И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/73
- Следующая
– И тебе привет, морда рязанская. – Вот ведь чудеса – никакого тебе акцента, чистая русская речь.
– Чего это рязанская? Я там отродясь не был.
– Будешь еще – вот увидишь: там все такие.
– Как тут?
– Эти лодочники, скажу я тебе, еще похлеще извозчиков из нашего квартала: постороннему сюда ходу нет. Если бы не было с собой денег, то с голодухи ноги уже протянул бы. Да еще этот старшина их – половину заработка велел ему отдавать да всю стирку собирать и его женщинам отвозить. Плату, понятное дело, им.
– Вот же мироед.
– Не то слово. Ты теперь-то толком можешь объяснить, зачем это все?
– Война с Японией не за горами.
– Это точно?
– Командир сказал, а он еще ни разу не обманул.
– А что же мы тут делаем?
– А то. Японцы прикупили два новых крейсера – так мы сделаем так, чтобы они в Японию не дошли.
– Ясно. – И у этого ни сомнений, ни вопросов, что да как. Надо, значит, надо. – А почему Сингапур?
– Не пройти им мимо: здесь пойдут. Вот тут-то мы их и приголубим.
– Ну а я-то зачем? Вы там под водой плаваете – вот вам и карты в руки.
– А ты, я гляжу, самый умный. Кто же сказал, что японцы встанут рядышком с нами? Ты думаешь, под водой раз – и доплыл? Как бы не так: чуть сбился с курса – и привет, а там, глядишь, и какой корабль на пути, или не один.
– И что, я вас буду возить?
– А куда ты денешься!
Лодка пристала к берегу, и матросы шумной гурьбой повалили на берег. За прошедшие месяцы они просто уже осатанели без каких-либо развлечений, даже не видя женщин. Сейчас, взирая на вторую половину человечества, они даже не помышляли ни о чем таком-эдаком – они просто глупо улыбались: мол, вот и бабы на этом свете все еще есть и никуда не делись, а то, что непривычного виду, – так каких только не видели во Владивостоке, настоящем Вавилоне на Дальнем Востоке. Конечно, русские гораздо краше, но и эти вполне себе ничего.
– Ты вот что, Ким…
– Ты, смотри, нигде не ляпни, – шикнул на него кореец Пак.
– А, ну да. Нашел же себе фамилию.
– Нормальная фамилия, ничуть не хуже Иванова или Петрова.
– Понятно. Ты это, давай на яхту – вторую партию парней заберешь и узлы с бельем. Прачка ты наша. Да ладно, чего ты дуешься, я, что ли, виноват в том, что ты кореец и для тебя нашлось другое занятие.
– Да не дуюсь я. Ладно, вали давай.
Крейсеры «Нисин» и «Касуга», закупленные в спешном порядке перед войной в Италии, сейчас перегонялись в Японию под английским коммерческим флагом с английским же эскортом в виде одного крейсера. Противостояние между Россией и Японией достигло своего пика, хотя этого пока еще не поняли русские политики. Японцы планомерно двигались к вооруженному конфликту, а в связи с этим торопились перегнать корабли в Японию, так как они очень пригодились бы в предстоящей войне, обеспечивая еще большее преимущество японскому флоту.
Еще не прозвучало ни одного выстрела, еще не последовало объявления войны, как это принято в цивилизованных странах и как того требуют принятые международные акты, но эти два корабля уже сыграли свою роль в предстоящей войне. Встреча их с кораблями отряда Вирениуса стоила Порт-Артуру того, что отряд был возвращен в Либаву, так и не усилив флота Тихого океана. В морском ведомстве все же сидели не полные идиоты, так что в возможность войны они очень даже верили, а если японцы укомплектуют экипажи в море, то эти два броненосных крейсера будут представлять реальную опасность для русских кораблей, – вот и перестраховались чиновники, да-да, уже давно не флотоводцы, а именно чиновники. Единственный флотоводец настаивал на том, чтобы отряд продолжал движение в Порт-Артур, но адмирала Макарова никто не стал слушать.
И вот наконец эти крейсеры достигли Сингапура. Здесь им предстояла бункеровка перед последним броском – теперь уже до самой Японии. Экипажи на кораблях сокращенные: только необходимый минимум для перегона кораблей. Над ними развевается Британский коммерческий флаг, и хотя это неспособно обмануть даже самого наивного, но свою роль сыграло: опасаясь обострения отношений с Англией, никто даже мысли не допускал, чтобы корабли хоть как-то задержать, в том числе и российские политики.
Гаврилов, расположившись под навесом на палубе «Светланы», попивал чай и внимательно всматривался в застывшие вдалеке японские крейсеры. Его опасения полностью оправдались. Японцы стали очень неудачно: их практически полностью прикрывали английские корабли, поближе к которым и расположились эти утюги. Хватало на пути и гражданских судов. Одним словом, условия для работы пловцов самые паскудные, а если еще учесть и отсутствие реального боевого опыта… В общем, весело.
– Ну и что ты на это скажешь, пловец?
– А чего говорить-то, командир. Плохо дело. Тут без Кима-Пака не обойтись. Не вытянут ребята, заблудятся, как пить дать заблудятся.
– Вот и я о том. Тут даже я маху дам легко. Дело к вечеру. Вызывай Кима.
– Пака.
– Ну да, Пака.
– А чего его вызывать – через час вернется с бельем из стирки.
– Тогда готовь снаряжение – пойдем я и ты. Возьмем один скутер, чтобы Пак по?том не изошел, волоча нас: на самых малых оборотах нормальное ему подспорье будет. Крючья-то в днище вкрутили?
– Все готово, командир.
– Вот и ладушки.
– Господина, фрукта покупай, фрукта свежий, хороший, очень вкусна.
– Опоздал, дружище. Уже давно закупились. Где раньше-то был?
Команда на крейсерах была смешанной, так что японцев там присутствовало совсем мало. Вот и вахтенный матрос у трапа – по виду англичанин. Неплохой, по всему видно, парень – Киму даже на секунду стало его жаль, к тому же он не военный – просто перегоняет этот клятый крейсер, вот и все. Но потом сомнения и жалость отходят в сторону. Да, парень ни в чем не виноват, но, если сейчас не разобраться с этим крейсером, скольких вот таких ни в чем не повинных парней он отправит на тот свет, служа под ненавистным японским флагом? К японцам у Кима был свой счет.
Лодку свою Ким-Пак провел от носа к трапу, двигался медленно – как видно, лодочник сильно замаялся за этот трудный и длинный день, но нужда гнала его вперед: пока солнце еще не село, можно было попытаться снять еще какую деньгу.
Ориентироваться в этих мутных водах, плотно заставленных различными судами, не показываясь на поверхности, было практически нереально – вот и приходилось использовать лодочника. С этой целью в дно лодки вкрутили пару крюков, к которым линем подцепили скутер. Давая самые малые обороты, он как на веревочке шел за ней, ведомый к своей цели. Придерживались четырехметровой глубины: дыхательные аппараты замкнутого цикла и электродвигатели скутера никоим образом не выдавали пловцов; мины двигались на буксире, имея плавучесть, позволяющую им держаться на этой же глубине. За последнюю держался Зубов – эдак и его буксировали, и он сможет контролировать заряды, чтобы не прилипли к корпусу там, где не надо, не то потом замучаешься отдирать: тут уж и семь потов сольешь, и без рычага никак, – благо полярность у мощных магнитов была одинаковой, так что друг от дружки они только отталкивались.
Пока огибали корабль, Зубов успел прилепить две мины, ориентируясь по всплескам весел: как весло плеснуло, так и пора. По идее, должны были заминировать два соседних отсека. За то, что мина при взрыве будет снесена ударной волной, не переживали, так как взрывателей было два – один на часовом механизме, второй маятниковый: случись сильное сотрясение от гидроудара – взрыватель откликнется мгновенно, так что мины должны были сработать практически в один момент.
У «Касуги» задержаться вообще не удалось: здесь на вахте у трапа находился не улыбчивый англичанин, а надутый спесью японец, по виду самый обычный крестьянин, но преисполненный самурайским духом и презрением ко всем иноплеменникам, а уж к азиатам тем паче. Он даже не стал интересоваться у корейца, зачем тот пожаловал, а тут же, требовательно взмахнув рукой, показал, чтобы Пак отваливал в сторону. И пригрозил применить оружие, если тот не послушает. Насчет оружия Пак сильно сомневался, но, изобразив испуг, резко ударил веслами по воде, спеша покинуть опасное место и тем самым подавая сигнал об установке мины. Зубов дисциплинированно прилепил последний сюрприз и перерезал линь. Что могли, они сделали – теперь все зависело от воли Господа и от инженеров концерна: насколько хороша уже их работа. Каждая из мин была оборудована хитрой системой подрыва с небольшими турбинами. Когда корабль набирал ход в семь узлов, эти турбины запускали часовой механизм, а через двенадцать часов шток отходил, высвобождая боек взрывателя мгновенного действия. Довольно хитро, но иначе никак: к моменту подрыва гарибальдийцы – их так отчего-то называл Гаврилов – должны были находиться в открытом море, а учитывая, что в путь обычно отправлялись с утра, трагедия должна была произойти не только в открытом море, но еще и ночью.
- Предыдущая
- 9/73
- Следующая
