Золото Спарты - Касслер Клайв - Страница 14

• Предыдущая
• 14/80
• Следующая

— Подождешь наверху, пока я тут осмотрюсь? — спросил Сэм.

— Давай, Сэм, я в тебя верю.

Он включил фонарик, нащупал ногой ступеньку и стал спускаться. В нескольких футах над полом Сэм повис на руках с противоположной от тела стороны и осторожно спрыгнул на палубу.

Внезапно нахлынуло чувство давящей темноты. Сэм не страдал от приступов клаустрофобии, но это было чем-то иным. Он словно очутился в склепе: потолок так низко, что приходилось наклонять голову, от стены до стены — расстояние вытянутых рук. Вдоль выкрашенных матовой серой краской переборок шли толстые пучки проводки. Кабели и трубы, казалось, были повсюду и расходились сразу во всех направлениях.

— Ну как? — позвала Реми.

— Отвратительно. Другого слова не подберу.

Присев на корточки возле трупа, Сэм аккуратно проверил карманы. В нагрудном кармане он нашел бумажник, в остальных было пусто. Сэм передал находку Реми и приступил к осмотру лодки.

Согласно тем немногим описаниям внутреннего устройства «Саламандры», которые ему удалось найти, в передней секции располагалась центральная батарея, а сразу за ней, между двумя цистернами с балластом, — кресло оператора с простейшим пультом управления, а также примитивный акустический прибор для обнаружения вражеских судов.

Под креслом Сэм нашел небольшой ящик с инструментами и кожаную кобуру с пистолетом «люгер» и запасной обоймой. Он убрал в карман и то и другое.

Под каждой из цистерн с балластом к перегородке было прикручено по треугольному ящику для личных вещей. В одном из них Сэм нашел полдюжины канистр и с десяток пустых консервных банок. В другом оказались кожаный планшет и две тетради в жестком переплете из черной кожи. Он сунул их в планшет и уже собирался уходить, но тут его внимание привлек лоскут ткани, торчавший из-за ящика. Сэм нагнулся: у стены лежал холщовый мешок; внутри оказался деревянный короб с крышкой на петлях. Он сунул мешок под мышку и вернулся к лестнице, затем передал находки Реми и взобрался наверх. Прежде чем вылезти из люка, остановился и посмотрел вниз, на труп.

— Обещаем, капитан, мы отправим вас домой, — прошептал он.

Вернувшись на палубу, Сэм стал натягивать трос, чтобы Реми было легче запрыгнуть обратно на берег, и случайно задел холщовый мешок большим пальцем ноги. Внутри глухо звякнуло стекло. Заинтригованные, Фарго уселись прямо на палубе. Реми открыла мешок и выудила оттуда девственно чистую, без единой пометки, коробку. Реми осторожно отперла латунную защелку и распахнула крышку, под которой оказался слой подкладки — ткань, с виду напоминающая старую клеенку. Реми приподняла подкладку.

На долгие десять секунд оба лишились дара речи и с разинутыми ртами глядели на поблескивающий в солнечных лучах предмет. Наконец Реми пробормотала:

— Быть того не может. Как же так?

Перед ними была бутылка, винная бутылка зеленого стекла.

Сэм не ответил, поддев указательным пальцем край ткани. Стало видно донышко.

— Боже правый… — пробормотала Реми.

Вытравленный на стекле символ выглядел до боли знакомо.

Ла-Джолья, Калифорния

— Бедняга, — сказала Реми. — Жуткая смерть… Даже представить себе не могу.

— А я и не хочу, — ответил Сэм.

Они сидели на террасе, развалившись в шезлонгах в окружении пальм в горшках и струящихся папоротников, наблюдая, как лучи полуденного солнца играют на желтой тосканской плитке. Это была одна из их любимейших комнат в доме — дорогой во всех отношениях выбор.

Расположенный на скалах с видом на мыс Голдфиш и темно-синие воды Тихого океана, дом Фарго (и по совместительству их операционная база) представлял собой четырехъярусный особняк в испанском стиле площадью двенадцать тысяч квадратных футов, со сводчатыми потолками из клена и таким количеством застекленных террас и окон, что уход за ними каждый месяц занимал не менее восьми часов.

На верхнем этаже находились хозяйские апартаменты; пролетом ниже — четыре гостевые комнаты, гостиная, столовая и кухня с комнатой отдыха, занимающие великолепную террасу на скале над морем. На втором этаже расположился спортзал с площадками для аэробики, беговой дорожкой, тренажерами, сауной, парилкой, огромным бассейном и тысячефутовым деревянным настилом, обустроенным специально для хозяйских увлечений, где Реми могла попрактиковаться в своем любимом фехтовании, а Сэм — в дзюдо.

На двух тысячах квадратных футов первого этажа разместились кабинеты Реми и Сэма и студия Сельмы — все три помещения оборудованы тремя компьютерными станциями «МакПро», подсоединенными к тридцатидюймовым киноэкранам и двум тридцатидвухдюймовым жидкокристаллическим телевизорам. Тут же нашлось место и для гигантского, во всю стену, аквариума с морской водой — любви и гордости Сельмы.

Сэм произнес:

— Остается надеяться, что он не сильно страдал.

Несчастный моряк, тело которого они обнаружили внутри «Саламандры», теперь, благодаря найденным на борту тетрадям, обрел имя. Подводника звали Манфред Бем. Капитан Манфред Бем. Одна из тетрадей оказалась бортовым журналом подлодки, вторая — личным дневником Бема, даты в котором относились к началу Второй мировой.

Худо-бедно вооружившись программой-переводчиком, супруги Фарго с головой ушли в чтение и довольно быстро поняли, что попавшие к ним в руки тетради можно смело назвать завещанием, последней волей капитана Бема и его субмарины, у которой, как выяснилось, было собственное имя. «UМ-34» — подлодка типа «Molch», вошла в строй тридцать четвертой по счету. Сэм занялся бортовым журналом «UМ-34», пытаясь выяснить, откуда приплыла эта малютка и каким образом попала в ловушку на реке Покомок. Реми же тем временем читала дневник Бема, открывая для себя человека, который скрывался за мундиром.

После того как Фарго упаковали снаряжение в моторку и уплыли, оставив «Саламандру» на прежнем месте, они пораскинули мозгами и пришли к выводу, что им стоит держаться подальше от Сноу-Хилла и лодочной станции — мест, которые Шрам с дружками прочешут в первую очередь, ожидая их возвращения. Вместо этого они спустились на несколько миль вниз по течению и вытащили лодку на берег чуть южнее Уиллоу-Гроув, где 113-е шоссе подходило ближе всего к реке Покомок. Оттуда они первым делом набрали телефон городской службы такси, а потом — номер лодочной станции. Сэм попросил отбуксировать лодку, быстро сочинив туманное объяснение, — в виде компенсации за доставленные хлопоты пришлось пообещать щедрые чаевые. Последний звонок он сделал менеджеру отеля — уговорил того переслать их вещи в Калифорнию.

Пять часов спустя Фарго шли по международному аэропорту Норфолка к самолету, который должен был доставить их домой.

Бутылку из «UM-34» они сразу по возвращении выслали Сельме, но новостей с тех пор от нее не поступало: Сельма, как обычно, заперлась в лаборатории со своими неизменными ассистентами, влюбленной друг в друга и в науку парочкой, Питом Джеффкотом и Венди Корден (каких только шуток на тему о Питере Пэне и Венди они не наслушались!), и начала обычный исследовательский марафон, который заканчивался, только если найден ответ.

Внешне Пит и Венди выглядели как типичные двадцатилетние калифорнийцы — загорелые, подтянутые, со светлыми, чуть выгоревшими на солнце волосами и заразительными улыбками, — но не обманывайтесь, в плане интеллектуального развития в них не было ничего среднестатистического: оба окончили университет Южной Калифорнии с наивысшим баллом за всю его историю. Пит по специальности «археология», Венди — с дипломом социолога.

Пока ясно было одно: насекомое на бутылке, найденной Сэмом и Реми, выглядело точь-в-точь как то, другое, с осколка Теда. И место производства также не вызывало сомнений. Надпись на этикетке была на французском. На французском и от руки.

Вопросы накапливались… Как связаны между собой бутылка и осколок? Что означает символ? Могли ли обе бутылки находиться на борту «UМ-34», а если так, то каким образом их разделили? И наконец: что в этих бутылках такого? Почему за них готовы убивать?

• Предыдущая
• 14/80
• Следующая