За рамками приличия - Селмер Мишель - Страница 11

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая

Кэти была уверена, что Адаму такое положение вещей нравится.

Селия через пару минут принесла ему виски, потом оставила их вдвоем. Кэти думала, что после ужина Адам опять сядет на стул. Но он взбил подушки и откинулся на них. Более расслабленным Кэти его еще не видела.

Наверное, алкоголь пригасил возбуждение. Кэти припомнила, как давным-давно Бекка говорила, что, если ей надо чего-нибудь добиться от мужа, она дает ему выпить, и он становится податливым, как тесто. Конечно, спаивать человека не стоит, но если он хоть немного раскроется, что тут дурного?

Когда Селия пришла, чтобы забрать посуду, Кэти попросила принести ей стакан апельсинового сока:

— И мне кажется, Адаму не повредит еще немного виски.

Он посмотрел на часы и пожал плечами:

— Почему бы и нет?

Около десяти, когда он опустошил второй стакан и явно не чувствовал себя плохо, Кэти пошла в ванную и надела пижаму. Потом снова легла в постель. Передача, которую они смотрели, закончилась. Она выключила телевизор, повернулась на бок, чтобы видеть его лицо, и спросила:

— Адам, мы можем поговорить?

Он нахмурился:

— Что-то не так?

— Нет-нет, все в порядке, — заверила Кэти. — Мне просто кажется, что я должна немного узнать отца ребенка, которого буду вынашивать. Ты против?

Адам смутился:

— Это не входит в наш договор.

— Плохо.

— Знаешь, моя жизнь на самом деле не так уж интересна.

— Сомневаюсь. — Кэти игриво улыбнулась. — Ну, расскажи что-нибудь о себе.

— Ладно, слушай: я не люблю говорить о себе.

Она засмеялась:

— Адам!

— Что? — Он тоже улыбнулся. — Ты же сказала «что-нибудь».

— Что-нибудь, чего я не знаю. Расскажи о своем отце.

— Тут нечего рассказывать.

— Вы дружили?

— Когда мама была жива, отец иногда замечал меня. А потом ее не стало, и он совершенно устранился.

Это был самый печальный рассказ, какой ей доводилось слышать.

— Тебе, наверное, было очень одиноко.

— У меня была Селия.

Адам сказал это как бы между прочим, но Кэти чувствовала, что потеря матери потрясла его сильнее, чем он признавался.

— От чего умерла твоя мама?

— Рак.

Поэтому диагноз Бекки, должно быть, стал для него вдвойне ужасным.

— Сколько тебе тогда было лет?

— Немного. И я считал, что это моя вина.

Кэти тихонько вздохнула. Так искренне Адам никогда с ней не говорил. Ее сердце заныло от жалости к испуганному маленькому мальчику, каким он тогда был. Адам посмотрел на нее:

— У всех бывают неприятности, Кэти. Мы преодолеваем их и идем дальше.

Он что, забыл, что она тоже потеряла родного человека?

— А ты смог? — бросила она. — Я имею в виду, идти дальше.

И тут же ощутила, как створки его раковины захлопнулись. Она ступила на запрещенную территорию. Вот и пытайтесь узнавать друг друга.

Адам посмотрел на часы, нахмурился, встал и поднял с пола свои туфли:

— Уже поздно.

— Тебе не обязательно уходить. Можно поговорить о чем-нибудь еще.

Но по его лицу было видно, что он исчерпал свой лимит откровенности на сегодняшний вечер и, возможно, на много следующих вечеров. Или просто хотел, чтобы Кэти четко выполняла все инструкции врача?

— Тебе следует отдохнуть, а у меня рано утром деловая встреча. Так что утром мы не увидимся, но Селия о тебе позаботится.

Он — как черепахи, которых они с Вилли Дженкинсом в детстве ловили на берегу реки. Почуял опасность и тут же спрятался в панцирь. Упаси господи позволить себе раскрыться перед ней, позволить себе что-то почувствовать! Неужели это так ужасно?

Адам задержался у двери, словно передумал, но сказал только:

— Счастливо тебе добраться до Пекинса.

И ушел.

Он вроде бы начал вести себя по-человечески. А она, разглядев под ледяной оболочкой человека, захотела пробраться глубже.

Зачем? Когда ребенок родится, они опять разойдутся. Будут видеться иногда, когда Адам будет привозить к ним ребенка.

Кэти осторожно положила руку на живот. Что сейчас происходит там, внутри? Прижился ли эмбрион в матке? Маленький племянник или племянница. Кэти улыбнулась. Конечно, шансы на успех не превышает десяти процентов, но у нее хорошее предчувствие.

Она погасила свет и, лежа в темноте, вспоминала все, что произошло с тех пор, как она утром уехала из Пекинса. О легкости процедуры и о том, что Адам целый день провел с ней. Что у них было чудо, одно на двоих, и что между ними начала завязываться дружба, однако Адам явно этого не хотел. Глупо, но Кэти почему-то стало грустно.

Прошло всего семь дней после процедуры. Кэти должна была узнать, беременна она или нет, только через три дня, но ей уже стало понятно, что она связалась с самым требовательным и упрямым человеком в мире.

Адам звонил ей постоянно.

Ладно, не постоянно, всего раз пятнадцать-двадцать. Через час после того, как она приехала в Пекинс, он позвонил, чтобы узнать, как она, что, учитывая его холодность прошлым вечером, было даже трогательно. Адам напомнил, что врач велел ей несколько дней не перетруждаться и не поднимать тяжести. Кэти заверила его, что строго соблюдает все указания врача и ему не о чем волноваться.

Она сочла, что все сказано, и очень удивилась, когда вечером он позвонил еще раз.

Правильно ли она питается? Пьет ли достаточно воды? Не слишком ли много ходит?

Кэти терпеливо повторила, что соблюдает предписания врача, и, когда вскоре они распрощались, решила, что некоторое время ничего от него не услышит. Однако утром он опять позвонил.

Достаточно ли долго она спала? Она не пила кофе, не так ли? В деревне на завтрак часто едят жирную пищу, но ей стоит ограничиться фруктами и белковым омлетом.

Кэти заявила, возможно уже не так терпеливо, что знает, как следует себя вести. И немного удивилась, когда Адам позвонил в тот же день. Он провел поиск в Интернете и попросил дать ему электронный адрес, чтобы переслать ей несколько статей, где были ценные, по его мнению, сведения о том, как должны вести себя беременные женщины. Кстати, не думала ли она о том, чтобы стать ветеринаром?

Если он так нервничает сейчас, пока беременность еще не подтверждена, что будет, когда выяснится, что она действительно беременна? Два-три звонка каждый день в течение девяти месяцев?

Ей наверняка придется рожать в психиатрической клинике.

Было бы не так плохо, если бы эти звонки хоть немного напоминали разговор. Например: «Привет? Как ты там? Что делаешь?»

Но Адам просто выкрикивал распоряжения, не соблюдая элементарной вежливости.

На седьмой день он позвонил и сообщил, что долго и внимательно обдумывал ситуацию и пришел к выводу, что ему будет гораздо спокойнее, если на время беременности Кэти переедет к нему в Эль-Пасо, чтобы он смог «за ней приглядывать».

Это была последняя капля.

— Я ни в коем случае не брошу дела и не уеду из дома. Ферма — это моя жизнь, и я нужна моим родителям тут. А все эти телефонные звонки и электронные послания… Прекрати! Ты давишь на меня, а мы даже не знаем, беременна ли я.

— Вполне возможно, что да. Так не разумно ли начать заботиться о себе уже сейчас? Речь идет о моем ребенке.

— И о моей жизни.

— Если бы ты была тут, со мной, мне не пришлось бы звонить. А тебе не пришлось бы ничего делать. Селия ухаживала бы за тобой.

Кэти нравилась Селия, но перспектива поселиться у Адама казалась ей адом. Кэти не привыкла сидеть без дела. Она почти каждый день вставала до рассвета и до самого вечера была чем-нибудь занята.

— Я люблю работать, Адам.

— Тебе придется сделать перерыв.

— Почему?

— Потому что ты беременна.

— В каком веке ты живешь? Беременные женщины работают.

— Сидя за столом — возможно. Но я сомневаюсь, что беременные женщины пасут скот, сидя на лошади, или чистят хлев.

— Ты думаешь, я этим занимаюсь?

— Разве нет?

— Нет. И я, конечно, не собираюсь этим заниматься, когда забеременею. Неужели ты считаешь меня безответственной? И чтобы ты знал, я подолгу сижу за столом.

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая