Долгие раздумья - Уорнер Элла - Страница 24

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая

Он покачал головой.

— Я не хотел посвящать тебя в эту тайну. Ведь ты ненавидишь Максимилиана. Могла перенести на меня часть твоей ненависти. А этого я бы не пережил. Дикси, посмотри на меня! Я — тот же мужчина, которого ты радостно встретила сегодня!

— Нет! упрямилась она. То была маска, я знаю. Ты все время притворялся. Ложь. Притворство! Но вот я узнала твое истинное лицо.

— Что изменилось, Дикси? Только имя. Имя, которое я ненавижу так сильно, как ты! Ты хочешь, чтобы этот человек из могилы управлял нами? То, что сейчас происходит, наверное, сильно повеселило бы Максимилиана Харленда!

Феликс сделал шаг вперед.

— Стой! — вскричала Дикси. — Не подходи ко мне! Если ты попытаешься — я тебя ударю!

Он удивленно застыл, но Дикси показалось, что ее зажали в западне, и она запаниковала.

Феликс нахмурился.

— Дикси, я не причиню тебе вреда. Я никоим образом не могу сделать тебе больно!

— Конечно, не можешь. Потому что ты уже уничтожил меня!

Она задыхалась от негодования.

— Я не сказал тебе правды о себе. Но я ни разу не солгал. Дикси!

— Ты не любил меня! Ты взял меня в жены, потому что другие сестры не годились для плана, который тебе так хотелось реализовать! Я больше не обольщаюсь на свой счет. Знаешь, в чем твоя вина? Ты заставил меня поверить, что я чего-то стою, что я любима, что я прекрасная женщина. Теперь я знаю, что, если бы даже была тупым уродом, ты все равно женился бы на мне и пел бы те же самые дифирамбы!

— Мне правда не нравятся твои сестры, Дикси. А ты действительно прекрасная женщина. Лучше всех на земле. Ты — единственная…

— Довольно, Феликс! Хватит играть со мной! Не издевайся!

— Да, Дикси, ты — единственная женщина, которую я люблю, — невозмутимо продолжил Феликс. — И я хочу быть только с тобой, пока смерть не разлучит нас. И даже после смерти я буду любить тебя. Всегда.

— Это неправда! Нет!

— Правда, Дикси. Я хочу жить только с тобой и нашим ребенком. Я хочу тебя. Я тебя люблю с тех пор, как впервые попал в ваш дом. Ты тогда была девочкой-подростком. Ты казалась уязвимой. Несчастной. Только из-за тебя я приходил на званые обеды к Максимилиану. Только ради тебя вошел в компанию и достиг своего нынешнего положения. Я хотел бросить к твоим ногам империю Харлендов. Я хотел уничтожить ради тебя этого человека. Но он слишком рано умер — и я не успел. Ты не представляешь, Дикси, как я был счастлив, когда ты сбежала из дому. Она на свободе, думал я. Все, что мог, я сделал тогда. Я нанял детектива. И, получая от него отчеты, подстраховывал тебя. Я ждал. Но Максимилиан умер. И ты вернулась домой…

Феликс умолк. Дикси зачарованно смотрела на него.

— Дикси, я много раз порывался приехать к тебе. Но всегда останавливал себя. Думал — рано. Думал, что ты еще не окрепла и тебе надо быть подальше от всего, что творится дома. Я мечтал, что однажды, свалив Максимилиана, приеду к тебе и стану твоим героем. Героем… — повторил он горько. — Я даже разыскал твоего настоящего отца. Но он не может быть тебе опорой, Дикси. И я не стал устраивать вам свидание.

Дикси стало трудно дышать. Любой факт можно рассматривать минимум с двух сторон, подумала она. Но точка зрения Хилари Дебнем мне явно не по нраву. Однако почему я должна верить, что прав Феликс? Этот человек достаточно умен, чтобы убедить меня даже в том, что земля имеет форму куба, если это будет ему выгодно!

— Все, что ты говорил и делал, — ложь, — убежденно сказала она, хотя уверенность ее несколько поколебалась.

— Это правда, Дикси! — настаивал Феликс. — Я всегда хотел дать тебе все, что было в моей власти. Раньше в моей власти было немногое. Но чем дальше, тем больше я могу сложить к твоим ногам. Иначе — в чем смысл всех побед и завоеваний? Зачем мне мир, если ты не хочешь принять его от меня?

— Пока ты подарил мне только секс! — возразила Дикси.

Феликс развел руками.

— Я не знал, чем привязать тебя к себе.

«Ночи — мои!» — вспомнила Дикси, и ее щеки залил румянец стыда.

— И секс показался тебе самым надежным средством? — презрительно спросила она.

— Но ты ведь ответила мне взаимностью, — пробормотал слегка растерявшийся Феликс. — Вот я и подумал, что это надежный способ завоевать тебя. И потом… Ты для меня желаннее всего на свете… Я пытался соблазнить тебя свадьбой, медовым месяцем…

И розами — кремовыми и красными, мысленно дополнила перечень Дикси.

— Я хотел, чтобы наш ребенок навсегда связал нас, — продолжил Феликс. — Дикси! Если не ради меня, то ради него! Не отталкивай… не оставляй в одиночестве… Позволь мне остаться!

В одиночестве, в котором мы, каждый в отдельности, жили всю свою жизнь… Слезы хлынули из глаз Дикси.

— Я люблю тебя, Феликс! Я думала, ты не любишь меня. Я боялась снова остаться одна, как в детстве. Я не знаю, что бы делала, если бы ты сейчас послушался меня и ушел. Одна в огромном доме! Я сошла бы с ума.

Он обнял ее — быстро и порывисто. Дикси забыла, что хотела еще сказать Феликсу, да это стало и неважно в его объятиях. Он, как всегда, понял больше, чем она могла бы объяснить.

Дикси упивалась его силой и жаром его тела. Она прижалась к Феликсу и рыдала в голос, не думая, как она выглядит. А он смотрел на нее любящими глазами и гладил по волосам.

Дикси не заметила, как Феликс легко, будто пушинку, поднял ее и, целуя в мокрые от слез щеки, перенес на кровать. Он успокаивал ее нежным шепотом, тем самым шепотом, когда не важно, что говорят, но важно как.

Слезы лились потоком, словно прорвало дамбу, которую Дикси искусно возвела, защищаясь от собственных надежд и сомнений. Дикси больше не пыталась быть сильной.

— Моя жизнь без тебя — ничто! — истово уверял ее Феликс. — Смысл жизни я осознал, только встретив тебя! Единственная реальность для меня — это ты, Дикси! Я счастливейший человек на свете благодаря тебе, потому что обладаю тобой. Мне больше нечего просить у Бога.

Дикси и Феликс с каждым поцелуем становились все менее одиноки. И Феликс где-то в глубине души поблагодарил мать за ее неразумную и грубую выходку, которая неожиданно повлекла за собой еще большее их с Дикси сближение.

Феликс и Дикси, словно в бреду шепча друг другу нежные слова и осыпая друг друга поцелуями, освободились от одежды, устраняя последнюю преграду между собой. Дикси отдавалась мужу с новым чувством, чувством очищения. Она почти видела, как с ее души слетают скорлупки, в которых та стыла от одиночества. Феликс в экстазе кричал ее имя.

Когда они отдыхали, по-прежнему не разжимая объятий, Феликс нежно погладил живот Дикси. Но она почему-то отстранилась.

— Что случилось, Дикси? — с недоумением и даже с обидой спросил он.

— Феликс! Я подумала про завещание… Там был пункт об имени ребенка? Мы должны его назвать Максимилианом? Ведь так?

— Это наш ребенок, Дикси. Мы назовем его, как ты захочешь.

— Нет, ты должен выбрать ему имя.

И тут под своей рукой Феликс почувствовал, как шевельнулся малыш. Изумленно он почти закричал:

— Дорогая! Ты видела?! Видела?! Он уже личность! У него уже есть собственные права!

Дикси расхохоталась.

— Я видела, Феликс. И даже, представь себе, почувствовала. Но, послушай, его имя… Имя ребенка оговорено в завещании или нет?

— Я смогу обойти этот пункт, — уверенно заявил Феликс. — Не волнуйся!

И столько в его голосе прозвучало убежденности, что Дикси ни на минуту не усомнилась: так и будет.

— Какое имя тебе нравится? Он пожал плечами.

— А тебе?

— О, мне нравится много имен. Я могу написать список, а ты выберешь!

— Дорогая, мы воспользуемся твоим списком, чтобы дать имена всем остальным нашим детям. А первенца ты назовешь сама!

— Скольких же детей ты хочешь?

— Я хочу, чтобы наш сын не чувствовал себя одиноким. Ему нужны не только мама и папа, но и братья, сестры! И дом.

— О, Феликс!

Он поцеловал Дикси, и она блаженно закрыла глаза, представляя, какой счастливой будет ее семья. Их с Феликсом семья.

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая