Роковой рейд полярной «Зебры» - Маклин Алистер - Страница 40
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
— Вряд ли. Наш приятель находится здесь уже не один месяц, и за это время он, я думаю, узнал, что такое ледяной шторм. Любой предмет, окажись он снаружи, тотчас прихватит льдом и завалит снегом. С тем же успехом он мог бы замуровать оружие в быстрозатвердевающем бетоне.
И мы направились к домику, где некогда размещалась метеостанция. Осмотрев каждый ящик, каждую полку, каждый шкаф, мы уже было принялись вскрывать железные ящики с метеорологическими приборами, как вдруг Свенсон воскликнул:
— У меня есть идея. Через пару минут я вернусь.
Но он вернулся даже скорее, чем обещал, — ровно через минуту; в руках у него было четыре предмета, слабо поблескивавших в свете фонаря, от которых сильно тянуло бензином. Автоматический пистолет «люгер», рукоятка ножа со сломанным лезвием и два маленьких брезентовых свертка — запасные обоймы к «люгеру». Свенсон сказал:
— Полагаю, это именно то, что вы искали.
— Где вы все это нашли?
— В тягаче. В топливном баке.
— Но как вы догадались?
— Очень просто. Вы же сами сказали — тот, кто один раз использовал пистолет, вполне мог снова им воспользоваться. Так что убийца должен был спрятать орудие убийства в надежном месте, там, где его не прихватит льдом и не засыплет снегом. К тому же этот мерзавец наверняка знал, что на морозе металл сжимается, и зарядить пистолет будет трудно, да и смазка может затвердеть. А на морозе не замерзают только две вещи — бензин и спирт. Но пистолет в бутылке джина не утаишь…
— Так-то оно так, — заметил я, — но металл все равно мог сжаться: ведь температура бензина всегда равна температуре воздуха.
— Может, убийца действительно этого не знал. А если знал, то решил, что так или иначе это место — самое надежное и удобное, благо всегда под рукой.
Капитан с любопытством следил за тем, как я извлекал из пистолета пустую обойму, потом он вдруг резко произнес:
— Осторожней! Осторожней!
— А, вы про отпечатки пальцев? После бензина их все равно не осталось. К тому же убийца наверняка орудовал в перчатках.
— Тогда зачем вам пистолет?
— Мне нужен только серийный номер. По нему можно легко вычислить владельца. Вполне вероятно, что у убийцы даже имеется разрешение полиции на ношение оружия, и получил он его, судя по всему, давно, хотите — верьте, хотите — нет. Не забывайте — убийца никак не рассчитывал, что его заподозрят в преступлении, не говоря уже о том, что кто-то кинется искать орудие преступления.
— А у них их было два — нож и пистолет. Но от пистолета слишком много шума — убийца мог переполошить весь лагерь. И все же ему пришлось использовать пистолет — потом. Хотя он прекрасно понимал, что рискует. А сначала он действовал ножом, и доказательство тому — рукоятка со сломанным лезвием. Судя по оставшемуся куску, это было тонкое и хрупкое лезвие, оно легко могло сломаться, особенно на морозе, когда наткнулось на ребро или когда убийца попытался вытащить его из тела жертвы.
— Значит… то есть вы хотите сказать — сначала он убрал кого-то, кто случайно оказался у него на пути, — свидетеля? — осторожно предположил Свенсон. — Этим самым ножом?
— Этот кто-то и стал его первой жертвой, — подтвердил я предположение Свенсона. — И кусок лезвия застрял в теле несчастного свидетеля. Но я не собираюсь искать этот обломок — неполезное занятие, оно отнимет уйму времени.
— Теперь я, кажется, готов согласиться с Хансеном, — медленно проговорил капитан. — Не понимаю, зачем было устраивать диверсию на лодке? Зачем нужно было убивать столько людей? Это же бессмысленно! Боже мой, тут, верно, и впрямь орудовал маньяк!
— Это, по-вашему, бессмысленно, — возразил я. — Зато убийца так не считал. Я не могу сейчас сказать, зачем ему понадобилось убивать столько людей. Но ведь зачем-то он это сделал! И пока что это остается для нас загадкой.
Покачав головой, Свенсон предложил:
— Может, вернемся назад, в домик? Я позвоню на «Дельфин» и скажу, чтоб нам прислали кого-нибудь на смену — за теми двумя нужен постоянный присмотр. Не знаю, как вы, а лично я продрог до костей. Да и вы последнюю ночь не сомкнули глаз.
— Я сам присмотрю за ними, — сказал я. — Часок-другой. Мне надо еще кое-что обдумать, причем серьезно.
— Да, но у вас не так много улик, чтобы построить убедительную версию.
— Вот я и собираюсь все как следует обдумать и взвесить.
Я мог бы ответить Свенсону, что улик у меня вообще кот наплакал и серьезной версии на них действительно не построишь. Так что размышлять тут особенно было не над чем — пустая трата времени. Однако, как бы то ни было, я взял фонарь и снова отправился в лабораторию, где лежали мертвые. Один, уставший и замерзший, я шагнул во мрак ночи, который тут же сомкнулся у меня за спиной. Я шел туда скрепя сердце, ведь ни один здравомыслящий человек ни за что на свете не дерзнул бы вернуться в то место, где царят ужас и смерть: от таких мест нормальные люди шарахаются, как от чумы. В этот склеп мог вернуться только тот, кто спрятал там нечто очень важное, зная, что никто добровольно сюда и близко не подойдет, и кому это могло однажды пригодиться. Меня влекла туда какая-то смутная догадка — и я решил, что по возвращении на «Дельфин» первым делом выясню, кто распорядился перенести тела погибших в лабораторию.
Изнутри стены лаборатории были сплошь заставлены рядами полок и шкафами с бутылками, пробирками, ретортами и прочей химической посудой — все это я осмотрел лишь мельком. Вскоре в одном из углов, там, где вповалку валялись трупы, я, посветив фонариком, обнаружил то, что искал: опустив глаза к полу и присмотревшись, я обратил внимание, что одна половица в том месте чуть выступает над остальными. Поперек ее лежали два обугленных скрюченных тела. Оттащив их подальше в сторону, я приподнял конец половицы.
То, что я увидел под ней, навело меня на мысль, что кто-то, видимо, всерьез решил использовать лабораторию под склад, достойный любого супермаркета. В шестидюймовой высоты пространстве между полом и основанием домика ютились аккуратно расставленные в ряды банки с консервированными супами, говядиной, овощами и фруктами — великолепный рацион, насыщенный белками и витаминами, в которых только мог нуждаться человек. Тот, кто устроил это хранилище, голодать явно не собирался. Здесь была даже маленькая сковородка и канистра керосина, емкостью галлона на два. А рядом поблескивали выложенные в два ряда никелево-железистые элементы — всего штук сорок.
Вставив половицу обратно, я вышел из лаборатории вернулся на метеостанцию, где больше часа разбирал железные коробки, изучая их содержимое, но ничего интересного так и не обнаружил. Впрочем, кое-что я все же нашел — маленький зеленый металлический ящичек, размерами шесть на четыре и на два дюйма, с круглой ручкой — диском настройки и одновременно выключателем, и двумя застекленными круговыми шкалами, но без делений и чисел. Сбоку в ящичке имелось отверстие.
Я повернул выключатель, и один циферблат — судя по всему, индикатор настройки — загорелся зеленым светом. Другой циферблат даже не мигнул. Я покрутил ручку настройки, но все осталось без изменений. Этот аппарат, совершенно очевидно, реагировал на какой-то определенный радиосигнал. А отверстие сбоку, как я понял, служило входом для шнура обычной телефонной трубки. Немногие в то время знали о существовании и предназначении подобных приборов, а мне однажды уже приходилось иметь дело с таким: это было транзисторное приводное устройство определения радиосигналов, передаваемых, например, поисково-спасательными приводными маяками, установленными на капсулах американских космических аппаратов и позволяющими поисковым группам определить точное местонахождение капсул, когда те приводняются в океане.
Но с какой стати такой прибор оказался на дрейфующей полярной станции «Зебра»? Выходит, история про установки контроля и слежения за сигналами пуска ракет с территории Сибири, которую я, и сам-то мало в нее веря, поведал Свенсону с Хансеном, оказалась правдой. Да, но в радиус действия этой пресловутой установки должно было попадать огромное воздушное пространство, а лежавшая передо мной игрушка не охватила бы и двадцатой части расстояния до Сибири.
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
