Тоня Глиммердал - Парр Мария - Страница 3

• Предыдущая
• 3/34
• Следующая

После того разговора Тоня сдалась и поняла, что пытаться подружиться с Хагеном — дело безнадежное. Потому что Хаген — одна большая безнадега, от макушки до пяток. Отказаться от такой коробочки! Ни один человек во всей Норвегии так бы не сделал! Она промучилась с аппаратом для выжигания всю субботу, чтобы нарисовать птичек на крышке.

— Он ничего не понимает в искусстве, — ответил Гунвальд, когда она рассказала ему всё.

— Он вообще ничего не понимает! — сказала Тоня сердито.

— Этот кемпинг — долина грусти, — говорит Тоня теперь. — Ни одного ребенка!

— Гунвальд, — продолжает она, — все-таки здорово, что я так оживляю твою жизнь, а то сидел бы сейчас и глотал обед совсем один.

Гунвальд усаживает свое длинное тело на стул, и в коленях и в локтях раздается хруст.

— Аминь, — говорит он негромко.

Они угощаются жареными котлетами, и жареным мясом, и жареными ребрышками, и Тоня думает: почему еда у Гунвальда гораздо вкуснее всякой другой еды, которую ей доводилось пробовать?

— Знаешь, что там готово к серийным испытаниям? — кивая на мастерскую, спрашивает Гунвальд внезапно, не успев подумать о том, чтобы надо бы сначала проглотить всё, что у него во рту.

Тоня кладет вилку на тарелку.

— Снегокат?

Тоня и Гунвальд всё время затевают то одно, то другое. Но дело, которым они занимались всю зиму, это вам не хухры-мухры. Это дело стоящее, в этом уверены и Тоня, и Гунвальд. Они конструировали идеальный снегокат — устойчивый, как паром, быстрый, как мотоцикл, и красивый, как покойная бабушка Гунвальда. Если проект удастся, то еще до будущего Рождества они поставят производство этой модели на поток и загребут денег больше, чем даже у Клауса Хагена.

Идея возникла после того, как Тоня целый день каталась на простых санках.

— Эти санки с места не сдвинешь, — пожаловалась она Гунвальду.

— Что с санок взять! — фыркнул Гунвальд. — Тебе бы снегокат с рулем и тормозом.

— А где берут снегокаты? — спросила Тоня.

— Настоящий хороший снегокат теперь и взять негде, — ответил Гунвальд.

Но ведь человеку нужен именно снегокат с рулем и тормозом, раз он правда самый лучший, настаивала Тоня. И была, на взгляд Гунвальда, совершенно права. Поэтому на другой день он поехал в город, загрузил там машину всякой всячиной и, вернувшись, принялся строгать, пилить и сколачивать не за страх, как говорят, а за совесть. Многое предстояло перепробовать и отвергнуть, прежде чем они найдут идеальный вариант. Они не могут запустить в производство какое-то барахло, если их сани будут носить гордое имя «Молния Глиммердала».

Тоня обошла все дома в Глиммердале и собрала все старые санки. Нужно учиться на ошибках прежних производителей, утверждает Гунвальд.

— Как там дела со снегокатом? — интересуются соседи.

— Движутся, — отвечают Тоня с Гунвальдом, и больше ни гу-гу.

Но последние несколько дней Тоня не заглядывала в мастерскую. Уж больно много было других забот. И сейчас она прямо ахнула от радости, когда Гунвальд распахнул дверь и она увидела в мастерской рядом со шлифовальным станком три почти готовых снегоката.

— Теперь нам нужен испытатель. Желательно ребенок, — скороговоркой пробормотал Гунвальд, покосившись на Тоню — единственного ребенка в Глиммердале.

Три снегоката на горе, в начале спуска длиною в несколько километров — это такое потрясающее зрелище, хоть оперу пиши. Гунвальд дрожит от нетерпения, пока Тоня застегивает свой велосипедный шлем.

— К концу зимы наши снегокаты будут доезжать до моря, готов поспорить на мой кисет, — говорит Гунвальд.

Тоня разевает рот. До моря? Это четыре километра с подъемами, ровными местами и прочими сложностями. Неужели сани могут уехать так далеко? Могут, уверен Гунвальд, но не сразу. Сперва надо их испробовать, а потом всё обмозговать.

Тормоза бывают двух типов. На одном снегокате — ручка, за которую Тоня должна тянуть, на втором — ножной тормоз.

— А тут чего? — спрашивает Тоня, указывая на третий снегокат, вообще без тормоза.

— Вот выясним, какой тормоз лучше, и поставим его на эти сани — у них самые роскошные полозья, — отвечает Гунвальд, потирая руки.

Он усаживает Тоню на первые сани.

— Они могут плоховато вписываться в повороты. Не беда — сейчас меня интересуют тормоза, — поясняет он в свое оправдание.

Тоня берется за руль, а Гунвальд включает рацию: они должны предупредить Петера, что Тоня стартует, — Петеру надо успеть перекрыть движение.

Это тот самый Петер, что живет в доме с экскаватором. Он дружит с Тоней и Гунвальдом и любит тетю Идун. Это тетя Эйр сказала. Но Петер такой робкий, что не дает роману хода. Просто любит тетю Идун и молчит — и так год за годом. Свихнуться можно, глядя на всё на это, говорит Гунвальд.

— Испытатель готов. Отбой, — гремит Гунвальд в свою рацию.

В ней что-то трещит и скворчит, но потом прорезается голос Петера:

— Движение остановлено. Отбой.

— Внимание! Марш! — командует Гунвальд, и прежде чем Тоня успевает собраться, старик с недюжинной силой толкает снегокат вниз.

Снегокат — это вам не санки. Тоня оказывается у моста быстрее, чем успевает подумать слово «мост». Она лихорадочно ищет ногой педаль. Вот она! Тоня давит изо всех сил. Перестаралась! Сани заносит, они ложатся на бок и пролетают мост на одном полозе. Тоня пытается выровнять сани, но только заваливается на другой бок. Сани не слушаются ее.

— Вау-у-у! — вопит Тоня. Пробный спуск не успел еще толком начаться, а Тоня и сани взлетают в воздух, как две диковинные птицы, и, описав длинную дугу, с громким чпоком шмякаются в снежную пудру.

Второй раз за сегодняшний день Тоня, лежа глубоко под снегом, пытается определить, жива ли она. Лицо сильно саднит.

Значит, жива, решает Тоня — и с трудом высовывает наружу голову.

Свет снаружи рассекается двумя тонкими ветками. Теперь Тоне ясно, что так кололо ей лицо. Это розы Салли. Они дремали себе под снегом, не чуя беды, и тут откуда ни возьмись прилетела Тоня и, не пощадив себя, решительно пробудила их от зимней спячки. Тоня просовывает голову между ветками розовых кустов и видит саму Салли. Та держит в руках коробку с лекарствами и с подозрением смотрит на не поместившиеся под снег сани.

— Господи, ну что ты теперь придумала? — спрашивает она.

— Мы с Гунвальдом проводим испытания, — объясняет Тоня, высовывая из глубокого сугроба правую руку — Это не опасно.

— Ну да, рассказывай! — ворчливо говорит Салли. — Ты, главное, шею не сломай.

Тоня обещает постараться не ломать.

— Салли, пока!

— Дурацкий снегокат, — говорит Тоня, дотащившись наверх до Гунвальда.

— Это пилот дурацкий, — отвечает Гунвальд.

— Лучше б научил! — сердито кричит Тоня.

И пока солнце движется к Большой Морде, Гунвальд вспоминает все свои былые познания в управлении санями с рулем и тормозом. Довольно много ценных сведений, кстати.

— Ну как там испытатель? Отбой! — просыпается вдруг рация.

— Она готова к старту! — кричит Тоня.

— Отбой, — добавляет Гунвальд.

Рация молчит, потом спрашивает:

— Мне открывать движение или как? Отбой.

— Ни в коем случае! Отбой и старт, — говорит Гунвальд и решительно усаживает Тоню на сани номер два. Они короче прежних.

— Эти поедут лучше, — обещает Гунвальд. — И ты тоже.

• Предыдущая
• 3/34
• Следующая