Девятнадцать минут - Пиколт Джоди Линн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/129
• Следующая

– Здесь сказано, – сказала Алекс, внимательно просматривая полицейский отчет, – что имел место какой-то конфликт с детективом Хошольмом, когда вам зачитывали права.

Линус поднял глаза. Он был еще ребенком – всего девятнадцать – с прыщами и бровями, сросшимися на переносице.

– Он думал, что я тупой, как кусок дерьма.

– Он так вам сказал?

– Он спросил, умею ли я читать.

Все полицейские спрашивают. Они обязаны убедиться в том, что преступник понимает зачитываемый список прав задержанного.

– А вы, похоже, ответили что-то вроде: «Я че, козел, похож на идиота?»

Линус пожал плечами.

– А что я должен был говорить?

Алекс сжала пальцами переносицу. Ее работа государственного защитника состояла из череды моментов вроде этого: когда огромное количество времени и энергии тратится на того, кто через неделю, месяц, год опять будет сидеть за этим столом. А с другой стороны, что еще она умеет делать? Это тот мир, который она сама себе выбрала.

Запищал ее пейджер. Взглянув на номер, она выключила его. – Линус, я думаю, мы будем оформлять чистосердечное признание.

Она передала Линуса в руки дежурного и заглянула в кабинет секретаря, чтобы позвонить.

– Слава богу, – произнесла Алекс, когда на том конце ответили. – Ты спас меня, а то я уже собиралась выпрыгнуть из окна тюрьмы на втором этаже.

– Ты забыла, что там решетки, – ответил Уит Хобарт смеясь. – Я раньше думал, что их устанавливают не для того, чтобы арестованные не сбежали, а чтобы удержать их адвокатов от бегства, когда те поговорят со своими подзащитными.

Уит был начальником Алекс, с тех пор как она стала государственным защитником штата Нью Гемпшир, но девять месяцев назад он ушел на пенсию. Уит был не только легендой в своем деле, он стал ей отцом, которого у нее никогда не было, – таким, который, в отличие от ее собственного отца, умел хвалить, а не критиковать. Ее хотелось, чтобы Уит был сейчас здесь, а не в каком-то гольф-клубе на побережье. Он приглашал ее на обед и рассказывал истории, которые помогали ей понять, что у каждого государственного защитника бывают делай клиенты вроде Линуса. А потом он каким-то образом умудрялся оставить ее одну со счетом за обед и желанием встать и бороться дальше.

– Чем занимаетесь? – спросила Алекс. – Послеобеденный сон?

– Нет. Проклятый садовник разбудил меня своей газонокосилкой. Что я пропустил?

– Ничего особенного. Только наш офис без вас уже не тот. Недостает… определенной энергии.

– Энергии? Ал, ты там, еще не стала гадалкой с кристаллами? Алекс улыбнулась.

– Нет.

– Хорошо. Поэтому я тебе и звоню. У меня есть для тебя работа.

– У меня уже есть работа. И честно говоря, работы хватит на двоих.

– Три окружных суда поместили объявления в газете о вакансии. Ты должна обязательно подать заявку, Алекс.

– Стать судьей? – Она рассмеялась. – Уит, что вы там курите в последнее время?

– Ты была бы хорошей судьей, Алекс. Ты умеешь принимать решения. Ты уравновешенная. Ты не позволяешь своим чувствам мешать работе. Ты работала в защите, поэтому лучше понимаешь стороны. И ты всегда была блестящим адвокатом. – Он помолчал. – К тому же, не так часто в Нью Гемпшире губернатор-демократ, да еще женщина, выбирает судью.

– Спасибо за доверие, – сказала Алекс, – но я совершенно не гожусь для этого.

Она была уверена в этом еще и потому, что ее отец был судьей высшего суда. Алекс помнила, как каталась на его вращающемся кресле, считала канцелярские скрепки, водила ногтем большого пальца по зеленой фетровой поверхности его идеально чистого пресс-папье, пытаясь выцарапать решетку. Как поднимала трубку и разговаривала с гудком. Она притворялась. А потом неизбежно входил отец и бранил ее за то, что она тронула карандаш, или папку, или – Боже сохрани – его самого.

На ее поясе опять завибрировал пейджер.

– Послушайте, мне сейчас нужно поехать в суд. Может, мы пообедаем на следующей неделе?

– У судей нормированный рабочий день, – добавил Уит. – В котором часу Джози возвращается из школы?

– Уит…

– Подумай об этом, – сказал он и повесил трубку.

– Питер, – вздохнула мама, – ну как так получилось, что ты опять ее потерял?

Она обошла отца, который наливал себе кофе, и начала рыться в навесном шкафчике в поисках коричневого бумажного пакета для завтрака.

Питер терпеть не мог эти пакеты. Банан никогда не помещался, и бутерброды всегда давились. Но что ему еще оставалось делать?

– Что он потерял? – спросил отец.

– Свою коробку для завтрака.

Мама начала наполнять пакет – фрукты и пакет с соком на дно, бутерброды сверху. Она взглянула на Питера. Который не ел свой завтрак, а ковырял ножом бумажную салфетку. Он уже нацарапал буквы «X» и «Т».

– Если будешь копаться, опоздаешь на автобус.

– Пора уже становиться ответственным, – заметил отец.

Когда отец говорил, Питер представлял его слова в виде дыма Они на мгновение повисали в воздухе и тут же исчезали. – Ради бога, Льюис, ему же только пять лет.

– Я не помню, чтобы Джойи трижды терял коробку для завтрака в течение первого месяца в школе.

Питер иногда наблюдал, как отец с Джойи играли в футбол на заднем дворе. Их ноги работали, словно взбесившиеся поршни – вперед, назад, вперед, – будто они танцевали с мячом. Когда же Питер пробовал присоединиться к ним, его преследовало одно разочарование. В последний раз он случайно забил гол в свои ворота.

Он через плечо посмотрел на своих родителей.

– Я не Джойи, – сказал он, и хотя никто ничего не ответил, он услышал ответ: «Мы знаем».

– Адвокат Корниер?

Алекс подняла глаза и увидела перед своим столом бывшего клиента с улыбкой до ушей.

Она не сразу его узнала. Тедди МакДугал или МакДоналд, что-то вроде этого. Она вспомнила: его обвиняли в том, что он избил жену. Они с женой напились и подрались. Алекс добилась его оправдания.

– У меня есть для вас кое-что, – сказал Тедди.

– Надеюсь, ты ничего мне не покупал, – ответила она, и это было искренне, поскольку этот человек с севера жил в такой бедности, что пол в его доме был земляным, а морозилка была забита животными, которых он добыл на охоте. Алекс не была поклонницей охоты, но понимала, что для некоторых ее клиентов – таких, как Тедди – это было не развлечение, а способ выживания. Именно поэтому судимость могла нанести ему сокрушительный удар – у него отобрали бы огнестрельное оружие.

– Я это не покупал. Обещаю, – улыбнулся Тедди. – Оно в моем грузовике. Пошли.

– А сюда нельзя это принести?

– Нет, не получится.

«Прекрасно, – подумала Алекс. – Что же может лежать у него в грузовике, что он не может принести?»

Она последовала за Тедди на парковочную площадку и в кузове грузовика увидела огромного убитого медведя.

– Это для вашей морозилки.

– Тедди, он огромный. Ты мог бы есть его всю зиму.

– Да, черт возьми. Но я вспомнил о вас.

– Спасибо тебе большое. Я действительно ценю твой поступок. Но я не… не ем мяса. А мне бы не хотелось, чтобы это мясо пропало. – Она тронула его за рукав. – Я очень хочу, чтобы ты его забрал.

Тедди прищурился от солнца.

– Ладно.

Он кивнул Алекс, забрался в кабину и выехал на дорогу, а медведь бился о борта кузова.

– Алекс!

Она обернулась и увидела в дверях секретаршу.

– Только что звонили из школы твоей дочери, – сказала она. – Джози в кабинете директора.

Джози? У Джози проблемы в школе?

– За что? – спросила Алекс.

– Она отлупила мальчишку на площадке.

Алекс направилась к машине.

– Скажи им, что я уже еду.

По дороге домой Алекс украдкой поглядывала на дочь в зеркало заднего вида. Сегодня утром Джози отправилась в школу в белом свитере и брюках песочного цвета. Теперь же свитер был перемазан грязью. Из хвостика выбились пряди волос. На локте была дырка, а из губы все еще шла кровь. Но удивительно было то, что Джози отделалась легче, чем тот мальчишка, с которым она подралась.

• Предыдущая
• 20/129
• Следующая