Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра - Страница 40

• Предыдущая
• 40/598
• Следующая

— Чувствуете себя лучше, мистер Малфой? — сказал Дамблдор, подмигивая. Он занял место рядом с Драко, а Гарри и Сириус сели напротив него. На коленях Гарри держал меч Салазара Слизерина, который выглядел неуместно в больничной комнате.

— Гарри, — произнес Дамблдор. — И Драко. — Дамблдор перевел взгляд с одного на другого поверх своих золотых очков. — Кто-нибудь из вас, — сказал он, — знает, что такое Магид?

Гарри и Драко тупо посмотрели на него.

Дамблдор повернулся к Эрмионе, которая имела то выражение лица, которое оно обычно приобретало в классе, когда она одна, и никто больше, знала ответ на вопрос.

— Мисс Грейнджер?

— Ну, Профессор Биннс говорил мне, что Магид это редкий тип волшебников, наделенный от рождения особым даром, — четко произнесла Эрмиона. — Салазар Слизерин был одним из них. Также Ровенна Рэйвенкло. Вы, профессор. И…, -Она заколебалась. — Темный Лорд тоже.

— Магид действительно редкий тип волшебников или ведьм, — согласился Дамблдор. — Редкий и очень могущественный. Магид может совершать волшебство, не пользуясь палочкой. Может сопротивляться многим чарам и проклятьям, и может переносить колдовство, легко убивающее любого другого волшебника. — Он повернулся к Гарри. — Ты помнишь, Гарри, когда ты спрашивал меня, почему Волдеморт хотел убить тебя, когда ты был ребенком?

Гарри кивнул, с несчастным видом.

— Вы сказали, что мне нельзя знать, но когда-нибудь вы скажете мне.

— Я говорю тебе сейчас, — сказал Дамблдор. — Ты — Магид, Гарри.

Оба, Драко и Эрмиона, быстро повернулись, чтоб посмотреть на Гарри, побледневшего от удивления. Сириус совсем не выглядел удивленным — было очевидно, что он уже знал.

— Я? — произнес Гарри, шокировано.

— Да, ты, — заявил Дамблдор. — Ты, несомненно, очень могущественный Магид.

— Ох, естественно, — сказал Драко, раздраженным голосом. — Теперь Поттер, ко всему, еще и Магид?

Дамблдор повернулся к Драко, который побледнел на мгновение, думая, что директор сейчас отругает его. Вместо этого, Дамблдор сказал:

— Вы — тоже Магид, мистер Малфой. И, если я не ошибаюсь, куда более могущественный, чем Гарри.

Драко стал еще бледнее, чем был Гарри.

— Вы уверены? — спросил он, голосом полным сомнения.

— Я не был, — произнес Дамблдор. — Я всегда знал это о тебе, — сказал он, обращаясь к Гарри. — Мы знали это, когда ты родился. Вот почему Волдеморт хотел убить тебя, почему твои родители должны были прятаться с тобой. Он не хотел, чтобы ребенок-Магид родился у двух его злейших врагов, двух моих самых лучших союзников. Он знал, что когда ты станешь достаточно взрослый, ты превратишься в оружие, которым мы сможем сражаться с ним.

— А я? — прервал Драко. — Почему он не пытался убить меня?

— Зачем? — сказал Дамблдор, значительно. — Ты — ребенок его ближайшего сподвижника. Подумай, каким оружием ты мог бы быть в его арсенале! Ты мог бы быть величайшим Пожирателем Смерти из них всех. — Дамблдор покачал головой. — Твой отец держал это в секрете, Драко. Родителям, ребенок которых Магид, предлагается зарегистрировать его в Министерстве при рождении; он никогда не регистрировал тебя. Я сомневаюсь, что кто-нибудь знал об этом, кроме Люция и самого Волдеморта. Различные орудия предсказания, которыми я пользовался сам, показывали, что в Хогвартсе есть еще Магид, но я никогда не знал, кто это.

Драко притих, вспоминая, как отец сказал ему в то утро: "Лорд Тьмы возлагает на тебя такие большие надежды, Драко".

— Откуда вы знаете? — спросил он Дамблдора. — Откуда вы знаете, что я Магид?

— Этот меч, к примеру, — произнес Дамблдор, указывая на то место, где он лежал на коленях Драко. — Это — очень могущественный волшебный объект, Драко. Только Магид может коснуться этого меча. Затем тот факт, что Люций сделал Эпициклический амулет из твоих зубов, когда ты был малышом. Он использовал его, чтобы контролировать тебя и твою мать, это правда, но это также позволяло ему черпать немного из твоей силы Магида. Это делало его намного более сильным волшебником, чем он был бы иначе.

Драко и Гарри оба вытаращились на директора, а Эрмиона спросила,

— Профессор Дамблдор?

— Да?

— Это причина, почему Многосущное зелье так подействовало на Гарри и Драко… Это потому что они Магиды?

— Прекрасная догадка, Мисс Грейнджер. В некотором-то смысле, верная. Многосущное зелье действовало так долго потому, что мистер Малфой пожелал этого.

— Что Люций сделал? — обалдело спросил Гарри.

— Он меня имеет в виду, идиот, — ответил Драко. — И я ничего такого не делал! — добавил, глядя на Дамблдора.

— Делал, — подмигнул Дамблдор. — У меня хватает смелости предположить, что между тобой и Гарри всегда было, скажем так, соперничество…

— Он мне завидует, если вы это имеете в виду, — влез Драко.

Гарри вытаращил глаза.

— Действительно, — продолжал Дамблдор. — У меня такая теория. Когда вы выпили Многосущное зелье, мистер Малфой, и оно превратило вас в Гарри, вы немедленно узрели преимущества этой ситуации. Быть Гарри. Жить его жизнью. Видеть то, что видел он. Узнать его тайны. Твой отец учил тебя искать слабости противника и использовать их в своих интересах, не так ли?

Драко побледнел.

— Я…

— Профессор, — запротестовал Сириус.

Дамблдор не обратил на них внимания.

— Он учил тебя и другим вещам, — продолжал он также спокойно. — Видеть зло, когда предлагают добро, игнорировать тех, кто ниже тебя по рождению и подлизываться к вышестоящим. Ценить только сиюминутную наживу и удовлетворение своих интересов.

— Я никогда…, -сказал Драко слабо. — Никогда нарочно…

— Я сказал, он учил тебя, — ответил Дамблдор. — Я не сказал, что ты научился. Я думаю, были и другие преимущества для тебя в том, что ты был Гарри. Ты всегда думал о Гарри, как о человеке, которому доброта и другие хорошие качества даются легко. Будучи же Гарри, ты мог следовать своим лучшим побуждениям, которые, будучи в своем теле, ты упорно подавлял. Ты мог быть хорошим. Храбрым. Героем. — Он посмотрел на Драко, очень внимательно, поверх очков. — Я не говорю, что ты хотел, чтобы действие зелья продлилось, ни один обыкновенный волшебник не мог бы этого сделать. Нет, просто ты использовал свою энергию, энергию Магида, чтобы оно работало. И, как я понимаю, это был другой Магид, который снял с тебя это заклятие.

Драко таращился на Дамблдора с открытым ртом.

— Можно мне спросить, Профессор? — тихо произнесла Эрмиона.

— Да, мисс Грейнджер?

— Если Драко и Гарри Магиды… почему у Гарри это никак не проявилось? И почему у Драко это не проявлялось до сих пор?

— Эта черта не проявляется обычно до поздней юности. Это может произойти случайно, или под влиянием некоторых стимулов.

— Каких, например? — с любопытством встрял Гарри. Он не был уверен абсолютно, но на секунду ему показалось, что Дамблдор смутился.

— Сильных эмоций определенного вида, — сказал директор. — Опасность тоже действует. Вообще-то, в давние времена, если ребенок-Магид не проявлял никаких особенных способностей до восемнадцати лет, Министерство посылало его сражаться с драконом или еще каким-нибудь монстром.

Гарри выглядел взволнованным.

— Я уже встречался с драконом, и все равно никаких признаков того, что я Магид, Профессор…

— Все в порядке, Гарри, — жизнерадостно сказал Дамблдор. — Мы дадим тебе два года сроку, а потом скормим тебя Василиску.

Гарри глянул на Дамблдора. Он был уверен, что тот шутит. Так ведь?

— Я поговорю с вами обоими об этом позже, — объявил Дамблдор. — Я боюсь, что если мы задержимся здесь еще, то у Мадам Помфрей найдутся сильные слова для меня.

Эрмиона улыбнулась Драко, вставая.

— Я приду завтра.

Гарри положил меч на кровать Драко, где тот мог его достать, если захочет.

— Пока, Малфой.

— Есть ли шанс, Профессор, — спросил Гарри, когда они вышли из комнаты, — что мои способности Магида появились из-за крови Годрика Гриффиндора?

• Предыдущая
• 40/598
• Следующая