Вкус желания - Кендрик Шэрон - Страница 14

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая

— Джессика, — сказал Сальваторе неожиданно неуверенным голосом. Он не мог больше ждать и терпеть эту сладкую пытку.

— Да, сейчас! — тотчас же откликнулась она. — Я хочу тебя прямо сейчас. — И она снова задвигала бедрами.

Сальваторе сжал зубы, ища упаковку презервативов.

— Ты специально издеваешься надо мной, женщина? Лежи спокойно.

— Я не могу...

— Я тоже, — сказал Сальваторе, нависая над ней.

Она была неподражаема, и Сальваторе не мог понять причины этого. Объяснялось ли все ее желанием доставить удовольствие сначала ему? Или тем, как содрогнулось ее маленькое, невероятно женственное тело в первом экстазе и она простонала что-то неразборчивое, но очень похожее на его имя?

Именно об этом вяло думал Сальваторе, лежа рядом с ней на кровати. Его тело, как и тело Джессики, блестело от пота. Оба они дышали тяжело и учащенно, словно только что пробежали несколько миль. Стук сердца отдавался у него в ушах.

Так они лежали несколько минут, пока Джессика не пошевелилась и не положила голову с влажными от пота волосами на изгиб его локтя, доверчиво прижимаясь к нему.

— Это было похоже... — Она сделала паузу. — Даже не знаю, существует ли слово для описания того, что я сейчас чувствую? Может, блаженство?

Страсть, сжигавшая его несколько минут назад, постепенно утихала, и Сальваторе стал снова выстраивать невидимую стену, которой всегда отделял себя от женщин. В его коротких романах было место определенным правилам и ограничениям, и, конечно, Джессика, будучи девушкой благоразумной, не могла этого не понимать.

Сальваторе зевнул и осторожно откатился в сторону:

— Кажется, я проголодался. А ты?

Еще несколько минут назад она бы облизнулась, как кошка, и сказала, что не возражает полакомиться им, наслаждаясь свободой, которую предоставил ей Сальваторе, позволяя исследовать его тело и шепча ему все о своих тайных фантазиях. Однако сейчас что-то изменилось. Джессика ощущала это как нечто осязаемое, разлитое в воздухе. Сальваторе не первый раз отдалялся от нее, но тогда она знала, что это было частью любовной игры. Сейчас же между ними как будто возникла какая-то невидимая преграда, по одну сторону которой находился Сальваторе, а по другую она. Конечно, сейчас она может быть излишне чувствительной, но Джессика не могла избавиться от чувства, что Сальваторе охладел к ней. Что ей сейчас делать? Встать одеться и уйти?

— Так как? — лениво спросил Сальваторе.— Тебе принести что-нибудь поесть?

Итак, ее не отсылают взмахом руки, как служанку, выполнившую свое предназначение и теперь свободную. У Джессики чуть не закружилась голова от радости. И тут же она преисполнилась презрения к себе. Неужели у нее так мало гордости, что она согласилась бы со всем, что предложит ей Сальваторе?

Джессика боялась, что ее ответ был бы «да», потому что только в его объятиях, только сейчас ей словно открылся смысл ее рождения и жизни. До этого она не жила, она была всего лишь своей бледной тенью — без чувств, без эмоций, без... Сальваторе.

— Да, спасибо, — сказала она.

Сальваторе бросил на нее одобрительный взгляд, выбираясь из постели с небрежной уверенностью, словно и не был обнажен.

— Слава небесам, — пробормотал он. — Я понимаю, чем могло быть вызвано отсутствие аппетита в ресторане, но не могу сказать, что в восторге от женщин, для которых голодовка — правило жизни.

— Я не отношу себя к таким женщинам. Мм... мне вставать?

Сальваторе окинул ее взглядом. Джессика выглядела очаровательно: растрепанная, с припухшими губами, розовыми щечками и блестящими серыми глазами.

— Нет. Оставайся в постели. Мне нравится, как ты выглядишь. Устроим пикник прямо здесь.

Как только Сальваторе скрылся, Джессика туг же бросилась в ванную, чтобы взглянуть на себя. Что ж, неплохо, за исключением спутавшихся волос. Она причесалась и снова забралась в постель. Выбрав весьма соблазнительную позу, стала дожидаться возвращения Сальваторе. Он показался с подносом, неся шампанское, виноград, хлеб, который даже на вид казался хрустящим, а также плитку темного шоколада и сыр.

Джессика вдруг поняла, что голодна.

— Все выглядит очень аппетитно! — радостно воскликнула она.

Сальваторе показалось, что радость она чуть- чуть переигрывала. Он поставил поднос и прижал ее к себе.

— Ты расчесала волосы? — касаясь ее головы, мягко спросил он.

— Не будешь сердиться, что я воспользовалась твоей расческой? — с легкой тревогой спросила Джессика.

За этим вопросом ему послышались другие. Из своего опыта он знал, что сейчас, когда женщина наиболее уязвима, самое лучшее время для установления дальнейших правил.

— Пока ты здесь, можешь пользоваться всем, ни о чем не спрашивая.

Джессике почудилось, что за этим ответом скрывается что-то еще. Она поняла, что не сможет успокоиться, если не будет знать, что именно.

— Сальваторе, могу я задать тебе вопрос?

Он поднял брови:

— Конечно.

Джессика набрала в легкие побольше воздуха.

— Когда ты спросил меня, были ли у меня до тебя мужчины... Почему ты хотел это знать?

Она сидела перед ним обнаженная, и Сальваторе вдруг безумно захотел коснуться ее тела, однако он подавил внезапно вспыхнувшее желание. Джессика хочет выяснить, почему для него было важно знать, не девственница ли она? Что ж, такой вопрос ему только на руку — тогда он сможет заставить ее принять некоторые его условия.

— Потому что от твоего ответа зависело, что произошло бы потом.

Сальваторе открыл бутылку шампанского. Разлив пенящийся напиток, он .протянул один бокал ей, а свой поставил на прикроватную тумбочку, не притронувшись к нему.

— Спасибо. — Джессика приняла бокал неохотно, надеясь, что это было не слишком заметно.

В эту минуту все происходящее показалось Джессике каким-то нереальным: она, обнаженная, сидит в постели миллиардера и пьет его шампанское...

Сальваторе присел на краешек постели и посмотрел на нее:

— Отдавая мужчине свою девственность, женщина тем самым отдает ему нечто дорогое, дороже чего могут быть только дети, которых она ему подарит.

Джессика едва не поперхнулась. Неужели Сальваторе Кардини мог быть таким старомодным?

— И все-таки не понимаю, что изменилось бы, будь я девственницей?

— Этот дар пропал бы впустую, — негромко сказал он. — Я отправил бы тебя домой, так как считаю, что только муж достоин этого дара.

— Но это просто...

— Глупо? Смешно? — перебил ее Сальваторе. — Может быть. Что поделаешь, вот такие у меня принципы касательно брака, Джессика. Когда я пойму, что мне необходима жена, я вернусь на Сицилию и найду себе невесту, но я обязательно должен стать ее первым и единственным мужчиной.

Джессика опустила глаза. Догадывался ли Сальваторе, что его слова подействовали на нее словно удары плетью? Он заставил ее почувствовать себя дешевкой, предметом одноразового пользования, а все потому... Кстати, почему? Нет, об этом она подумает после.

Она подняла на него глаза и через силу улыбнулась:

— Кто бы мог подумать, что ты так старомоден!

— Я сам иногда себе удивляюсь. Но для меня важно, чтобы мать моих детей... Как бы это сказать? Не имела репутации доступной женщины.

Доступная женщина? Это уж слишком! Джессика резко выпрямилась, пролив шампанское на постель, но даже не взглянув на образовавшееся пятно. Поставив бокал дрожащей рукой, в ярости повернулась к Сальваторе:

— Ты обвиняешь меня в том, что я доступная женщина? О, как это по-мужски! Мужчина может переспать с сотней женщин и при этом по-прежнему считать себя порядочным человеком, в то время как стоит женщине... Нет, это просто невыно...

Ее слова заглушил поцелуй, а затем Джессика снова почувствовала, что лежит на спине, придавленная весом Сальваторе. Его халат распахнулся, жар мужского тела мгновенно передался ей, но Джессика была вне себя от гнева.

— Отпусти меня! — воскликнула она, как только его губы оторвались от нее. — Убирайся! — И она замолотила его кулаками в грудь.

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая