Зубы тигра - Клэнси Том - Страница 64

• Предыдущая
• 64/128
• Следующая

– Том?

– Мне это нравится, Джерри, – сказал Дэвис, не дожидаясь, пока его босс задаст вопрос. – Доктор, а насколько вы уверены в том, что это вещество станет разлагаться после смерти клиента?

– Полностью, – сухо бросил доктор Пастернак, и оба посетителя сразу же вспомнили, что он профессор анестезиологии Медицинского и хирургического колледжа Университета Колумбии. Вероятнее всего, он должен хорошо знать своё дело. Кроме того, ему доверяли настолько, что даже посвятили его в тайну Кампуса. И сейчас отказывать этому человеку в доверии было бы несколько поздновато. – Сукцинилхолин состоит из двух молекул ацетилхолина. Естественная эстераза разложит препарат на молекулы настолько быстро, что исходное вещество, скорее всего, не смогли бы обнаружить даже в Колумбийском пресвитерианском центре. Так что единственная по-настоящему трудная вещь – незаметно сделать инъекцию. Если бы вы могли доставить объект в кабинет врача, то можно было бы обойтись уколом хлористого калия, который вызвал бы фибрилляцию сердечных клапанов. В процессе умирания клетки все равно выделяют калий, так что относительное увеличение его количества осталось бы незамеченным. Трудно было бы только скрыть след от внутривенного вливания. Умертвить человека можно множеством различных способов. Мне нужно было всего лишь выбрать такой, с которым справился бы человек относительно невысокой квалификации. Возвращаясь к практическим вопросам, даже по-настоящему хороший патолог не сумеет наверняка определить точную причину смерти. Он будет понимать, что не знает её, и это его обеспокоит, – но лишь в том случае, если труп попадёт на исследование к действительно талантливому человеку. А таких не слишком много. Скажем, лучший специалист у нас в Колумбии – Рич Ричардс. Он терпеть не может чего-то не знать. Он настоящий интеллектуал, специалист по решению проблем, гениальный биохимик, а вдобавок ещё и превосходный врач. Я беседовал с ним об этом, и он сказал, что это вещество было бы чрезвычайно трудно обнаружить, даже если бы он имел представление о том, что следует искать. Обычно в игру включается множество дополнительных факторов: персональный химизм тела жертвы, то, что он ел или пил. Очень важным фактором всегда является температура окружающей среды. В холодный зимний день, вне помещения, эстераза не сможет в достаточной степени разложить сукцинилхолин, поскольку активность химических процессов резко понизится.

– Это значит, что ваш препарат не следует применять в Москве в январе месяце? – спросил Хенли. Серьёзные научные рассуждения он всегда выслушивал без малейшего удовольствия, но Пастернак знал своё дело.

Профессор улыбнулся. Жёстко.

– Совершенно верно. А также в Миннеаполисе.

– Вы говорите, мучительная смерть? – сказал Дэвис.

Пастернак кивнул.

– Решительно – весьма неприятная.

– Обратимая?

Пастернак резко мотнул головой.

– Как только сукцинилхолин попадёт в кровь, ни один реаниматолог не сможет сделать ровным счётом ничего. Вернее, теоретически можно подключить парня к аппаратуре искусственного сердца и искусственного дыхания до тех пор, пока препарат не разложится естественным путём – я видел, как такое делали при отравлении павулоном, – но это было бы предельно трудно. Итак, теоретически выживание возможно, но оно крайне, крайне маловероятно. Ведь случается, джентльмены, что люди выживают даже после того, как им всадят пулю между глаз, но такое нельзя отнести к распространённым явлениям.

– С какой силой нужно ткнуть объект вашим шприцем? – спросил Дэвис.

– Не такой уж большой. Именно ткнуть, и все. Достаточно, чтобы игла проникла через одежду. Толстое пальто может помешать, но только из-за длины иглы. Зато если он будет в обычном деловом костюме, то никакой проблемы не возникнет.

– Может произойти так, что у человека окажется иммунитет к этому препарату? – спросил Хенли.

– К этому – нет. Самое большее, у одного из миллиарда.

– И опасности, что он поднимет шум, нет?

– Как я уже говорил, объект будет чувствовать себя так, будто его ужалила пчела – больнее укуса москита, но недостаточно больно для того, чтобы он начал орать. Самое большее, чего следует ожидать от жертвы, что он растеряется, возможно, повернётся посмотреть, что же его укололо. Но ваш агент будет идти себе спокойно, не бегом, даже не ускоряя шага. При таких обстоятельствах, когда нет виноватого, на которого можно было бы заорать, и при затухании первичного болевого ощущения, наиболее вероятная реакция будет заключаться в том, что объект потрёт ужаленное, как он подумает, место и пойдёт дальше... ещё шагов на десять.

– Итак, быстродействующий, смертельный и необнаруживаемый препарат, правильно?

– До последней запятой, – подтвердил доктор Пастернак.

– Как вы перезаряжаете шприц? – продолжал расспросы Дэвис. «Проклятье, – добавил он про себя, – как же получилось, что ЦРУ прошло мимо такой замечательной вещи? Или КГБ».

– Нужно развинтить корпус – вот так, – доктор продемонстрировал, – и извлечь активную часть. При помощи обычного шприца вы вводите туда новую дозу препарата и заменяете газовый баллончик. Трудность представляет только изготовление крохотных газовых микробаллончиков. Использованный баллончик можете выбросить в мусорное ведро или мусоропровод – он имеет всего четыре миллиметра в длину и два в толщину – и вставьте новый. Когда начнёте собирать корпус, крохотный шип проколет баллончик и система окажется заряженной воздухом. Газовые капсулы покрыты дополнительной оболочкой, чтобы они стали тяжелее и их было бы легче выбрасывать. – Как только он свинтил корпус, синий цвет в окошечке сменился красным, хотя сукцинилхолина, конечно, в аппарате не было. – Разумеется, при обращении со шприцем следует сохранять известную осторожность, но вообще-то, чтобы уколоться самому, нужно быть изрядным дураком. Если вы добудете своему человеку удостоверение диабетика, то он сможет спокойно носить шприц с собой. Вы же знаете, что существуют особые документы, по которым чуть ли не во всём мире можно купить инсулин, а ведь у диабета не существует никаких внешних проявлений.

– Доктор, будь я проклят... – проворчал Том Дэвис. – А нет ли у вас ещё чего-нибудь в этом роде?

– Токсин ботулизма точно так же смертелен. Это нейротоксин, он блокирует нервные связи и тоже достаточно быстро приводит к смерти от асфиксии, но его практически безошибочно обнаруживают при вскрытии. Присутствие такого токсина в крови не бывает случайным, и его достаточно трудно объяснить. Зато он доступен везде, поскольку его в микродозах используют при косметической хирургии.

– Доктора вводят его женщинам в кожу лица, да?

– Только самые никчёмные, – ответил Пастернак. – Таким образом действительно можно успешно устранить морщины, но при этом убиваются лицевые нервы, после чего вы лишаетесь способности улыбаться. Хотя это не моя область. Существует много других высокотоксичных и смертельных химических веществ. И главная проблема с ними состоит в том, чтобы препарат был достаточно быстродействующим и притом труднообнаруживаемым. Второй быстрый способ убить кого-то – это воткнуть маленький нож в основание черепа, туда, где спинной мозг соединяется с головным. Здесь сложность в том, чтобы оказаться за спиной у жертвы, нанести точный удар в достаточно компактную область и сделать так, чтобы лезвие не застряло между позвонками. Можно спросить, почему бы не применить другое оружие, скажем, пистолет 0.22 калибра с глушителем? Это вполне реально, но пуля оставляет безошибочно узнаваемый след. А при использовании ножа невнимательный патологоанатом вполне может принять за причину смерти острый сердечный приступ. Так что метод близок к идеальному, – закончил врач. Все это он говорил настолько холодным голосом, что казалось, от него на ковре мог выпасть снег.

– Ричард, – сказал Хенли, – вы заработали очень серьёзный гонорар.

Профессор анестезиологии поднялся и посмотрел на часы.

– О деньгах не может быть и речи, сенатор. Это пойдёт в расчёт за моего младшего брата. Сообщите мне, если вам потребуется что-нибудь ещё. А сейчас мне хотелось бы успеть на поезд в Нью-Йорк.

• Предыдущая
• 64/128
• Следующая