Смерть в послевоенном мире (Сборник) - Коллинз Макс Аллан - Страница 35

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая

На тринадцатом этаже нас встретил еще один врач, который занял мое место подле Болтона, а я прошел вперед и открыл дверь в приемную, в которой сидели томимые ожиданием пациенты, видевшие перед этим, как врач и медсестра сломя голову бросились из кабинета.

Сестра помогла врачам с их тяжелой ношей пройти в рентгеновский кабинет, закрыла за ними дверь и решительно посмотрела на миссис Болтон:

— Извините, миссис Болтон, вам придется подождать.

— Неужели? — проговорила она.

— Миссис Болтон, — сказал я, дотрагиваясь до ее руки.

Она пристально посмотрела на меня:

— Кто тебя звал сюда?

Я с трудом подавил в себе желание сказать ей: «Ты, чертова корова» — и просто отошел в сторону, пока она сновала взад и вперед по узкому проходу между кабинетами и процедурными в поисках двери, которая могла бы вывести ее к любимому мужу. Она бурчала, разговаривала сама с собой. Сестра тем временем недоуменно смотрела на меня.

— Это его жена, — сказал я, чувствуя как дернулось мое лицо.

Сестра, тяжело вздохнув, вошла в кабинет, расположенный рядом с рентгеновским, и позвала миссис Болтон; миссис Болтон быстро повернулась и злобно взглянула на нее.

— Вы можете отсюда посмотреть, как будут помогать вашему мужу, — проговорила сестра.

Миссис Болтон победно улыбнулась и торжественно понесла свое тело в кабинет. Сам не знаю почему, я двинулся следом.

Широкое стеклянное окно выходило в рентгеновский кабинет. Миссис Болтон забралась на стол для осмотра пациентов и, стоя на коленях, следила за царившей за стеклом суматохой. Ее муж лежал на столе, предоставленный заботам двух метавшихся около него врачей.

— Это вы стреляли в него, миссис Болтон? — спросил я.

Она подняла брови, но не взглянула на меня.

— Вы все еще здесь?

— Миссис Болтон, вы обманули меня.

— Я вас не обманывала и не стреляла в него.

— Что там произошло?

— Я не прикасалась к тому пистолету.

Она приподнялась и повела головой из стороны в сторону. Так зрители на трибунах во время матча стараются рассмотреть происходящее на поле из-за голов болельщиков, сидящих впереди.

— Ваш муж сам стрелял в себя?

Она состроила детскую гримасу.

— Джо лишь прикидывается, чтобы завоевать симпатии и жалость окружающих. В действительности он ничуть не пострадал.

Позади меня распахнулась Дверь, и в кабинет вошел полицейский.

Он взглянул на нас и покачал головой, словно желая сказать: «О нет». Его реакция вполне понятна. Это был тот самый верховой коп, что разбирался с инцидентом, возникшим перед отелем «Ван Бьюрен». Хотя чему удивляться — эта часть Лупа была его территорией или во всяком случае его лошади.

Поманив меня пальцем, он вышел в коридор. Я последовал за ним.

— Мне передали, что на десятом в сто шестьдесят шестом совершено убийство, — сказал он, имея в виду десятый этаж дома № 166 по Вест-Джексон. Вы знаете, что тут произошло? Вы видели?

Я рассказал ему все, что знал, а знал я совсем немного.

— Это дело ее рук?

— Оружие было в руках ее мужа, — сказал я, пожав плечами. И извлек маленький револьвер из кармана, вновь держа его за ствол.

— Чье производство?

— Что-то не пойму.

Страж Порядка прочитал надпись, выбитую на револьвере: «Наризманде Эйбиар Спеа. Тридцать второй калибр».

— Револьвер свое дело сделал.

Удерживая оружие в руке так, чтобы не притрагиваться к рукоятке, он попытался открыть барабан, но не смог.

— Так что тут не так с этой штукой? — спросил он.

— Мне кажется, боек застрял в стреляной гильзе.

— Что это означает?

— Это означает, что после шести выстрелов стрелок продолжал нажимать на курок. Один оборот барабана не загнал бы гильзы так глубоко.

Дверь рентгеновского кабинета распахнулась, и врач, с которым я поднимал терявшего сознание Болтона в лифте, вышел в коридор, сгорбившийся и перепачканный кровью.

— Умер, — устало произнес доктор, — бедняга захлебнулся собственной кровью.

Я ничего не сказал, лишь взглянул на полицейского, тот пожал плечами.

— Его жена там, — сказал я, показав в сторону двери.

В этот момент миссис Болтон вернулась из коридора с довольной улыбкой на лице.

Она заявила:

— Вы не испугаете меня. Он здоровый мужчина и сильный как жеребец. Конечно, мне кажется, что на этот раз ему следует на некоторое время лечь в больницу, но не надолго.

Подобно испорченному ребенку она высунула язык.

— Врун, — сказала она.

Врач понимающе вздохнул и повернулся к полицейскому.

— Мне позвонить в морг, или это вы возьмете на себя?

— Позвоните сами, доктор, — ответил полицейский.

Миссис Болтон медленно двинулась к двери рентгеновского кабинета, из которой вышел второй врач в забрызганном кровью халате. Она, увидев его, казалось, оступилась, и я вновь подхватил ее под руку. На этот раз она приняла мою помощь.

Я провел ее в комнату. Она приблизилась к телу и прикоснулась ко лбу похожими на обрубки пальцами.

— Не могу поверить, что он ушел, — проговорила она.

Из-за спины раздался голос врача:

— Он мертв, миссис Болтон. Пожалуйста, покиньте комнату.

Продолжая гладить лоб мужа, она сказала:

— Холодный. Он такой холодный.

Она поцеловала его в щеку.

Затем, улыбнувшись, глядя на лежащее перед ней тело, погладив по голове, будто спящего ребенка, произнесла:

— У него такая красивая голова, правда?

В комнату вошел полицейский:

— Вам лучше пройти со мной, миссис Болтон. С вами хочет поговорить капитан Стиг. Он уже здесь.

— Вы делаете большую ошибку. Я не стреляла в него, — сказала она, обращаясь к капитану.

Стиг взял ее под руку, она уже пришла в себя. Он поинтересовался, желает ли она, чтобы он уведомил родственников или близких друзей.

— У меня нет ни родственников, ни друзей, — гордо заявила миссис Болтон. — И никогда не было, да мне никто, кроме Джо и не нужен был.

На улице уже собралась толпа. В передних рядах толкались ищейки горячих новостей — репортеры и фотографы, не жалевшие своих фотовспышек. Когда Дэвис из «Ньюс» и двое других репортеров блокировали дорогу к полицейской машине, стоявшей у тротуара наготове, чтобы отвезти миссис Болтон в отдел по расследованию убийств, верховой полицейский, за которым следовала миссис Болтон, оттеснил их в сторону. Вскоре машина, увозившая ее, влилась в дневной транспортный поток. Репортеры и фотографы засуетились в поисках такси, чтобы броситься вдогонку. Один из репортеров — лживый, похожий на мальчишку — осмелился обратиться ко мне:

— Что ты тут делал, Геллер?

— Пришел к доктору показать заусенец.

— Черт подери, Геллер, ты же весь в крови!

Я пожал плечами, поднял вверх средний палец:

— Чертов заусенец.

Он усмехнулся, я тоже. Затем, протиснувшись сквозь толпу, я направился к себе в офис.

Час спустя, когда я сидел за столом, раздался звонок.

— Ну-ка оторви свою задницу!

— Капитан Стиг?

— Нет, Вальтер Винчел. Ты свидетель убийства, Геллер! Тащи-ка сюда свою задницу.

Телефон щелкнул, а я, пожав плечами и напялив шляпу, потащился в первый районный участок. Мой офис находился на территории одиннадцатого. И это можно было понимать, как новое неописуемое повышение; кому оно нужно, такое повышение.

В чистеньком маленьком кабинете чистенький полицейский Стиг в очках с круглыми стеклами посмотрел на меня и спросил:

— Ты видел, как она это сделала?

— Там, на месте, я обо всем рассказал патрульному, капитан.

— Но ты не дал свидетельских показаний.

— Пригласи стенографистку, я дам их сейчас.

Он пригласил, и я дал показания.

Это, видимо, охладило плотного полицейского. Одно время мы были с ним врагами, и, хотя в эти дни отношения вроде стали налаживаться, в них все еще сквозили напряженность и недоверие.

Пытаясь сохранить туповатую позу мудрой совы, Стиг спросил:

— Что ты скажешь. Геллер?

• Предыдущая
• 35/47
• Следующая