И. о. поместного чародея - Заболотская Мария - Страница 9

• Предыдущая
• 9/108
• Следующая

Я хватала воздух ртом, не в силах произнести ни слова.

— …даже думать забудь о штанах. Босой по дому не ходи. Читай побольше книг, может, это хоть как-то расширит твой кругозор, а то мне иногда не верится, что я могла воспитать такого варвара, — продолжала бабушка. — Учиться ты будешь вместе с Мари, поэтому постарайся не ударить в грязь лицом и слушай учителей. Кроме всего прочего, ты будешь обучаться танцам и игре на музыкальных инструментах, как полагается воспитанной барышне, так что…

— Чего?! — прорвало меня.

Ужасное видение посетило меня: я учусь играть на лютне.Или на фортепиано.

— Так что, — повысила голос бабушка, — не вздумай заявить, что ты не хочешь или не будешь. Ты будешь танцевать, даже если дяде придется тебя пороть каждый божий день. И вышивать ты тоже будешь. Не кривись! Я привезла сюда дикое, полуграмотное существо неопределенного пола. К твоему совершеннолетию я надеюсь увидеть здесь воспитанную девицу, которую не стыдно вывести в люди. Ты будешь достойна той фамилии, которую носишь! И никак иначе!

И я впервые почувствовала приближение настоящейбеды. Фантазии у меня вполне хватило, чтобы представить, каково мне будет жить в чужом доме.

Так начались самые несчастные три года в моей жизни. Да, впоследствии мне пришлось пройти через множество жизненных неурядиц — доводилось голодать, тяжело работать, терять сознание от усталости, воровать кусок хлеба, чтобы протянуть еще пару дней, а потом, сцепив зубы, терпеть за это унизительную жестокую порку, но даже тогда мне не было хуже, чем в доме дяди Бернарда.

Особенно не любила меня тетка Вивиана, что моментально почувствовали слуги и не замедлили этим воспользоваться. Я ощущала себя военнопленным, которого кормят и одевают, однако при этом только и ждут, чтобы казнить по законам военного времени. Я была никто и ничто, жалкая нахлебница и деревенская дурочка.

А на исходе третьего года моего пребывания в дядюшкином доме началась война с Аале. Аальские войска вошли в Артанд сразу же, не встретив особого сопротивления. Дядюшка Бернард очень переживал за бабушку и даже хотел забрать ее из этого «кромешного ада», как он выразился. Но он не успел воплотить в жизнь свою «бредовую идею», как выразилась тетка Вивиана, артандские беженцы принесли грустную весть — усадьба сожжена дотла и бабушка погибла.

Мое положение в доме стало очень шатким.

Если раньше дядюшка Бернард меня защищал, чувствуя ответственность перед бабушкой, то теперь он без этого самого чувства ответственности стал куда более уязвимым и мягким. Тетка Вивиана и день и ночь доказывала ему свою правоту в отношении меня, доводя дядюшку до белого каления.

Переломный момент в моей жизни наступил вечером, аккурат перед зимними праздниками. Я тайком забралась в библиотеку и читала, спрятавшись за портьерой. И конечно же именно в это время дядюшка Бернард с женой пришли туда обсудить, как же со мной поступить.

Я сидела, закусив губу, и слушала, как они решают мое будущее.

— Бернард, взгляните правде в лицо! — Тетка Вивиана была не на шутку зла. — Что вы собираетесь делать с этой сироткой? Ей уже тринадцать лет! Еще два года, и придется думать, за кого ее отдавать замуж. И добро бы была она красавицей! А так кто ее возьмет без приданого? Пока за ней числилась эта развалюха в Артанде, еще куда ни шло. А теперь?

— Но, Вивиана… — жалобно отвечал дядюшка, не выказывая никакого желания бороться. — Мы же не можем вышвырнуть ее из дома, как собаку! Она моя племянница. И матушка очень ее любила…

— Так какого дьявола она привезла ее сюда и оставила нам? Вместо двух детей, на которых нам едва хватает денег, мы должны содержать еще и вашу племянницу, которая непонятно откуда свалилась нам на голову! Я до сих пор не могу понять, как вы на это согласились. Пошли на поводу у своей матери! Это же глупо! И ваша матушка, упокой боги ее душу, уже ничего не поделает. Я еще раз вам повторяю: в нашем доме ей не место. Вы присмотритесь к ней, Бернард! Это же настоящая деревенщина, которая даже шагу ступить не может, чтобы не опрокинуть что-нибудь. Кто на ней женится просто так? Учитель танцев после каждого урока с ней пьет отвар пустырника, а ее вышивки даже на полотенце не годятся. К музицированию даже малейшей склонности нет. Ей же только вилами навоз чистить в стойлах, а не на флейте играть. А как она смотрит? Дикие, тупые глаза, точь-в-точь как у коровы. Я вижу, она негативно влияет на Ивэнса! Вчера он зачем-то полез на яблоню в палисаднике и порвал штаны. Я вас спрашиваю: приходили ли в голову вашего сына подобные идеи до появления в доме этой деревенской дурочки?

Дядюшка покорно слушал, потом снова сделал слабую попытку:

— И как я должен, по-вашему, поступить? Вывезти ее в лес и бросить в овраг?

Тетка всплеснула руками:

— Не притворяйтесь, что не понимаете меня! Мы не единственные ее родственники!

— Я уже пробовал, Вивиана. И вы это знаете. Никто из моих братьев и сестер не соглашается взять Каррен к себе.

Тетка опять всплеснула руками — у нее этот жест свидетельствовал о крайнем раздражении.

— Ну вот! И вы еще мне что-то доказываете! Никто не соглашается, а вы должны!Хорошо, в таком случае отдадим ее в какую-нибудь школу при женском монастыре. И то дешевле! Ее научат вышивать, прясть и выдадут замуж за какого-нибудь идиота — проблема решена. Причем монастырь надо выбрать подальше от Изгарда. Например, в Каллесворде. И только попробуйте мне возразить! Завтра же я узнаю, куда лучше ее отправить, и мы вздохнем спокойно. Пусть Божий промысел устроит ее судьбу, а не мы.

Дядюшка Бернард тяжело вздохнул:

— Хорошо, дорогая. Но не будем ей пока ничего говорить. Это сложный ребенок, бог знает, как она это воспримет.

Я восприняла это серьезно.

…Я знала, что такое школа при монастыре. Все-таки круг моих познаний существенно расширился за то время, что я жила в городе, тут бабушка была права.

У Мари была подруга, не слишком близкая, но все же регулярно писавшая ей длинные письма. Эту девочку угораздило попасть в монастырь — она была пятой дочерью в семье. Через год она умерла от чахотки, которая свирепствовала в сырых и холодных комнатах, где жили воспитанницы. Говорили, что даже в тюрьме выжить легче, потому что кормят там не в пример сытнее и не соблюдают посты. Кроме всего прочего, в то время я совершенно не хотела замуж — ни через два года, ни через десять.

В своей комнате я осмотрелась, перевела дыхание и попыталась мыслить разумно. Конечно же мне понадобятся деньги. Кое-что у меня есть, но для бегства этого мало. Можно взять драгоценности Мари, но тогда меня будут искать. А я не хочу, чтобы меня искали. Я хочу никогда больше не встречаться с моими родственниками.

И я принялась складывать свои вещи в сумку. Перетряхивая шкатулку с нехитрыми безделушками, я увидела медальон с портретом матушки. Как всегда, с миниатюры на меня холодно глядели яркие глаза холеной красавицы, совершенно не похожей на меня. Повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, я надела медальон. Может быть, мне показалось, что он поможет мне в тяжелую минуту?..

Я уже упоминала, что в то время имела склонность к некоторой мечтательности.

Во время ужина я вела себя самым обычным образом, чтобы не вызвать подозрений. Дядюшка и тетка уступали мне в актерском мастерстве — слишком уж довольной была тетка Вивиана, и слишком упорно отводил взгляд дядюшка Бернард.

После трапезы все разошлись по своим комнатам. Я дождалась, когда в доме все стихнет, и вылезла через окно. При мне было несколько крон — пять или шесть, уж и не вспомню точно, и что-то из еды. Я не имела ни малейшего понятия, куда же мне направиться и что делать дальше. Смешно.

Не знаю, искал меня кто-нибудь или нет. Наверняка тетка вздохнула с облегчением, когда узнала о моем побеге, — не надо было тратить деньги на оплату моей учебы. В конце концов, мое решение устраивало всех. Я уверена, что никто особо не переживал по поводу моего исчезновения. С тех пор прошло уже много лет, но я никогда больше не видела ни дядюшку Бернарда, ни тетку Вивиану, ни Ивэнса, ни Мари. Думаю, они по этому поводу также не печалились.

• Предыдущая
• 9/108
• Следующая