Двухгадюшник. Рассказы - Михайлов Максим - Страница 26

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая

— Ладно, Пан, хватит меня как девку утешать! Нормально все, просто предчувствие у меня какое-то нехорошее, зря, по-моему, мы все это затеяли.

— Я тебе говорю, все будет тип-топ! Ты замотался просто с дороги. Сейчас заброшу тебя домой, выспишься, отдохнешь, и с утра жизнь опять будет розовой!

— Куда домой? Поехали деньги в банк класть. Домой успеется, или ты решил пятьдесят штук зеленых под кроватью хранить?

Пан быстро глянул на соседа и на секунду задумался. Потом, придав лицу шутовски обиженное выражение, прогундосил:

— Ага, поехали в банк… А потом мне Ваше Величество через полгорода везти обратно до дома! Иди спать, чудо! Как никак весь день в дороге. Без тебя как-нибудь справлюсь, ипохондрик.

— Точно справишься?

— Однозначно, мой командор! Или ты мне не доверяешь?

И уколол Одессу коротким взглядом прищуренных глаз. Тот несколько замялся, не желая обидеть товарища.

— Да нет. Доверяю, конечно, только…

— Без только! Домой и отсыпаться, а то совсем расклеился, на хрен мне такой компаньон, от которого никакого толку, кроме постоянных стонов?! Завтра с утра обсудим, что теперь делать. А сейчас отдых!

— Все, уговорил, черт языкастый! — Одесса обреченно махнул рукой.

Спустя несколько минут «шестерка» тормознула у престижной сталинки на центральной улице города и компаньоны, пожав друг другу руки, попрощались. Одесса направился к дому, а Пан лихо вклинился в поток машин. Коммерческий банк, постоянными клиентами которого были и он и Одесса, Пан миновал через полчаса, даже не подумав остановиться. Вскоре он уже въезжал во двор многоэтажной новостройки, где снимал квартиру. Пятидесяти тысячам долларов все же предстояло провести, по крайней мере, эту ночь под кроватью.

Молодой мужчина, ковырявшийся в моторе бежевой пятерки на противоположном конце двора, проводил Пана задумчивым взглядом. Нехорошие глаза были у мужчины блеклые какие-то, выцветшие, неживые. И уж очень пристально концентрировались на кейсе в руках Пана.

Султан разрыва вскидывает дымную корону на противоположном краю долины. Приникаю к окулярам. Тело бинокля норовит выскользнуть из взмокшей потом ладони. Артиллерийская восьмикратка бросает вспухшее вдали облако прямо к глазам. Мимо! «Право десять, плюс!» — горячечный шепот в гарнитуру рации. Быстрее, надо быстрее. На той стороне тоже не лохи, а корректировщик первоочередная цель. Я первоочередная цель! Слабый повод для гордости, но все же. Если вычислят где сижу до того как пойдет беглый огонь, мало не покажется, влупят из всего, что найдется. А у них найдется, зря что ли им наши при выводе столько техники передали. Да и снайпера у них есть толковые, для которых наш обстрел только в кайф — отличная звукомаскировка, самое время поработать. Господи, страшно-то как… Хрен меня сюда понес, сидел бы дома… Господи, пронеси… Сейчас бы дальномер, пусть хоть самый простенький, только не тыкаться по дальности, как слепой котенок. Господи, если ты есть, пошли мне дальномер, ну что тебе стоит, а? Снова басовитый вой за спиной и хлопок воздуха по ушам, когда снаряд проходит над головой. Звук выстрела докатывается чуть позже. Стреляют мне через голову. Так удобнее считать, но слегка мандражит, видел уже местных деятелей при окснарке повытаскивавших из гильзы пучки пороха. На кой он им понадобился? Рыбу глушить что ли? Разом превратили полный заряд в уменьшенный, бараны! Хорошо Одесса, однокашник по училищу, вовремя заметил. А то бы огреблись звездюлями по полной, через голову-то стреляя… Одесса сейчас на батарее. Батарея стоит далеко за горой. Там хорошо, спокойно и безопасно.

Новый разрыв. Мимо! Как и следовало ожидать! «Лево пять, минус!» Классическая вилка. По понятиям следующий должен быть в цель. Щас прям, держи карман шире! «Просто минус!» Так еще в Первую мировую пристреливались, дальномер мне! Пол царства за дальномер! Черт с ним, все царство, только быстрее! Вой за спиной. Разрыв. Есть! Вместе с землей и дымом к небу взлетают обломки перекрытий блиндажа, какие-то непонятные куски и тряпки. Есть, маму пополам!!! «Еще один на тех же установках!» Это уже для страховки, мало ли что, вдруг случайный разброс. Когда начнут лупить беглым, уже не остановишь, так что лучше подстраховаться от неожиданностей. Есть накрытие! Рядом с прошлым! «На тех же установках беглый!» Фух, моя работа кончилась, веер и остальное посчитает Одесса, нечего задницу в тылу отсиживать, пусть слегка поработает. Мне остается только наблюдение.

«Выстрел!» — доносится через пробитый радиоволнами эфир напряженный голос Одессы. За спиной сплошной гул, будто стая гигантских шершней рвет крыльями горячий воздух. Шесть дымных грибов один за другим вырастают на линии чужих окопов. Сейчас там ад! Рукотворный локальный ад, до которого далеко безобидному фантазеру Данте. Криков не слышно — далеко! Но они кричат, наверняка, как-то работал в непосредственном контакте, слышал, перекрикивали разрывы. До сих пор их вопли в ушах стоят.

Комбат в училище: «Как отличить артиллериста от ракетчика? Не знаете, салаги? По голосу — артиллерист должен перекрикивать залп стреляющей батареи!» Шутка, конечно, перекричишь, как же! Не даром давая команду на беглый огонь, старший офицер батареи всегда уточняет расход снарядов на орудие. В процессе полуоглохший, одуревший от пороховой гари расчет уже не остановить уже сложно, как автоматы будут лупить с максимально возможной скоростью, пока не расстреляют указанную норму. Куда полетят «подарки» не их дело, от них требуется только скорость. «Выстрел!», наводчик с обезьяньей ловкостью отскакивает в сторону от прыгающего лягушкой лафета, третий номер уже с прижатым как младенец к груди снарядом, плевок воняющей сгоревшим маслом гильзой, в сторону ее, новый снаряд дослать толчком, лязг затворного клина. «Выстрел!», и все сначала. До тех пор пока хватит сил, или не будет команды «Стой! Записать, цель 101, опорный пункт!»

Расход снарядов на подавление взводного опорного пункта — 800 штук, по учебнику. Подавление значит вывод из строя порядка 70 процентов бойцов противника. Размечтался, кто тебе столько снарядов даст? Здесь как по учебнику не прокатит, особенности рельефа, да и напротив не взвод, а минимум батальон, да усиленный танками и «Градами». Так что оборотку при любом раскладе дать смогут. Вот сейчас и врежут, как только очухаются. Хорошо на батарее за горой, безопасно. Летят снаряды, летят, перемалывают траншеи напротив, мешают в кашу человеческие тела, бревна блиндажей и землю с брустверов.

Несколько дней назад бригада конфедератов при поддержке местных интернациональных бригад сунулась было здесь на прорыв, но откатилась обратно, умывшись кровью по самое не могу. И настал черед позиционной войны, того самого подавления опорного пункта.

Считаю снаряды, вроде все уже, норма. Вот взвыли последние, черт, крайние, поневоле станешь суеверным. Тьфу, три раза! Наконец оглушающая тишина, сегодняшнюю норму отработали. Мешком плюхаюсь на влажный песок дна окопа. Черт бы побрал эти дожди! Как я ненавижу осень! Лежу носом в луже и выжидаю, сейчас время алаверды от соседей, что-то медлят… А нет, уже началось, с той стороны нарастает тонкий визг, с приближением снаряда переходящий в мощный гул. Полетели… Эти долбят без пристрелки, а потому попадают чаще всего пальцем в ж…, э, в небо! На один раз рассчитанных установках далеко не уедешь, условия стрельбы каждый день меняются, пересчитывать надо. Но видимо лень, так что палят в белый свет как в копеечку. Однако все равно бодрости не прибавляет. По всем наставлениям и учебникам мне бы сейчас самое время наблюдать, засекая огневые точки, но дураков нет, на дне окопа как-то комфортнее. Да и чего там засекать, видел уже, с обратного ската долбят, не вычислишь. «Пан! Смотри там! Откуда они лупят? Вот бы засечь гадов!» — наушник рации шипит голосом Одессы. «Пошел на хер, урод! — ору в ответ, — Ползи сюда сам и засекай! Здесь головы не поднять!»

Вздрогнула земля, посыпалась какая-то труха с бруствера. Долетели гостинцы. Грохот разрывов. Господи, пронеси… Черт, молитву бы какую вспомнить, нет, не вспоминается. Еще толчок, еще. Перегруженные барабанные перепонки отказываются работать. Ощущение, что земной шар раскалывается на части. Да уймитесь вы наконец, уроды! Хватит! Какой там! Видно сильно мы их разозлили. Близкий разрыв, воздух нашпигован свистящим железом. С бруствера осыпается целая лавина песка. Глубже вжимаюсь в плещущуюся на дне окопа вонючую жижу. Бабах! Вашу мать, я же выше линии наших траншей! Куда целитесь, засранцы! Двоечники! Руки оторвать, а глаза повыкалывать, один хрен ничего не видите! Ниже прицел, уроды, ниже! Блин, пойти что ли к ним на полставки подработать. Убьют же так придурки! Ниже прицел! Ниже!!! Господи, помоги! А-а-а…

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая