Талисман надежды - Шоу Шантель - Страница 18

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая

– Ты этого хочешь?

– Какая-то часть меня хочет, чтобы все именно так и было, – призналась Китти. – Я привыкла жить на Аристо. Здесь, в Афинах, я никого и ничего не знаю. Боюсь, я не скоро привыкну к такому большому и шумному городу.

Никос услышал в ее голосе нотку тоски по дому.

– Я постараюсь, чтобы ты как можно скорее привыкла к Афинам, – кивнул он. – Я не думал о том, где мы проведем медовый месяц, но могу уделить тебе несколько дней и показать Афины. – Никос умолк, пожалуй впервые в жизни чувствуя себя неловко, не зная, как вести себя с женщиной. И не просто с женщиной, а со своей женой и матерью его будущего ребенка. – Я подумал над тем, что ты вчера сказала, – негромко произнес он. – Ради ребенка нам действительно стоит узнать друг друга получше. Может, попробуем стать друзьями?

У Китти от удивления приоткрылся рот. Честно говоря, она не могла представить Никоса в роли своего друга. С другой стороны, почему бы им не попробовать?

– Что касается твоего чувства нереальности происходящего, – продолжал Никос, – предлагаю съездить в больницу, чтобы узнать, когда ты должна родить.

– Это не сложно подсчитать, так как я могла забеременеть только в один определенный день, – снова покраснев под взглядом Никоса, пробормотала она.

От тепла его улыбки у нее перехватило дыхание.

– Тогда чем бы ты хотела сегодня заняться? Я могу показать тебе лучшие магазины и бутики Афин.

– Если уж мы собираемся узнать друг друга получше… Я не люблю ходить по магазинам, – твердо сказала Китти. – Но если ты устроишь мне экскурсию, возражать не буду. Ты ведь живешь здесь с рождения?

Улыбка сошла с лица Никоса.

– Да. Но улицы, на которых прошло мое детство, в туристический маршрут не входят. Если ты, конечно, не хочешь увидеть трущобы своими глазами.

Неужели Никос все-таки стыдился своего происхождения?

– Ты не виноват в том, что там вырос, – негромко сказала она. – И должен гордиться тем, чего тебе удалось достичь.

Никос пожал плечами и промолчал, но подумал над ее словами. Он никогда не задумывался над своим успехом, ставя перед собой новую цель, как только была достигнута предыдущая. Но, может быть, Китти и права – ему можно гордиться тем, что мальчик из трущоб превратился в одного из самых успешных бизнесменов. До Китти ему не с кем было поговорить об этом, а сейчас в ее лице он нашел человека, с которым можно было побеседовать о наболевшем.

Никос расслабленно откинулся на стуле и улыбнулся Китти, замечая, что в лучах солнца ее волосы переливаются, как настоящий шелк.

– Если не магазины, то куда бы ты хотела пойти?

– Акрополь, храм Зевса, Национальный сад, – перечислила Китти известные на весь мир достопримечательности Греции. – Так как ты коренной афинянин, надеюсь, тебе эти места знакомы? – лукаво спросила Китти.

– Не сомневайся, дорогая. – «А ведь я никогда не чувствовал себя коренным афинянином», – с удивлением подумал Никос. Ему вдруг захотелось показать Китти родной город. – Тогда превращаемся в туристов, – сказал он, протягивая ей руку. – Сейчас ты, конечно, скучаешь по дому, но думаю, я смогу заставить тебя полюбить Афины.

«Сможет ли Никос так же заставить меня полюбить его самого?» – думала Китти три дня спустя, когда они бродили по залам Национального археологического музея.

За эти три дня она многое узнала о Никосе. Например, что он сохраняет форму, играя в сквош и тренируясь в гимнастическом зале. Что он любит суши и предпочитает посидеть в компании близких друзей, чем бывать на светских вечеринках, на которые его регулярно приглашают. Оказалось, что, несмотря на свое богатство и успех, Никос может быть очень простым в общении, и Китти была покорена этим.

За пределами его квартиры у них действительно стали складываться более-менее дружеские отношения, и несколько раз Китти вступала с Никосом в довольно оживленные дискуссии, когда они обсуждали современные фильмы и книги. Однако стоило им зайти в квартиру, как в их отношения закрадывалось напряжение, вызванное сексуальным влечением, которое бурлило между ними наподобие лавы спящего до поры до времени вулкана, но который в любую минуту мог проснуться.

«Я сама виновата в том, что между нами сложились такие отношения, – признала Китти, проведя очередную бессонную ночь в своей комнате. – Не знаю, хватит ли у меня смелости признать свое поражение и зайти к Никосу в спальню?» Однако от подобного шага ее пока удерживала осторожность.

– Куда теперь? – ворвался в ее мысли голос Никоса. – Или, может, хочешь отдохнуть? Ты выглядишь усталой…

Еще бы ей не выглядеть усталой, если она опять провела бессонную ночь, мечтая о том, чтобы Никос занялся с ней любовью!

Она помотала головой:

– Правда невероятно, что некоторые экспонаты, которые здесь выставлены, датируются седьмым веком до нашей эры? Коллекция этого музея просто бесподобна. У меня даже нет слов, чтобы выразить свое восхищение.

– Рад, что в Афинах есть что-то, что может вызвать твое восхищение, – поддразнил ее Никос и улыбнулся при виде румянца, окрасившего ее щеки. Он с каждым днем убеждался, что робость Китти не наигранная.

– Но если тебе надоело здесь ходить, – осторожно сказала Китти, – мы можем уйти. В следующий раз я приду сюда без тебя.

– Ничуть, – сказал Никос. – Ты много знаешь и умеешь об этом интересно рассказывать. Гораздо интереснее, чем написано в путеводителе.

«А ведь так оно и есть», – с некоторым удивлением подумал Никос. Ему нравилось говорить с Китти и слушать про ее работу в музее Аристо. Китти оказалась исключительно образованна и начитанна, а про свою работу рассказывала с заразительным энтузиазмом.

«Нечасто мне доводилось вести с женщинами содержательные разговоры», – осознал Никос. Его прежние любовницы, модели или светские дамы, говорили в основном о себе или обсуждали последние светские сплетни.

Единственное, чего он не понимал, почему Китти не решается на близость с ним? Никос был уверен, что она желает его и что, как и он, почти не спит уже несколько ночей. Но не мог же он просто взять и наброситься на нее, как какой-нибудь обуреваемый гормонами подросток! Никос был твердо намерен дождаться от Китти знака, что она готова заняться с ним любовью.

– Замечательно, – кивнула Китти. – Потому что в следующем зале есть кое-что, что я бы хотела тебе показать. Эта статуэтка, датированная примерно пятьсот сороковым годом до нашей эры, была обнаружена двадцать лет назад на Аристо, рядом с деревушкой Варной. Помнится, ты говорил, что твоя мать родом оттуда? Думаю, тебе будет интересно узнать что-нибудь о своих корнях.

– Каких корнях? – нахмурился Никос. – Дед оборвал все связи с моей матерью, когда она забеременела. Я даже не уверен, что они знали о моем существовании.

– В любом случае твоя мать родилась там, – настаивала Китти. – А если к тому же наш ребенок захочет больше узнать о своих предках?

– Боюсь, ему придется довольствоваться тем, что он будет знать, кто его отец, – мрачно бросил Никос. – Моя мать так и не сказала мне про моего отца.

– Наверное, это странное чувство, – задумчиво сказала Китти. – Как будто половинка тебя утеряна. Но разве ты не хочешь узнать побольше хотя бы о своей матери? – И она отошла взглянуть на следующий экспонат, оставив Никоса смотреть ей вслед.

«Как-то уж слишком все тонко чувствует моя жена», – подумалось ему. То, что Никос не знал отца, преследовало его всю жизнь, и Китти задела обнаженный нерв. И еще он испугался, что Китти поняла, как много для него значит этот ребенок…

Когда они вышли из музея, их уже поджидали папарацци. Они продолжали щелкать фотоаппаратами, невзирая на требование Никоса прекратить их фотографировать.

– Должно быть, кто-то узнал вашу машину и вызвал всю эту ораву, – мрачно сказал Ставрос, открывая для них заднюю дверцу.

– Тогда самое время менять машину, – сказал Никос, бросив взгляд в заднее стекло. Папарацци следовали за ними по пятам.

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая