Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки - Клэнси Карл Стернс - Страница 31

• Предыдущая
• 31/44
• Следующая

– Теперь смотрите на восток! – крикнул он. – Оттуда приходит наш Бог и несет великий свет… являясь во всей своей славе!

Все язычники, кроме Лейва, неотрывно смотрели в указанную сторону, и брызнувшие из-за гор яркие солнечные лучи почти ослепили их. Они приготовились увидеть чудо, хотя никто им не говорил, что вместе с солнцем явится великий сияющий бог. А Лейв, который не спускал глаз с Вульфрика и Стагбранда, с гневом увидел, как они толкнули палками статую Тора и свалили ее на землю. От их ударов голова идола отвалилась, а полое туловище раскололась.

При виде поверженного Тора христиане подняли радостный крик. Многие из спутников Борка поверили, что Белый Христос низверг Тора своим великим могуществом, и в страхе бежали. Окрыленный успехом своего замысла, король Олав подошел к разбитой статуе и с презрением пнул ногой голову идола. Затем он обратился к мрачному гренландцу:

– Теперь ты убедился в силе и могуществе единого истинного Бога и понимаешь, как глупо верить в Тора.

Вместо того, чтобы согласиться, Лейв рассердился:

– Это всего лишь изображение одного из асов. А я поклоняюсь Тюру, богу чести и доблести. К тому же, конунг, я был свидетелем, как ваши люди свалили эту ветхую статую, так что ваш «единый истинный бог» не дал мне никаких доказательств, кроме этого фокуса.

Борк и оставшиеся язычники зароптали. Дружинники Лейва схватились за мечи. Смертельная схватка казалась неизбежной.

Пойманный с поличным, Олав задрожал от ярости, но все же восхищение бесстрашием Лейва помогло ему обуздать свой гнев. К тому же конунгу было немного стыдно за эту хитрость, на которой настоял епископ, утверждавший, что цель оправдывает средства. Все верно: если ему удастся обратить сына Эрика Рыжего, он добудет и всю Гренландию. Да, он должен сдерживать себя.

– Что же, поклонников чести и доблести привлекает кровавая резня бессловесных тварей или бросание на произвол судьбы беспомощных младенцев?

Никто прежде не предлагал Лейву взглянуть на кровавый обряд жертвоприношения и обычай избавляться от нежеланных детей с точки зрения чести и доблести. Он ответил, но без прежней уверенности.

– Нет, но что станется с нашим древним народом, если все воины отрекутся от старых богов и, следуя христианской заповеди, смиренно подставят вторую щеку?

В свою очередь король ответил вопросом:

– Разве не мудрее спасать слабых детей, чем заставлять сильных мужчин убивать друг друга? Разве можно попасть в Валхаллу, не убив воина?

– Нужно, по крайней мере, погибнуть в сражении.

– И со временем весь народ последует туда… и боги тоже умрут? Ведь когда последние два почитателя убьют друг друга, богам придется исчезнуть.

– Так это и было предсказано, – спокойно ответил Лейв. – Наступит конец света, Рагнарек, «закат богов».

– Тогда не разумнее ли принять Белого Христа сейчас… до того, как народ истребит сам себя?

Получив вызов своей вере, Лейв встал на ее защиту.

– Я только вижу, что христианское учение о кротости и всепрощении годится для рабов и трусов, – необдуманно заявил он, обозвав таким образом короля трусом. – Мне говорили, что Белый Христос жалует грешников и воров в своем храме с большей сердечностью, чем честных людей. И что лентяй или болван просто одной только верой в то, что кто-то там умер за него, может обрести вечное блаженство наравне с человеком, отмеченным благородством и доблестью. Но в такой вере для меня нет ничего привлекательного. Мой бог, которому я готов служить, это бог, награждающий человека за то, что он сам прилагает усилия и достигает цели, а не тот, которого достаточно признавать и молиться ему:

Столкнувшись с откровенным пренебрежением, король Олав больше не в силах был сдерживаться.

– Лейв Эрикссон! – загремел он, обнажая меч. – Принимай сейчас же крещение… или умри!

Лейв понимал, что воинов у него меньше, чем у короля, и попытка прорваться обойдется большими потерями. Поэтому он гордо выпрямился, высоко поднял голову и спокойно ответил:

– Боги моих предков издавна хорошо служили мне. Я не вижу причин отрекаться от них.

– Даже для того, чтобы избежать встречи со смертью? – Глаза короля сверкали.

– Да, это было бы проявлением страха, а у меня его совсем нет.

В этот страшный момент, который показался вечностью, никто даже не смел дышать.

Побагровевший от гнева на «бестолкового язычника», которого невозможно ни подкупить, ни запугать, Олав занес меч, чтобы отрубить Лейву голову, но прежде, чем он опустил сверкнувшую сталь, между ними с криком бросилась Норна:

– Остановитесь, конунг! Этот человек не понимает, о чем говорит. Его воспитывали в ложной вере. – Оказавшись рядом в Лейвом, она трясла его за руку, как будто этим могла сломить его упорство. – Белый Христос ценит людей благородных и доблестных Даже больше, чем Тюр. Да, его любовь так велика, что он простирает ее на трусов и грешников… стремясь исправить их. – Норна задыхалась от волнения. – Он борется против сил зла с помощью всемогущей любви. Он прощает даже такое безрассудство как месть.

– Да, – поддержал девушку епископ Сигурд. – Его меч закален в горниле любви, и с ним он завоевал почти весь мир. Никто не может устоять перед Христом, ни боги, ни люди.

Благодарная за столь своевременную помощь, Норна обратилась к королю:

– Поверьте мне, конунг Олав, если бы этот человек узнал Белого Христа, как знаем его мы, он полюбил бы его также глубоко. Он бы сам попросил о крещении. О, справедливый король, соизволите дать мне разрешение поведать этому заблуждающемуся гренландцу правду о нашем великом Боге… чтобы мог он поклоняться Белому Христу так же преданно, как Тюру.

Довольный тем, что нашелся повод избежать убийства человека, который завоевал его глубокое уважение, король Олав с улыбкой поклонился:

– Если кому и дано заставить человека поверить в силу любви, так это вам, прекрасная Норна. – И, снова помрачнев, обратился к язычнику: – Лейв Эрикссон, многие скажут, что в наказание за твое упрямство тебя должно было бы казнить на месте.

Вульфрик, Стагбранд и человек двадцать ревностных воинов заворчали в знак согласия.

– Но в награду за твое бесстрашие я откладываю казнь до рождественской недели… нет, не могу убить тебя на Рождество Христово… до понедельника пасхальной недели. Если до рассвета этого дня ты и твои люди не станете христианами, висеть вам на виселице. До тех пор тебе следует дать слово, что ни ты, ни твои люди не покинете этот берег и что ты будешь хорошо усваивать слова своей прекрасной учительницы, – он кивнул в сторону Норны. – Вы все будете желанными гостями в моей усадьбе.

Радостные возгласы одобрения заглушили шипение недовольных мягкосердечностью короля.

Переполненный благодарности Лейв с трудом оторвал свой взгляд от Норны, дотронулся до руки короля и дал обещание не предпринимать попыток к бегству.

– Мне не хотелось бы уронить себя в глазах такого великодушного человека, – сказал он. – Но я не могу обещать, что не постараюсь избежать вашей виселицы.

– Об этом позабочусь и я, – уверенно добавила Норна и улыбнулась.

– Да, моя милая, жизни этих людей целиком и полностью в ваших ручках, – засмеялся Олав. – Почему бы не взять их сразу под свое крыло и не начать регулярные занятия?

Норна ликовала, она повернулась к Лейву.

– Вы пойдете со мной сейчас?

Лейв перехватил одобрительный взгляд Ульва, остальные тоже были согласны.

– Да, если вы начнете с того, что нарушите наш пост.

– Вы должны помнить, что теперь вы мои гости, – сказал Олав, шагая впереди всех к своим палатам. – А гости Норвегии никогда не страдают от недостатка еды и питья.

Присев в укромном местечке королевской гридницы, возле длинного очага, в котором рабы постоянно поддерживали огонь, Норна ждала, когда явится послушать ее рассказ о христианской вере Лейв с Ульвом и дружинниками. Она была одета в яркое платье из красной шерсти, вышитое золотыми драконами, и ее лицо выдавало внутреннюю озабоченность. Беспокойные пальцы ласкали маленький крестик, который висел на цепочке, обвившей шею.

• Предыдущая
• 31/44
• Следующая