По ступенькам декабря - Климова Юлия - Страница 23

• Предыдущая
• 23/47
• Следующая

Хватит, он был лоялен целых пятнадцать минут! Что происходит в его доме и когда это закончится?

– Даша, извините нас, – произнес Глеб Сергеевич издевательским тоном и, схватив дочь за руку, потащил ее в гостиную. – Есть вопросы, которые необходимо решить срочно!

– Успокойся и веди себя достойно, – холодно произнесла Алька, когда они оказались одни. – Даша остается, я так решила.

– Нет, – прошипел Воробьев, – не остается. Откуда ты узнала о ее существовании?

– Ты выбросил письмо, но оно пролетело мимо корзины.

– Замечательно! Моя дочь сует свой конопатый нос куда ей не следует! Кто тебя этому учил? Я запрещаю тебе переступать порог моей комнаты!

– Говори, пожалуйста, тише, – нахмурившись, ответила Алька. – Некрасиво так себя вести.

Она ждала этой минуты, очень долго и нетерпеливо ждала. Конечно, папочка взорвется, узнав о ее действиях, и, конечно, у него будет шок, когда он узнает о том, что гостья остается надолго. А не нужно было влезать в ее жизнь, не нужно было лишать ее той соломинки, за которую она однажды ухватилась… Гнилая, правда, оказалась соломинка, гнилая и скользкая, но это никому не дает права вмешиваться со своими чудовищными предложениями!

О, она проделала длинный путь с Зубаревым ради гнева в глазах отца, ради его красных ушей и бледных щек! Туда и обратно – устала, ну и пусть. И еще она рванула в Волгоград, потому что сейчас ей необходим рядом близкий человек, и появился шанс обрести его. Может ли стать близкой малознакомая Даша? Неизвестно. Хотя… Алька вспомнила, как сестра бежала к ней через двор, как трясла, радовалась, кричала… Фотографии… не слишком-то счастливое детство… И тоже одиночество… Сердце предательски заныло… Шар еще этот… Глупость же! Но Даша отдала его. А если верит в волшебство (а она верит!), то могла бы и два счастья себе оставить. Не оставила. Не пожадничала. Ей, Альке, подарила. Смешная! И в Деда Мороза верит… Да, нужно за ней приглядывать, младшая все же…

Глеб Сергеевич открыл рот, захлопнул его и… стукнул кулаком по столу:

– Ты разболтанная неблагодарная девчонка!

У всех дочери как дочери, а у него сплошное недоразумение! За что ему такое наказание? Может, лет десять назад нужно было почитать специальную литературу о проблемах отцов и детей? А может, ему сейчас почитать? Вдруг еще не поздно? Воробьев сдвинул брови и бросил злобный взгляд в сторону кухни.

– Почему же неблагодарная? – наигранно удивилась Алька. – За то, что ты разрушил мои отношения с Костиком, предложил ему деньги и супер-пупер крутой джип, я тебе очень благодарна. Вы с Зубаревым вообще молодцы – постарались на славу.

Ох, как же Воробьев надеялся обойти эту тему стороной! Алька претензий по этому поводу не предъявляла, скорее всего, поначалу ничего не знала, и аккуратный «ход конем» мог на веки вечные кануть в Лету. Но Костик – идиот! – видимо, распустил язык!

«Гнать его надо в шею, теперь уж точно! Ха! Дурак! Сам себе свинью подложил! Выдумал бы чего-нибудь правдоподобное, но нет! Мозгов, что ли, не хватило? Ха! Моя упертая и принципиальная дочура ни за что его не простит!»

– Не понимаю, о чем ты, – нарочно резко отмахнулся Воробьев, но в глаза Альке посмотреть не смог. – И это к делу не относится!

– Относится, – холодным тоном возразила она. – Даша – моя сестра. И она остается. Или…

– Только не нужно вот этих «или»! – воскликнул Глеб Сергеевич, чувствуя себя значительно хуже. Ноги ослабли, тело стало вялым, опять захотелось пить и в туалет. Противная совесть, проснувшись, принялась ерзать и громко кашлять в области груди, отчего прежний настрой торопливо пошел на спад. – Два дня пусть живет, а дальше…

– Она останется до тех пор, пока сама не решит уехать, – ответила Алька. – И если ты будешь ее обижать… Короче, давай не будем ругаться. Скоро Новый год, Даше не с кем его встретить, и я хочу, чтобы она осталась.

Слова и тон дочери кольнули Глеба Сергеевича в сердце, и это добило его окончательно. Он попытался прикинуть, сколько дней осталось до праздника, сбился и заскрипел зубами. Да, он виноват – подкупил Костика! Немного виноват. Но кто ж заставлял парня становится сволочью? А никто! И не намерен он терпеть здесь эту девчонку!

– Даша может остаться только до тридцать первого, а дальше – до свидания, – выдал он, взмахнув руками. – И отмечать с вами Новый год я не намерен, сами будете на пару салаты кушать, на мое общество не рассчитывайте!

Алька побарабанила пальцами по краю стола, улыбнулась и крикнула:

– Даша, иди сюда, нужно перетащить диван в нашу комнату!

– Это мой диван! – воскликнул Воробьев, отстаивая свое имущество. – Я его выбирал, заказывал и ждал!

– Па, – сморщила нос Алька, – не будь буржуем.

Уютный бархатный диванчик еле втиснули между столом и шкафом. Глеб Сергеевич участвовать в «акте вандализма» отказался и гордо пересидел перестановку в кухне, терпеливо, но с негодованием слушая, как громыхают стулья и охают двери. «Бери левее!», «Правее!», «Поднимай!», «Ниже!» – доносился бодрый командный голос Альки, а перед глазами Воробьева маячил поцарапанный паркет, сбитые углы стен и даже раскачивающаяся из стороны в сторону люстра. «Осторожнее!» – мысленно вскрикивал он и мужественно не двигался с места.

Глеб Сергеевич все еще находился в шоке, где-то в глубине души жила искренняя трепетная надежда, что происходящее – страшный сон, нужно лишь ущипнуть себя, и дальше все пойдет как обычно: он, Алька и больше никого нет. И диван его стоит на прежнем месте!

Воробьев на секунду замер, а затем ущипнул себя за ногу. «Бубухр-бубухр…» – донесся до ушей грохот со скрежетом вместе.

– Не помогло, – простонал Глеб Сергеевич.

Позже он молча, с самым мрачным выражением лица оглядывал содеянное.

– Мне кажется, здорово получилось! – удовлетворенно произнесла Алька.

Даша подошла к диванчику и погладила его, точно перед ней был огромный плюшевый медведь, а не стандартный предмет мягкой мебели.

– Н-да! – многозначительно выдал Глеб Сергеевич, быстро собрался и уехал на работу, громко хлопнув дверью.

– А я точно вас не стесню? – расстроенно спросила Даша.

– Ты эти разговоры брось, – рассердилась Алька. – В этой квартире рота солдат разместиться сможет, и вообще – здесь главная я. Понятно? – Она уперла руки в боки и улыбнулась.

– Понятно, – выдохнула Даша.

– Мне сегодня в академию нужно, препод должен вернуть черновик диплома с замечаниями, хочешь, поехали со мной?

– Конечно, хочу.

– Отлично.

– Я тоже куда-нибудь поступлю… А работать уже сейчас устроюсь! Не важно же, кем… В Москве очень сложно найти работу?

– Кто ищет, тот всегда найдет, – приободрила Алька и, считая начало дня вполне удачным, подмигнула Даше.

– Значит, так, – рявкнул в трубку Воробьев, – каждый раз, когда мне захочется чая, кофе, какао, тоника, свежевыжатого сока, лимонада или минералки, я буду звонить вам, мои дорогие сотрудники отдела кадров! И только тогда, когда вы найдете мне нормальную секретаршу или помощницу, я сниму с вас почетную обязанность приносить мне стакан воды! Ясно? – не дожидаясь ответа, Глеб Сергеевич швырнул трубку на аппарат, схватил со стола мобильник и набрал номер Зубарева. – Андрюха, привет!

– Здравствуй.

– Ты никогда не отгадаешь, что отчебучила моя драгоценная дочь, – выдал Воробьев, мечтая о моральной поддержке и паре-тройке советов. – Ну, давай, предполагай! Могу дать подсказку: моя дочь совсем обалдела, то есть абсолютно.

– Сегодня утром, проснувшись, – раздался спокойный голос Андрея, – ты обнаружил в своей квартире Дарью Кузнецову, сестру Алевтины. Собственно, ты обнаружил их обеих, чему и удивился. Твой шок понятен, сочувствую.

Глеб Сергеевич оторвал мобильник от уха и посмотрел на него с безграничным изумлением. Зубарев не мог ничего знать.

– Ты ясновидящий, что ли? – фыркнул он через несколько секунд, испытывая тягучее разочарование. Новость, сдобренную красками и подробностями, Воробьев хотел преподнести сам, а также пожаловаться на подрастающее поколение, на жизнь в целом и обязательные будущие проблемы.

• Предыдущая
• 23/47
• Следующая