Вкус желания - Кендрик Шэрон - Страница 1

• 1/28
• Следующая

Горечь, с которой было произнесено «Мадонна миа!», могла сравниться разве что с горечью сицилийских лимонов, но Джессика ни на секунду не оторвалась от своего занятия: уборки кабинета. А смотреть на Сальваторе значило потерять концентрацию и вообще забыть, что она тут делает. Уж лучше уставиться в пол, орудуя шваброй.

— Что с этими женщинами не так? — с жаром спросил Сальваторе. Не получив ответа от темной фигурки в углу, он сощурился. — Джессика?

Она вынуждена была поднять голову, собираясь с силами перед тем, как увидеть этот идеальный образчик мужской красоты. Впрочем, собирайся не собирайся, но противиться впечатлению, которое он производил на женщин, было невозможно.

Кроме несомненной мужской привлекательности, Сальваторе Кардини — глава могущественной семьи Кардини — был известен своим высокомерием и особенно вспыльчивым характером.

— Да, сэр? — спокойно произнесла Джессика, что сделать было не так-то просто под пристальным взглядом ярко-голубых глаз.

— Вам не пришло в голову, что я разговариваю с вами?

Джессика поставила швабру рядом с ведром.

— Вообще-то нет, не пришло. Я решила, вы просто думаете вслух.

На огне, который полыхнул на нее из этих голубых костров, можно было что-то поджарить. Или кого-то...

— Я никогда не думаю вслух, — ледяным, в контраст его взгляду, тоном произнес Сальваторе. — Я хотел услышать ваше мнение. Если бы у вас. было хоть сколько-нибудь понятия, вы бы сообразили.

Скрытый, смысл его слов, как предположила Джессика, заключался в том, что если бы она обладала хоть каким-нибудь умом, то работала на более престижном месте, а не драила бы полы в его офисе. Однако за прошедшие месяцы с тех пор, как влиятельный владелец "Кардини индастриз", оставив свою родную Сицилию, обосновался в Лондоне, Джессика быстро поняла, что в ее же интересах побыстрее приспособиться к подобным вспышкам своего работодателя. Если синьор Кардини изъявляет желание поболтать с ней, то, пожалуйста, пусть болтает. Как сейчас, например. Конечно, тогда она позже попадет домой, ну да ладно...

— Прошу прощения, сэр, — смиренно сказала Джессика. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Сомневаюсь. — Сальваторе мрачно изучал экран монитора. — Завтра вечером я приглашен на деловой ужин.

Джессика не знала, что ответить, поэтому вежливо сказала:

— Очень за вас рада.

— Вы бы еще сказали «очень мило», — фыркнул Сальваторе, отрываясь от монитора и глядя на нее. — Почему англичане почти на любую фразу отвечают, как попугаи, «очень мило»? Как необходимость может быть «милой»? Этот чертов ужин необходим лишь для обсуждения одного делового вопроса!

— Прошу прощения, но тогда я действительно не понимаю, в чем проблема и при чем здесь я.

— Проблема заключается в том, что... — Сальваторе прочел электронное письмо еще раз. Его губы искривились. — В том, что мужчина, с которым я должен кое-что обсудить, придет со своей женой. Насколько я понимаю, довольно настырной особой. А у нее есть подруги. Полно подруг. «И Эми, — прочел он вслух, — просто жаждет с тобой познакомиться, так же как и несколько ее подруг, которые убеждены, что домой ты вернешься женатым еще до того, как закончится этот год».

— И что тут такого? — пожала плечами Джессика. Странно, откуда у нее странное чувство потери и этот легкий укол ревности в сердце?

Сальваторе неприятно хмыкнул.

— Почему люди обожают совать нос в чужие дела? — требовательно спросил он. — И особенно женщины? Почему они решили, что мне нужна жена?

Джессика снова беспомощно пожала плечами. Оставалось надеяться, что вопрос был риторический и Сальваторе не ждет от нее никакого ответа.

Лично она, несмотря на привлекательность своего босса, считала, что в его чертах можно было заметить проступавшую жесткость. Да, конечно, четко очерченный рот с чувственной нижней губой сглаживал это впечатление. Но иногда он мог бросить такой уничижительный взгляд, который заставлял человека буквально вмерзать в пол... Впрочем, благодаря внешности Сальваторе можно было простить все что угодно. И, как правило, он бывал прощен...

Сама она несколько раз становилась свидетельницей, как особо впечатлительные секретарши начинали чуть ли не заикаться в его присутствии. Да что там молоденькие девушки! Даже зрелые женщины, забывшие о том, что их молодость уже позади, начинали суетиться вокруг этого мужчины...

Да просто смотреть на него было одно удовольствие! И сейчас Джессика тоже им любовалась. Высокий, стройный, мускулистый. Белая шелковая рубашка казалась ослепительной, невольно вызывая мысли о том, какой смуглой должна быть под ней кожа и каким рельефным обтянутый ею торс... Смуглая кожа лица и цвета воронова крыла волосы завершали картину южной мужской красоты. И разительный контраст с этим знойным видом составляли глаза: чистейшего цвета прибрежных морских волн, пронизанных солнечными лучами в летний день...

Джессика никогда не думала, что у выходца со Средиземноморья могут быть глаза иного цвета, нежели черные, как их темные ночи. Невероятная глубина этого голубого Цвета, казалось, впитывала в себя все, на что бы ни обратил свой взгляд их обладатель. Когда Кардини смотрел на Джессику, у нее начинала кружиться голова. Как в эту минуту.

— Возможно, они считают, что вам нужна жена, сэр, потому, что вы... потому, что в вашем возрасте люди обычно вступают в брак, — решила она высказать свое мнение.

— Вы правда так думаете? — сощурился Сальваторе.

Джессика почувствовала ловушку. Точнее, она уже была в ней. Сальваторе Кардини загнал ее в угол своими вопросами. И чего он к ней привязался? С чего ему вздумалось интересоваться ее мнением?

— Вообще-то нет, сэр. Ваша личная жизнь меня не касается. Однако что касается конкретно желания людей, с которыми вы завтра ужинаете, вас женить... Вы же знаете людей. Когда мужчине за тридцать и он не женат, все начинают гадать: когда же он обзаведется семьей?

Да, — кивнул Сальваторе, задумчиво проведя рукой по подбородку, на которой уже проступила легкая щетина, с ней не могло справиться ежедневное бритье. — И у нас люди думают совершенно так же.

Он даже покачал головой от разочарования. Неужели он действительно всерьез рассчитывал, фактически сбежав с Сицилии, что в Англии будет иначе? Да, наивно и глупо, конечно, но именно так он и предполагал. Уже не впервые Сальваторе начинал думать о том, что, не носи он фамилию Кардини, ему бы жилось гораздо проще, особенно на родине.

На родной Сицилии жить ему стало совсем невмоготу. Маленький в общем-то остров, на котором все знают друг о друге. Стоило ему пробыть с какой- нибудь девушкой хотя бы несколько секунд, как весть об этом тут же достигала ушей ее обрадованных родителей, которые спешно начинали готовить приданое и с нетерпением ждать того момента, когда их дочь станет хозяйкой всей собственности Сальваторе Кардини.

И женщины — что там, что здесь — были совершенно одинаковы. Они устраивали охоту на одинокого зрелого мужчину почти сразу, как только он попадал в поле их зрения, а узнав приблизительное состояние его счета, просто вцеплялись в него мертвой хваткой бульдога. Сальваторе так устал от этого, что даже не помнил, когда последний раз спрашивал у женщины номер ее телефона. Впрочем, в этом не было необходимости, так как после первых же фраз, когда он даже не успевал узнать их фамилии, девушки сами с готовностью предлагали обменяться номерами. Сальваторе же был воспитан в строгих традициях и считал, что инициатором в таких вопросах всегда должен выступать мужчина.

— А проблема заключается в том, что мне с этим делать... — задумчиво произнес он.

— Все зависит от того, какой у вас есть выбор, сэр, — дипломатично вывернулась Джессика.

Сальваторе забарабанил по гладкой и блестящей, как зеркало, поверхности стола длинными пальцами. Эта дробь совпала с каплями дождя, стучащимися в огромные окна его офиса на верхнем этаже лондонского здания.

• 1/28
• Следующая