Полет Кондора - Лещенко Владимир - Страница 37
- Предыдущая
- 37/81
- Следующая
— Стой! — одновременно с писком детектора взвизгнул Блоха, идущий в голове колонны.
Вперед уходила ровная и прямая тропа с каким–то старым мусором и разросшимся малинником по бокам. А над всем этим словно повисло дрожащее переливающееся марево.
Пока позади него угрюмо топтались остальные, Шторм присмотрелся внимательнее, пытаясь различить, где заканчивалось мутное нечто.
— Что–то я такого раньше не видал… — пробормотал он про себя. Новая аномалия?
— Шторм, я вот, кажись, знаю, шо это такое! — перебил его мысли Базука. — Так бывает, когда несколько «жарок» висят в воздухе… вроде бы. «Миражник», кажись, называется… ну, вроде симбионта, но из одинаковых…
— Ладно, двигаемся в обход. Не хотелось бы, но через чащу напрямик придется идти. Головным пойдет Базука, за ним — Блоха, ты у нас больше всего в детекторах шаришь!
До заброшенных складов они добрались спустя несколько часов после того, как их покинули сталкер и Игорь.
Остановившиеся на привал мародеры устроились в сторожке — небольшом дощатом балке с выбитыми окнами. А Шторм присел у почти уже потухшего костра, оставленного теми, по чьим следам они шли, и, подбросив сухих дров, принесенных ими, достал консервную банку с тушенкой. Подумал, что есть нечто символичное в том, что он сейчас греется у костра своих будущих жертв…
— Мне что–то это место не нравится… — сообщил присоединившийся к нему Барс. — Пойду проверю, нет ли чего подозрительного.
Шторм и сам чуял, что, пожалуй, тут как–то неуютно. То ли это уже усталость от перехода, то ли и впрямь место это нехорошее. Но не успел он съесть половины, от склада вернулся Барс.
— Они тут были недолго, — сообщил он. — Попили кофе и посрали — оба по одному разу. Болтами покидались. И еще… Пойди взгляни…
Подойдя к груде мусора, Шторм инстинктивно замер, вцепившись в рукоять «хай–пауэра», — навстречу блеснул свет, и возникли два смутных силуэта. Но потом он понял, в чем дело. Там, в углу старого склада, стояло невесть зачем, когда и кем принесенное ростовое зеркало на облупившейся деревянной подставке. Потускневшее от времени, покрытое пылью, но от этого не ставшее более уместным в этом заброшенном месте. Кто и зачем его сюда приволок?
И лишь потом он обратил внимание еще на одну деталь: прямо у зеркала на бетонном полу лежала небольшая дохлая крыса, на мордочке которой запеклась кровь.
Шторм нервно покрутил головой. Это что же получается — Кондор зачем–то положил сюда тушку убитого грызуна? Или его спутник? Но зачем?
Он, кажется, неплохо изучил все суеверия Зоны — но насчет жертвоприношений не припоминал ничего подходящего. Бывало, некоторые особо впечатлительные натуры оставляли в пустых заброшенных домах бутылку–другую водки «для Черного Сталкера» в благодарность за избавление от какой–то серьезной неприятности. Но никому бы не пришло в голову пожертвовать хранителю вольных бродяг крысу! Тем более непонятно, откуда они ее взяли — крыс обычно в таких местах не бывает… Так что, может, дохлятину еще и специально принесли? Ерунда какая–то! И почему крысу положили именно перед зеркалом? Мародер поежился. Среди людей Зоны ходили слухи про какие–то секты у Темных, поклонявшиеся, само собой, не добру и разуму. Но Кондор–то не Темный, да и его спутник…
Хотя как раз что это за тип, Шторм не успел выяснить — и теперь, кажется, об этом в пору пожалеть. Может, он из каких–то безумных сектантов или колдунов, которых много крутится вокруг Зоны? Но тогда что Шторм должен у него забрать? Да, похоже, дело куда сложнее, чем кажется… Да уж, а чего он хотел: должен был понимать, что задаром таких денег платить не будут!
— Я, это, помню, была одна история, — чуть помедлив, начал Барс. — Это еще когда я служил, дело было. Как–то в Вильче командир мой, майор Борисюк, в краеведческом музее в кладовке зеркало нашел. Не простое, а старинное, этого, венецианского стекла, с литой рамой стеклянной — как раз помню его, вместе вытаскивали. Ну, вещь старинная, не как–нибудь… И вот чего–то оно ему приглянулось. Нет, само собой, на радиацию, на химию проверил — все чисто. Ну так стояло оно запертое уж сколько лет — и как мародеры не добрались? Ну и повесил у себя на квартире. А жили у него две кошки. Ну и вот стал он замечать, что с тех пор с кошаками творится что–то странное. То сидят, в зеркало вперившись, и смотрят — как будто мышь выслеживают. То кричать принимаются, плачут, на месте вертятся — но к зеркалу не подходят, что–то словно держит их. Причем говорю, Борисюк был непьющий, кроме красного вина пайкового ничего в рот не брал, шутить тоже особо не любил…
— Ну и чего? Чем все кончилось? — нервно оборвал его Шторм.
— Да выбросил он это зеркало. На помойку в мешке вынес да разбил молотком, не разворачивая. Водила его говорил, что не просто разбил, а можно сказать, в пыль раздробил рэликвию… Только вот, хоть и не говорил он ничего, а сдается мне, что он там все ж чего–то увидел, в смысле, в зеркале… Потому как с тех пор начал майор поддавать, и крепенько, а если про зеркало напомнить — так прямо бесился.
— А к чему ты этого говоришь?
— Да так… вспомнилось чего–то. Помню, еще Варан, — ну, помнишь его? — говорил, что вроде видели в Зоне люди… ну, артефакты не артефакты, а что–то вроде. И вот они зеркальные, прям бриться можно. Вот.
— Ладно, — вдруг встрепенулся Шторм, словно стряхивая непонятное оцепенение. — Пошли–ка отсюда — нам только всяких зеркал не хватает. — Повернувшись, главарь отшвырнул ногой тяжелый болт, каким Кондор, видать, проверял место на отсутствие аномалий.
Выйдя, он с какой–то смутной тревогой оглядел обступивший «точку» лес. Что и говорить, мрачное место… Темные ели, кривые больные березы и липы, чьи ветви смыкались непроницаемым пологом. Серая и бурая кора стволов покрыта бородами лишайников толщиной в руку и уродливыми наростами грибов. На ближайшей ели Шторм разглядел свисающие здоровенные шишки раза в три больше обычного.
Отчего–то мародеру вновь стало неуютно — и чувство это крепло чем дальше, тем сильнее. Какое–то нехорошее чувство… Чувство, что на тебя смотрит чей–то чужой, недобрый взгляд — словно неведомый хозяин здешних мест едва сдерживается, глядя на незваных гостей. Зеркало это… Крыса…
Ни с чем похожим он не сталкивался, а вот слышать — слышал. Чаще всего все эти непонятки ничем хорошим не кончались.
Шторму довелось провести изрядную часть своей жизни в «обстановке, максимально приближенной к боевой» и он привык доверять интуиции.
— Ну ладно, присядем, что ли, командир, да закусим чем бог или его заместитель по Зоне послал, — предложил между тем Барс, когда они вернулись к костру.
Шторм присел рядом на бревно, правда, подумав, что шутка получилась двусмысленная — ибо, по мнению многих, непосредственное управление территорией вокруг бывшей Чернобыльской АЭС было подведомственно «лично товарищу Люциферу». И словно вторя этой мысли, со стороны сторожки вдруг послышался взрыв яростной брани и звуки схватки…
Шторм подскочил как ужаленный, выхватывая оружие, и устремился туда.
…Ротор подсел к импровизированному столу из пары ящиков и доски. Тягач, расправившись со своей порцией, пододвинул ему недоеденную тушенку.
— Будешь? Я не могу больше. Лопай давай, брюхо набить всегда полезно.
Уговаривать себя Ротор не заставил, да и жрать после марш–броска хотелось зверски.
— Запить есть?
Байкер порылся в рюкзаке за спиной и выставил на стол бутыль водки — неизменного «Казака».
— Ну, для здоровья и против радиации…
Ротор кивнул и открыл бутыль.
— Эк… Хорошо сидим! Еще бы девку… Ну или мальчика пожопастее, на худой конец, — заржал Тягач и уставился на Ротора. — Ну что, знаешь анекдот про очередь за картиной стоять?
Базука, рывшийся в рюкзаке, недоуменно повернулся к ним, собираясь призвать к порядку несдержанного на язык коллегу, но Ротор уже приступил к урегулированию конфликта. Не вставая, он как–то по–дурацки улыбнулся здоровяку–гранатометчику, а потом без разговоров ударил сорванной со стола доской прямо в нагло ухмыляющуюся рожу Тягача, не ожидавшего такой прыти.
- Предыдущая
- 37/81
- Следующая
