Роковой рейд полярной «Зебры» - Маклин Алистер - Страница 48

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая

— Не только мне одному пришлось несладко, — сказал Киннэрд. — От холода я страдал не больше других. Доктор Джолли настоял, чтобы все, кто был в силах, время от времени сменяли меня за рацией. Это было несложно. Все, что от них требовалось — это посылать наши позывные и внимательно прослушивать эфир. Когда проходило сообщение, я тут же мчался на метеостанцию. На самом деле связь с радиолюбителем из Бодо установил Хьюсон, а Джереми вышел на траулер в Баренцевом море. А уж после, естественно, за дело брался я. Кроме того, я всегда рассчитывал на помощь доктора Джолли и Нэсби, так что особых трудностей не было. Хассарду, когда он через несколько дней оклемался, тоже пришлось поработать радистом — ночью во время пожара он чуть не ослеп.

— А вы, доктор Джолли, все это время, значит, командовали? — спросил я.

— Нет, Боже упаси. Состояние капитана Фольсома вызывало серьезные опасения лишь в первые сутки, когда ему стало легче, он вновь принял командование на себя. Ведь я всего лишь врач, старина. И на роль предводителя, эдакого лихого супермена, совсем не гожусь.

— Вы и так действовали как нельзя лучше. — Я оглядел всех собравшихся. — Так что, не окажись рядом доктора Джолли, который буквально выходил вас, хотя работать ему пришлось далеко не в самых подходящих условиях, быть бы большинству из вас калеками на всю оставшуюся жизнь. Что ж, на этом все. Должно быть, вам не хотелось бы пережить такую ночь еще раз. Я думаю, мы вряд ли сможем установить истинную причину пожара — похоже, это один из тех многочисленных случаев, который любая страховая компания квалифицировала бы как не подвластное человеку стихийное бедствие. И я убежден, Хьюсон, что пожар произошел не по вашей вине, и вы, пожалуй, совершенно правы: тут речь, скорее всего, идет о самовозгорании. Но, что бы там ни было, мы получили слишком дорогой урок и теперь всем стало ясно — склад с горючими материалами нужно ставить на расстоянии не менее ста ярдов от лагеря.

Разговор на этом закончился. Джолли поспешил в лазарет, где его ждала напряженная работа: ему надо было обработать ожоги и сменить повязки у наиболее пострадавших, осмотреть Бенсона, сделать ему рентген и наложить новый гипс на лодыжку Забрински.

Я вернулся к себе в каюту, открыл чемоданчик, достал небольшой бумажник, после чего, снова заперев чемоданчик, отправился в каюту Свенсона. Я заметил, что сейчас он улыбался уже не столь часто, как при первой нашей встрече в Шотландии. Взглянув на меня так, будто он давно ожидал моего прихода, Свенсон без лишних предисловий начал:

— Если тех двоих, на станции, уже можно переносить, я хочу, чтобы их немедленно доставили на борт. Чем скорее мы вернемся в Шотландию и передадим это дело в руки закона, тем спокойнее будет у меня на душе. Я предупреждал — ваше расследование ничего не даст. И только один Бог знает, сколько еще пройдет времени, прежде чем на кого-то из нас снова будет совершено покушение. Господи, Карпентер, ведь убийцу уже ничто не остановит.

— Уясните себе три вещи, — сказал я. — Покушений больше не будет — почти наверняка. Это — во-первых. Во-вторых, правосудие к расследованию этого дела, как вы выразились, допущено не будет. И в-третьих, сегодняшний разговор состоялся с пользой — из числа подозреваемых можно вычеркнуть, по крайней мере, троих.

— Наверное, в отличие от вас я что-то упустил.

— Да нет. Просто я узнал нечто такое, что вам было неизвестно. Например, что под полом в лаборатории хранятся около сорока никелево-железистых батареек в отличном состоянии, хотя ими уже пользовались.

— Вот оно что, — мягко проговорил Свенсон. — И вы вроде как забыли мне рассказать.

— При такого рода обстоятельствах я предпочитаю никому ничего не говорить, пока не удостоверюсь, что человек, которому я собираюсь сообщить нечто важное, будет мне полезен.

— Таким образом, вы, должно быть, завоевываете себе уйму друзей и на стольких же людей оказываете влияние, — сухо заметил Свенсон.

— Все не так-то просто. Итак, кто мог использовать батарейки? Только тот, кто время от времени покидал основной жилой домик, чтобы посылать в эфир сигналы бедствия. Значит, капитан Фольсом и близнецы Харрингтоны автоматически исключаются — никто из них не мог выйти из жилого домика, потому что им это было просто не по силам. Так что остаются Хьюсон, Нэсби, доктор Джолли, Джереми, Хассард и Киннэрд. Вот вам и весь выбор. И один из них — убийца.

— Да, но зачем им были нужны эти запасные батарейки? — спросил Свенсон. — И раз у них были эти самые батарейки, зачем они рисковали жизнью, полагаясь на старые, которые уже сели? Какой, по-вашему, в этом смысл?

— Смысл есть во всем, — уклончиво ответил я, после чего достал свой бумажник и разложил перед ним несколько удостоверений. Он взял их, внимательно изучил, после чего я убрал все обратно в бумажник.

— Ну вот, кажется, теперь все ясно, — спокойно сказал он. — А то все крутимся вокруг да около, верно? Я имею в виду правду. Оказывается, вы у нас из военной разведки. А вернее — контрразведки. Состоите, так сказать, на правительственной службе? Что ж, я не собираюсь поднимать шумиху по этому поводу, Карпентер. Я еще вчера понял, кто вы такой, никем другим вы быть просто не можете. — Свенсон взглянул на меня в спокойном раздумье. Ведь парни, вроде вас, сами никогда не раскалываются, покуда не припрет. — Однако вытекающий из этой фразы логический вопрос он не задал — промолчал.

— Я решил поговорить с вами по трем причинам. Вы человек, вполне заслуживающий доверия. И мне бы очень хотелось, чтобы вы были на моей стороне. Потом, то, что я вам сейчас скажу, вы все равно рано или поздно узнали бы сами. Вам когда-нибудь приходилось слышать о спутниковой или ракетной телекамере слежения системы Перкина-Элмера Роти?

— Сразу и не выговоришь, — пробормотал он. — Нет.

— А о системе «Самос» [4]или спутнике «Самос-III»?

— Системе спутникового и ракетного наблюдения? — он кивнул. — Слышал кое-что. Только какое это имеет отношение к мерзавцу, совершившему злодейские убийства на дрейфующей станции «Зебра»?

И тогда я принялся объяснять ему что к чему. Свенсон слушал меня очень внимательно, не прерывая, а когда я закончил, он откинулся на спинку стула и кивнул:

— Кажется, тут вы совершенно правы. Вопрос только в том, кто этот негодяй. Мне просто не терпится взять его под строгий арест и приставить вооруженную охрану.

— Вы что, собрались прямо здесь надеть на него наручники?

— Боже правый! — он уставился на меня. — А вы как бы поступили?

— Не знаю. Во всяком случае, как-нибудь по-другому. Я не стал бы его трогать. Думаю, наш приятель — лишь звено в длинной цепочке и, если мы дадим ему в руки побольше веревки, он не только затянет петлю на своей шее, но и приведет нас к остальным звеньям этой цепочки. Кроме того, я почти уверен, что он действовал не один: как известно, капитан, у всякого убийцы обычно есть сообщник.

— По-вашему, их двое? Вы полагаете, на борту моего корабля — двое убийц? — Капитан сжал губы и стиснул рукой подбородок. Затем решительно покачал головой. — Нет, убийца может быть только один. И если так, если я узнаю, кто он, я немедленно его арестую. Не забывайте, Карпентер, нам предстоит пройти сотни миль подо льдом, прежде чем мы выйдем в открытое море. Мы не в состоянии денно и нощно следить за всеми шестерыми. Существуют тысячи способов вывести корабль из строя, и любой, кто хоть мало-мальски знаком с устройством подводной лодки, способен сделать такое, что всех нас погубит. То, что еще можно исправить в открытом море, подо льдом неминуемо приведет к гибели.

— А вы не учли тот факт, что, если убийца задумает что-то сделать с нами, он подпишет смертный приговор и самому себе?

— Я не до конца разделяю вашу веру в его благоразумие. Все убийцы немного чокнутые. Если они готовы убивать, какие бы побуждения ими ни руководили, значит, в них нет ничего человеческого — это ненормальные люди.

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая