Ночной рейд - Касслер Клайв - Страница 2

• Предыдущая
• 2/89
• Следующая

Отец сделал паузу, вытащил носовой платок и вытер кровь с лица мертвой девушки.

— Марта умоляла меня взять ее с собой в Англию. Мать оставалась непреклонной, но я сдался. О, Боже, если бы я знал…

Его голос затих.

— Вы ничего не можете сделать, — сказал Шилдс. — Нужно спасаться.

Отец медленно повернулся и посмотрел на него невидящими глазами.

— Я убил ее, — хрипло прошептал он.

Шилдс не мог выдержать этого. В нем закипела злоба, вылившаяся в порыв отчаяния.

— Слушайте! — громко сказал он. — Потерян несессер с документом, который должен попасть в министерство иностранных дел в Лондоне!

Теперь он перешел на крик:

— Пожалуйста, найдите его!

Вода уже кружилась небольшими водоворотами на расстоянии нескольких футов от них. Поток, который поглотит всё, подберется к ним всего через несколько секунд. На поверхности наступающей воды виднелись пятна нефти и угольной пыли, ночной воздух снаружи пронизывали крики умирающих.

— Прошу, выслушайте меня, пока еще есть время, — умолял Шилдс. — Ваша дочь умерла.

Он бил сжатыми кулаками по металлу, сдирая кожу и не чувствуя боли.

— Уходите, пока не поздно. Найдите мой дорожный несессер и заберите его с собой. Отдайте его капитану, он знает, что делать.

Губы отца задрожали.

— Не могу оставить Марту одну: она боится темноты, — прошептал он, словно на исповеди.

Ничто не могло пронять сраженного горем отца. Мужчина склонился над дочерью и поцеловал ее в лоб. Затем он разразился рыданиями.

Странно, но ярость, охватившая Шилдса от безысходности, исчезла. Он смирился со смертью. За несколько оставшихся кратких мгновений он перешагнул за грань реальности и увидел вещи с потрясающей ясностью.

Затем из глубин корабля раздался грохот разорвавшихся бойлеров. Корабль перевернулся на правый борт и ушел вперед кормой на дно реки. С момента столкновения в темноте глубокой ночи до полного исчезновения корабля прошло менее пятнадцати минут.

Было 2 часа 10 минут ночи.

Шилдс даже не старался сопротивляться и задерживать дыхание. Он открыл рот и проглотил отвратительную на вкус воду, давясь, когда она прошла в горло. Погрузился в безвоздушную могилу. Не пришлось задыхаться и долго страдать. Сознание отключилось быстро.

И затем уже ничего не было, абсолютно ничего!

«Жуткая ночь», — думал Сэм Хардинг, билетный агент Северной железной дороги «Нью-Йорк — Квебек», стоя на платформе своей станции. Он видел, как тополя, окаймляющие железнодорожное полотно, гнутся под ужасными порывами ветра.

Сэм ощущал конец теплой волны, которая сожгла штаты Новой Англии; самый жаркий май с 1880 года, как объявила газета «Уэкетширс уикли», напечатав это красными буквами. Молнии зигзагами сверкали в предрассветном небе, температура за один час упала на двадцать четыре градуса. Хардинг обнаружил, что дрожит от внезапного похолодания, когда ветер продувал его хлопчатобумажную рубашку, мокрую от пота, выступившего из-за высокой влажности воздуха.

Внизу на реке он видел огни цепочки барж, когда они разрезали носом встречное течение. Один за другим желтые огни гасли и затем загорались вновь, когда баржи проходили под быками огромного моста.

Станция Хардинга размещалась на внешнем периметре города, где пересекались и расходились в разные стороны железнодорожные пути. Главный путь уходил на север в Олбани, боковая ветвь сначала шла на восток через мост Дьювилль — Гудзон к Колумбиавиллю, а затем поворачивала на юг к Нью-Йорку.

Хотя с неба еще не упало ни капли, в воздухе определенно запахло дождем. Хардинг прошел к гаражу депо, где стоял его «форд-Т», соединил ряд небольших шнуров под краем крыши и опустил боковые ставни из искусственной кожи над дубовыми боковыми панелями. Затем закрепил их на месте с помощью застежек и вновь отправился на станцию.

Хайрам Мичум, ночной дежурный «Вестерн юнион», склонился над шахматной доской, поглощенный своим любимым времяпровождением, — игрой в шахматы с коллегой-телеграфистом на другом конце линии. Стекла в окнах дрожали от ветра. Хардинг снял кофейник с керосиновой печки и налил себе чашку.

— Кто выигрывает?

Мичум поднял глаза.

— Играю со Стендишем из Джермантауна. Он заядлый игрок.

Телеграфный ключ заплясал вновь, и Мичум передвинул одну из шахматных фигур.

— Ферзь и конь, — ворчал он. — Совсем не радует.

Хардинг вытащил часы из кармана жилета и изучал циферблат, задумчиво хмуря брови.

— «Манхеттен лимитед» опаздывает на двенадцать минут.

— Возможно, отстает от графика из-за грозы, — сказал Мичум.

Он отстучал свой следующий ход, положил ноги на стол и откинулся на спинку стула в ожидании ответа собеседника.

Молния, озарив небо, попала в дерево на ближнем пастбище. Хардинг глотнул дымящийся кофе и бессознательно уставился в потолок, пытаясь понять, в порядке ли громоотвод на крыше. Громкий металлический звонок телефона над бюро с откидной крышкой прервал его мысли.

— Ваш диспетчер с новостями о поезде, — предсказал Мичум, не задумываясь.

Хардинг отогнул вверх телефонный рычаг, подтянув его к себе, и прижал небольшой круглый приемник к уху.

— Уэкетшир, — ответил он.

Голос диспетчера из Олбани был едва слышен из-за статического электричества, образующегося во время грозы.

— Вы видите мост?

Хардинг повернулся к восточному окну. В его поле зрения оказалась лишь конец платформы в темноте.

— Не вижу. Нужно подождать следующей вспышки молнии.

— Он все еще стоит на месте?

— А почему бы ему не стоять? — раздраженно ответил Хардинг.

— Капитан буксира только что позвонил из Катскилла, — протрещал в ответ голос диспетчера. — Говорит, что упала ферма моста и разбила одну из его барж. Здесь все в панике. Агент в Колумбиавилле сообщает, что «Манхеттен лимитед» опаздывает.

— Скажи им, пусть успокоятся. Поезд еще не пришел в Уэкетшир.

— Уверен?

Хардинг покачал головой в ответ на то, что диспетчер не верит ему, задавая такой глупый вопрос.

— Черт возьми! Неужели ты думаешь, что я не знаю, когда поезд проследует через мою станцию?

— Слава Богу, мы успели вовремя.

В голосе диспетчера послышалось облегчение, несмотря на помехи.

— В поезде девяносто пассажиров, не считая бригады и специального правительственного вагона, в котором какая-то крупная официальная птица едет в Вашингтон. Останови его и проверь мост.

Хардинг подтвердил, что сделает всё необходимое, и повесил трубку. Он снял с крюка на стене старый фонарь с красными стеклами, тряхнул его, чтобы проверить, есть ли керосин, и зажег фитиль. Мичум вопросительно взглянул поверх своих шахматных фигур.

— Ты будешь сигналить машинисту?

Хардинг кивнул.

— Из Олбани сообщают, что упала ферма моста. Они хотят, чтобы мы проверили его до того, как пройдет поезд.

— Хочешь, чтобы я посветил семафорным фонарем вместо тебя?

Снаружи, преодолевая шум ветра, раздался резкий свисток. Хардинг напряг слух, словно измеряя звук. Он раздался снова, на этот раз немного громче.

— Времени нет. Я посигналю этим.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомец, его глаза рыскали по внутреннему помещению станции, словно ища что-то. Он был сложен как жокей, тощий и невысокого роста. Усы, такие же светлые, как волосы, торчали из-под соломенной панамы на голове. Одежда свидетельствовала о его изысканном вкусе. Костюм английского покроя «Уэбер и Хейлбронер» с шелковой строчкой, брюки с отутюженной стрелкой, ровно лежащие на паре двухцветных туфель из кожи, поверхность которой специально обработана до бархатистости. Однако самой яркой, бросающейся в глаза деталью был автоматический пистолет «маузер» в его изящной женственной руке.

— Что, черт возьми, происходит? — пробормотал Мичум в ужасе.

— Ограбление, джентльмены, — произнес незваный гость с едва заметной улыбкой на лице. — Думаю, это очевидно.

• Предыдущая
• 2/89
• Следующая