтобы он трепетал – но нехорошие предчувствия одолевали.
Мардж даже не подняла головы, когда он вошел. Все хуже и хуже.
– Садитесь, мистер Боумен.
Дальше некуда.
– Вызывали?
– Да. Я прочитала вашу статью.
– Она еще не закончена.
– Знаю. Я позволила себе ознакомиться с уже написанным. На следующей неделе выходит номер.
– Разве я когда-нибудь срывал сроки?
– Нет, и я не сомневаюсь, что и на этот раз вы принесли бы ее вовремя. Вопрос в том, хватило бы у нас времени исправить ее.
– Я не понимаю. Раньше нареканий не было…
– Это не значит, что их не может быть никогда. Мы не детали штампуем.
Она впервые подняла голову и устремила на Марка сердитый взор, в котором сквозило раздражение.
– Что за чертовщина, Марк? Что с тобой происходит?
– Мардж, я действительно не понимаю, в чем дело. Статья еще не закончена, но основной материал в ней изложен, как писать начало и конец, я примерно представляю…
– Что за фигню ты написал?
– Поподробнее, если можно, с этого места.
– Пожалуйста. Это – фигня. Розовые слюни. Ничего ни о чем. Слезливые истории о том, как девушка, которая тебе небезразлична, собирается крутить роман с другим парнем. Изложение твоих переживаний на сей счет. Возможно, это имело бы некоторую ценность, если бы ты под псевдонимом Мэрайя Ливингстон или Адела Кокс штамповал любовные романы, да и то вряд ли. Сексу маловато.
– Мардж, я писал статью о том, что заставляет современного человека бежать от реальности и находить утешение в виртуальном общении. Даже когда дело касается любви и брака.
– А написал статью о том, как нехорошо поступила твоя девушка, предпочтя другого, глупого, недалекого и неприятного во всех отношениях типа. Я, конечно, по-человечески сочувствую, но читатели этого не поймут.
Марк скрипнул зубами и потянулся за сигаретой.
– Мардж… Хорошо. Что ты предлагаешь?
– Я не предлагаю, милый. Предлагать я могла месяц назад, когда было время. Сейчас я могу только приказывать. Убрать всю воду. Выкинуть личный момент. Добавить конкретики.
– Какой еще конкретики?
– Кто эта девушка?
– Она согласилась дать интервью при условии, что ее имя не будет названо. Тайна личной жизни…
– Мы – глянец. Для нас не существует тайн, если даже наш читатель желает знать, в какой позиции героиня очерка любит давать своему любовнику по четвергам. Мы так и пишем: стоя в гамаке на лыжах.
– Мардж, я категорически протестую…
– Марк, ты не понимаешь, да? Мне нужно ее имя. Ее биография. Мне нужен живой человек. Если она, скажем, посудомойка в «Макдоналдсе», она нам не подходит. Нашего читателя не интересует судьба посудомойки, если только в конце она не окажется внебрачной дочерью президента.
– Она не согласится…
– Что ты заладил, как маленький? Я же не прошу ее точные данные. Просто – пусть ее как-то зовут. Пусть она живет на конкретной улице. Ходит с этим парнем в конкретные кабаки, список подходящих у тебя в компьютере. Пусть у нее будет прошлое, настоящее и будущее. Мясо мне нужно, Марк, мясо. А не причитания по поводу «девки нынче совсем обалдели – трахаются в Интернете, вместо детей заводят тамагочи».
– Я не уверен…
– Зеленого новичка я бы отправила в отдел писем или уволила бы. Тебе просто говорю, чем нужно заняться в оставшиеся до сдачи номера дни. Я так понимаю, речь идет о дочери Жюли Веркара?
Марк похолодел. Конечно! Мардж не может не знать, чья именно дочь наплевала на многомиллионное состояние своей семьи и подалась в официантки. К тому же этот проклятый рождественский бал, Золушка, превратившаяся в принцессу…
– Мардж, я не могу это написать. Просто не могу – и все. Увольняй меня.
- Предыдущая
- 21/29
- Следующая
