С тех пор, как уснула моя красавица - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 42
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая
«Да».
«Мы придем завтра с мисс Нив Керни. Она еще раз осмотрит шкаф и установит, какие вещи пропали. Возможно, что мы захотим еще раз с вами побеседовать. Никуда не уходите». Это прозвучало не как просьба, а как приказ.
У Дуга были все основания полагать, что допрос еще не окончен. Его охватил страх, он вспомнил, как О'Брайен сказал: «Когда вы нам понадобитесь в отделении, мы дадим вам знать».
Уходя, они прихватили с собой пластиковые мешочки с результатами анализов пыли, завещание Этель, ее ежедневник и восточный ковер. Дверь еще не закрылась за ними, и Дуг мог расслышать, как один сказал другому: «Как бы они не пытались, а всю кровь с ковра все равно не смыть».
В реанимационном отделении госпиталя Св. Винсента Тони Витале по-прежнему находился в критическом состоянии. Но главный хирург успокаивал родителей: «Крепкий молодой парень, мы верим, что он выкарабкается».
Весь перемотанный бинтами — огнестрельные раны были нанесены в голову, плечо, грудь и обе ноги, с трубочками для внутривенных вливаний, опутанный проводами от приборов, которые фиксировали малейшие изменения в его состоянии, с пластиковыми тонкими шлангами в носу, Тони находился в состоянии глубокой комы, перемежающейся с нечастыми проблесками сознания. Глаза Никки Сепетти. Они буквально буравят его. Он знал, что Никки подозревает Тони в том, что он подослан. Ему сразу надо было ехать в отделение, а не задерживаться, чтобы позвонить. Он должен был почувствовать, что провалился.
Снова темнота.
Когда к Тони вернулось сознание, он уловил слова доктора: «С каждым днем становится чуть-чуть лучше».
С каждым днем! Как же долго он здесь? Тони пытался заговорить, но не смог издать ни звука...
Никки кричал, бил кулаком по столу и требовал отменить заказ.
Джо сказал ему, что это уже невозможно.
Тогда Никки начал допытываться, кто заказал убийство.
«... Кое-кто сильно нажимал, — сказал Джо. — Разрушил его планы. Сейчас у него на хвосте ФБР…» А потом он назвал имя.
Снова скатываясь в бессознание, в памяти Тони вдруг всплыло это имя:
Гордон Стюбер.
Симус ждал, сидя в Двадцатом отделении в западной части 82-ой улицы. Его круглое бледное лицо покрылось испариной. Он пытался вспомнить наставления, которые давала ему Рут, относительно того, что говорить, а что нет.
Все происходило, как в тумане.
Он был в почти пустой комнате, только длинный стол, прожженный в нескольких местах сигаретами, да деревянные стулья. Спинка стула, на котором он сидел, впилась ему в поясницу. Грязное окно с видом на улицу. Движение сумасшедшее: такси, автобусы, машины сигналят друг другу. Вокруг здания полно полицейских машин.
Как долго они намереваются продержать его здесь?
Оба следователя появились только через полчаса. За ними шла судебная стенографистка, она уселась на стул позади Симуса и пристроила у себя на коленях пишущую машинку.
Старшего следователя звали О'Брайен. Еще в баре он представился Симусу сам и познакомил со своим помощником Стивом Гомесом.
Симус знал, что они обязаны рассказать о его правах. Но все равно его начало трусить, когда следователи произносили все эти формальности. Потом О'Брайен протянул ему копию и попросил прочитать. Все ли ему понятно? — Да. Нужен ли ему адвокат? — Нет. Понимает ли он, что может не отвечать на вопросы? — Да. Понимает ли он, что все, что он скажет, может быть использовано против него?
"Да, " — прошептал Симус.
С О'Брайеном произошла перемена, его манеры стали мягче, он переключился на более снисходительный тон. «Мистер Ламбстон, моя обязанность предупредить вас, что мы подозреваем вас в убийстве вашей бывшей жены Этель Ламбстон».
Этель умерла. Конец алиментам. Нет больше этой мертвой петли на нем, на Рут, на девочках. Или петля только начинает затягиваться? Он увидел ее руки, которые цеплялись за него, видел ее взгляд, когда она падала навзничь, видел, как она боролась, как потянулась за ножиком для писем. Он почувствовал липкость крови на своих руках.
Что там так доверительно и дружелюбно говорит следователь? «Мистер Ламбстон, вы повздорили со своей бывшей женой. Она довела вас. Эти алименты разоряли вашу семью. Бывает, что внутри нас иногда столько накапливается, что мы приоткрываем крышку. Все так и случилось?» Симус упал головой на стол и заплакал. Тело его сотрясалось от рыданий. «Мне нужен адвокат».
Спустя два часа появился Роберт Лэйн — адвокат лет пятидесяти, которого в спешке где-то откопала Рут. «Вы готовы предъявить официальное обвинение моему клиенту?» — спросил он.
О'Брайен посмотрел на него с кислой миной. «Нет. Не сейчас».
«В таком случае мистер Ламбстон может быть свободен?»
О'Брайен вздохнул: «Да, он может идти».
Симус был уверен, что его арестуют. Не смея поверить услышанному, он уперся ладонями в стол и с трудом вынул свое тело из кресла. Роберт Лэйн взял его под руку и выпроводил из комнаты. Симус услышал, как Лэйн сказал: « Я хочу иметь копию показаний моего клиента».
«Я подготовлю ее для вас». Следователь Гомес подождал, пока закроется дверь и повернулся к О'Брайену: «Я бы его с удовольствием упек».
Усмешка старшего следователя была невеселой. «Терпение, подождем результатов экспертизы. Мы должны проследить все, что делал Ламбстон с четверга по пятницу. Но если хочешь, спорю наверняка, что обвинение большого жюри будет у нас в кармане еще до того, как Симус Ламбстон сможет насладиться освобождением от алиментов».
Когда Нив, Майлс и Джек вернулись в Шваб-Хаус, на автоответчике ждало сообщение от секретарши Херба с просьбой позвонить комиссару Шварцу на работу.
Херб Шварц жил в Форест-Хиллс, «где традиционно устраиваются девяносто процентов комиссаров полиции», как объяснил Майлс Джеку, берясь за телефон. «Если в субботний вечер Херб не возится вокруг дома, значит произошло что-то из ряда вон».
Разговор был недолгим. Повесив трубку, Майлс сказал: «Похоже, все становится на свои места. Они учинили допрос бывшему мужу, тот расплакался, как ребенок и потребовал адвоката. Предъявить ему обвинение — это просто вопрос времени, скоро они будут располагать всем необходимым».
«Значит, сам он не признается, — отозвалась Нив. — Может, это не так?» Она зажгла лампы на столе и комнату залило мягким теплым светом. Свет и тепло. Именно этого она желала после того, как столкнулась со страшной реальностью смерти. Нив не могла избавиться от тревоги, охватившей ее. С того момента, как она увидела одежду Этель, лежащую на столе, слово саван то и дело возникало в голове. Она сейчас ясно представила, во что оделась бы сама Этель, знай она, что умрет. Интуиция? Ирландское суеверие? Предчувствие, что кто-то пройдет по тому месту, где она лежала?
Джек Кэмпбелл наблюдал за ней. «Он понимает, — думала Нив. — Он чувствует, что это больше, чем просто одежда. Майлс же сказал, что если блуза, которую Этель обычно одевает, была в стирке, то автоматически она могла взять ту, что наиболее подходит к костюму».
У Майлса на все имеется разумный ответ. Майлс. Он встал перед ней, положил руки ей на плечи. «Нив, ты ни слова не произнесла. Я ответил на твой вопрос. Что с тобой?»
«Я не знаю». Нив попыталась улыбнуться. «У нас был ужасный день. По-моему, нам надо выпить».
Майлс пристально на нее посмотрел. «Я бы даже сказал, основательно выпить. А потом мы с Джеком приглашаем тебя пообедать, — он бросил взгляд в сторону Джека. — Если, конечно, у вас нет других планов».
«Планов нет, разве что вы позволите мне приготовить напитки».
Также, как и чай у Китти Конвей, виски принес временное облегчение, отвлек от мрачных мыслей. Майлс повторил то, что сказал ему комиссар: следователи чувствуют, что Симус Ламбстон находится сейчас на грани признания.
«Они еще хотят, чтобы я просмотрела завтра гардероб Этель?» Если бы позволяли обстоятельства, Нив с удовольствием избежала бы этого.
- Предыдущая
- 42/59
- Следующая
