Лаки - Коллинз Джеки - Страница 47

• Предыдущая
• 47/147
• Следующая

Его мать.

На мгновение на него накатила знакомая волна ярости и отчаяния. Чувства, оставленные в прошлом, как он надеялся. С тех пор как она рассказала ему... призналась...

Всю свою жизнь Стивен верил, что он рожден в Африке, что его отец умер, и что Кэрри ребенком привезла его в Америку.

Тем сильнее оказался удар.

Родился в Америке. Вырос в борделе. А его отцом мог быть любой из двух мужчин – оба белые.

Он вынудил ее назвать их имена. С первым она переспала одну ночь. Второй ее изнасиловал. Сорок один год назад он был зачат, и Кэрри не могла сказать ему, который из двух приходился ему отцом. Но он должен это узнать. Тогда он сможет вернуться к нормальной жизни.

Машинально он вдавил в пол педаль газа и сжал губы в узкую решительную линию. Стивен был бесспорно красив.

Высокий, с телом атлета, пронзительными зелеными глазами, черными курчавыми волосами и кожей цвета молочного шоколада. Годы красили его. С каждым прожитым годом он, казалось, становился еще привлекательнее. Когда-то Стивен славился как один из самых модных помощников окружного прокурора во всем Нью-Йорке. Несгибаемый законник с безукоризненной репутацией. Но разоблачения Кэрри вышибли его из седла, и три последних года он шатался без дела по Европе, перебивался случайными заработками и пытался смириться с реальностью своего происхождения.

Кэрри вырастила сына в сказочном мире. Разрушив его, она разбила его жизнь надвое. Требовалось немало времени, чтобы вновь соединить обе половины.

Он ехал на Фаер-Айленд, твердо зная, наконец, что ему делать. Три года назад она назвала два имени, Фредди Лестер и Джино Сантанджело. Один из них был его отцом. И нравится ей это или нет, но ей придется помочь ему выяснить, кто именно.

Жгучее солнце до костей пропекало Лаки, растянувшуюся на коврике около выполненного в форме грота бассейна с морской водой. Ее тело, нагое, за исключением миниатюрных плавок, отливало блестящим бронзовым цветом. Она собрала свои непокорные волосы в тугой узел, а в уши воткнула наушники плейера «сони». Она слушала проникновенные мелодии издавна любимого ею Бобби Уомака. Его голос обволакивал Лаки. Погрузившись в звуки «Пожни бурю', она не думала ни о чем. Только когда пленка закончилась со щелчком, Лаки наконец открыла глаза.

Какой жаркий день. Синее небо с редкими клочками облаков, такими высокими, что казались нарисованными. Если бы не слабенький ветерок, жара была бы невыносимой.

Лаки встала, потянулась и прыгнула в бассейн, в непрогретую, прохладную, но бодрящую и освежающую воду. С легкостью пересекла бассейн, красивыми движениями рассекая водную гладь. Лаки остановилась только тогда, когда увидела у края купальни знакомые белые туфли Димитрия.

– Доброе утро, мистер Станислопулос, – торжественно поздоровалась она, удерживаясь на плаву.

Он поглядел ей в глаза своим пронзительным взглядом. Ей нравился его взгляд. Глубокий, все понимающий. Димитрий выглядел как человек, который много повидал и многое сделал.

– Доброе утро, Лаки, – ответил он не менее торжественным тоном. – Как ты сегодня себя чувствуешь?

Как будто он не знал. Как будто за последние два года между ними не существовало такой близости, какая только возможна между двумя людьми.

Димитрий Станислопулос. Шестидесяти четырех лет. По возрасту годный ей в отцы.

И,как и ее отец, человек цельный и могущественный. Человек, с которым ей удалось обрести надежную дружбу и даже нечто вроде любви. Конечно, тут и речи не могло быть о белом пекле страсти, которым испепелял ее Марко, но между ними установились вполне удовлетворительные отношения.

Когда Лаки прибыла в Нью-Йорк, чтобы начать новую жизнь и завоевать мир, она не рассчитывала оказаться беременной. Вот уж нет! Она вообще никогда не собиралась заводить ребенка. Не для нее материнский инстинкт. Дети нужны тем женщинам, которые хотят сидеть дома, стирать пеленки и вести растительный образ жизни.

Сперва она хладнокровно подумала об аборте. С мыслью об аборте она легла спать, но восемь часов спустя проснулась с ясным сознанием, что это не выход.

Разумеется, она знала, кто отец. Тут не было никаких сомнений. За много месяцев Лаки переспала только с одним мужчиной – с Димитрием.

О Боже! Димитрий Станислопулос, папа Олимпии. О Боже!

Неделю она хранила свой секрет в тайне. Она не чувствовала себя обязанной сообщать его никому, даже Джино. Она в состоянии родить и воспитать ребенка одна – слава Богу, имеется и неплохая голова на плечах, и финансовая независимость. Но потом появились иные мысли. Ребенок, когда станет постарше, захочет узнать, кто его отец. И,естественно, имеет на это полное право.

Ребенок.

Мальчик или девочка?

Все равно. Кто бы ни родился, она будет рада.

Внезапно ее жизнь пошла в совершенно неожиданном направлении.

Лаки позвонила Димитрию в Париж, выбрав наугад один из оставленного им длинного списка телефонных номеров.

В Париже было три часа ночи. Он спал и снял трубку не в лучшем настроении.

– Да, – рявкнул он.

– Говорит Лаки Сантанджело. Ты скоро станешь отцом, – объявила она. Какой смысл ходить вокруг да около.

– Что?

– Я жду ребенка. А ты – счастливый папочка.

Димитрий сел в кровати, радуясь про себя, что на сей раз проводил ночь в одиночестве.

– Я не понимаю... – начал он.

– А между тем все очень просто. Мы играли. Мы забили гол. Теперь, привыкнув к этой новости, я рада. А что чувствуешь ты?

Он прокашлялся и покосился на часы.

– Ты хотя бы представляешь, который сейчас час? – спросил он резко.

– Что с тобой? Я только что сообщила, что ты скоро станешь папой, а ты мне начинаешь толковать о времени.

Он не знал, что ответить. Поэтому сказал то, что говорил всегда, когда оказывался в затруднении.

– Тебе нужны деньги?

– Что?

Он не расслышал звона льдинок в ее голосе и продолжил:

– Позвони моей секретарше в нормальное время. Она вышлет тебе чек на аборт и покрытие расходов.

– Кретин! – закричала Лаки. – Ты действительно полагаешь, что я позвонила тебе из-за денег? Ах ты, слизняк поганый. Да провались ты! – В ярости она бросила трубку.

Да кем он себя считает? Как он только осмелился разговаривать с ней, как с какой-нибудь шлюшкой-попрошайкой? Как он только набрался наглости! В гробу она видела Димитрия Станислопулоса вместе с его дурацкими миллионами. Она не хотела от него ничего, только думала порадовать.

Прошло еще несколько месяцев. Лаки переехала в дом в Ист-Хэмптоне. Сейчас, будучи беременной, она не чувствовала себя в состоянии отправиться на завоевание Нью-Йорка. И, однако, целыми месяцами сидеть сложа руки тоже было не в ее характере. Лаки навестила самого лучшего гинеколога, который уверил ее, что тошнота по утрам и постоянное ощущение усталости скоро пройдут. Он прописал ей витамины, здоровую диету и покой.

Покой уже стоял ей поперек горла. Ей хотелось действовать.

Как-то утром, разбирая почту, Лаки нашла приглашение на свадьбу Джино. Она тут же перезвонила Косте. Они обговорили ситуацию и решили ехать вместе. Не то чтобы ей безумно хотелось. Но она знала, что это необходимо. Она не порадует Сьюзан Мартино своим отсутствием.

Свадьба скорее напоминала какой-то гала-концерт. Бесконечная череда кинозвезд и кино боссов, знаменитых в кругах шоу-бизнеса адвокатов, агентов, режиссеров и продюсеров. Лас-вегасские друзья Джино совсем затерялись в блестящей толпе.

Лаки чувствовала себя здесь чужой. Почему ей порой начинало казаться, что она присутствует не на свадьбе Джино, а на его похоронах? Она обменялась с ним только парой слов и села за стол рядом с Костой, разглядывая сливки беверли-хиллзского общества. Она надела простое белое шелковое платье и изумруды, купленные ею самой. Ее четырехмесячная беременность пока еще не бросалась в глаза, но от постоянного ощущения усталости у нее под глазами появились небольшие круги.

• Предыдущая
• 47/147
• Следующая