Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 25

Ив откинула капюшон, открыв свои красивые короткие золотые волосы и голубые глаза.

— Мы скажем, что она дочь аристократа, и продадим ее.

— Что?..

— Думаешь, это невозможно? — Ив ухмыльнулась, из-под губы показался правый клык.

Ухмылка презрения к самой себе.

— Мое имя Флер Болан. Формально я Флер фон Эйтерзендель Болан, одиннадцатая наследница рода Боланов, верность которого принадлежит королевству Уинфилд. Мы — аристократический род.

Над столь нелепой шуткой даже смеяться было неуместно.

Но глаза и уши — самые важные инструменты Лоуренса — говорили ему, что Ив не лжет.

— Разумеется, мы разорившиеся аристократы, которые не могут добыть денег даже для собственного пропитания, но имя звучит грандиозно, правда? Когда мы пали настолько низко, что не могли купить даже кусок хлеба, меня продали недавно разбогатевшему торговцу.

Такой путь нередко приходилось избирать разоренным аристократам, и это вполне объясняло ее горькую улыбку.

Утеряв достоинство, гордые аристократы вынуждены были продавать титулы и самих себя богатым торговцам.

Если именно это произошло с Ив, ее странное, как будто уставшее от мира выражение лица вполне можно было понять.

— Такова уж я; и, естественно, я знаю пару мест, где можно продать девушку благородных кровей. Ну, так что скажешь?

На эту территорию Лоуренс никогда прежде не забредал.

Когда торговец накапливает достаточно серьезное состояние, первое, что он делает, — создает себе имя. Купающийся в золоте владелец крупной торговой гильдии, возможно, был когда-то сиротой-старьевщиком; подобное случалось нередко. И, очевидно, титул тоже можно было приобрести, хватило бы денег. Лоуренс о таком слышал, но лично никогда не сталкивался.

Но вот прямо перед ним сидит Ив, женщина, которую купили именно таким образом.

— Твоя спутница легко сойдет за аристократку. Уж я-то знаю, — с улыбкой произнесла она.

Сомневаться не приходилось, голос Ив стал таким низким и хриплым как раз из-за ужасной судьбы, которая ее постигла.

— Конечно, наша цель — вовсе не продать ее. Как я уже сказала, они хотят ограничить покупку мехов только деньгами, чтобы их не раскупили мгновенно, но здешние торговые дома не ссудят деньгами иностранного торговца, верно? Но только торговые дома бывают разные. Если ты как следует все обоснуешь, кое-кто даст в долг за долю в прибыли, и так получилось, что я одно такое место знаю. «Продажа девы-аристократки» — лишь повод, и они это знают. Она нужна им лишь как залог на тот случай, если наш план сорвется. Это я тебе обещаю твердо.

Столь сложное объяснение Лоуренса впечатлило, но отдавать Хоро в залог ему совершенно не хотелось. Это было слишком опасно. Даже оставляя в стороне вопрос о ее безопасности — если все пойдет не так, его собственной жизни торговца настанет конец.

— Я — точнее, мывовсе не просим тебя сбросить твою драгоценную спутницу.

— «Мы»? — переспросил Лоуренс с сомнением в голосе. Ив метнула косой взгляд на Арольда, все это время сидевшего молча.

— Я собираюсь в паломничество, — коротко произнес Арольд.

Старик говорил эти слова всякий раз, когда Лоуренс останавливался здесь.

Но Ив сказала «мы». Значит, она объединилась с Арольдом. Стало быть, он действительно собирается в паломничество, а Ив он оставит все свое имущество и постоялый двор.

Паломничество может длиться годами, иногда больше десятилетия. Если Арольд в его возрасте собирается в паломничество — это означает, что его нога никогда уже не ступит на улицы Реноза.

Иными словами –

— Это, возможно, мой последний шанс отправиться в паломничество. Я собирался сделать это уже много раз и скопил кое-какие деньги. Но мне всегда не хватало решимости…

От висящего в воздухе напряжения у Лоуренса заныло в животе.

Арольд устало улыбнулся и взглянул на Ив.

Эта женщина, должно быть, долго и упорно его уговаривала.

Потом синие глаза под изборожденными морщинами веками уставились на Лоуренса.

— Я оставлю тебе постоялый двор.

У Лоуренса остановилось дыхание.

— В конце концов, разве все торговцы не мечтают об одном и том же? — спросила Ив, и лишь теперь ее голос прозвучал звонко, как подобает юной аристократке, какой она когда-то была.

Проснувшись на следующее утро, Лоуренс понял, что наконец немного успокоился.

Он лег в постель, надеясь именно на это, но слова Ив и Арольда были для него вином, которое будоражило кровь и отгоняло сон.

«Скажи нам к завтрашнему вечеру, ты с нами или нет».

Эти слова вновь и вновь звучали у него в голове.

В обмен на Хоро, которую они объявят единственной дочерью рода Боланов, они получат две, а может, и две с половиной тысячи монет Тренни; на эти деньги они купят мехов и отправятся вниз по реке Ром, опередив всех прочих.

Поскольку ренозские меха были высшего качества, Ив даже с учетом стоимости перевозки подсчитала, что вложенные деньги утроятся.

Лоуренсу казалось, что эта оценка чересчур оптимистична, но он не удержался от попытки самому прикинуть, что дальше.

Допустим, они накупят шкур на две тысячи серебряных монет и утроят свои вложения — это, значит, будет четыре тысячи чистой прибыли. Ив с Арольдом требовали от этого четыре пятых. Все-таки нужно было подготовиться, плюс платить за сведения; и в придачу Арольд оставит Лоуренсу постоялый двор.

Одно только здание стоило, должно быть, тысячи полторы монет Тренни. Так что, едва заявив, что четыре пятых — это слишком много, Лоуренс тотчас умолк.

Кроме самого здания, если все выгорит, Арольд передаст Лоуренсу и право владения постоялым двором.

В мире не было торговца, который бы не понимал, что это значит.

При постоялом дворе — если только человеку принадлежит само здание — можно открыть лавку и получать стабильный доход; это значило, что у уже существующих постоялых дворов был прямой интерес противостоять открытию новых — что они и делали, и весьма активно. Даже подумать страшно, во сколько обойдется для чужака приобретение права владения таким постоялым двором.

А если у Лоуренса будет в Ренозе собственный постоялый двор — горячие источники Ньоххиры не так уж далеко; и все это послужит хорошей отправной точкой в поисках Йойтсу.

С учетом всего этого странно было бы, если бы Лоуренсу удалось сохранить самообладание и думать обо всем с холодной головой.

Но что-то в объяснении Ив было не так; оно звучало слишком ужхорошо. На первый взгляд план выглядел безупречным, но Лоуренс не мог отогнать мысль, что что-то тут кажется странным.

С другой стороны, он дивился про себя, не слишком ли он подозрителен из-за огромного количества денег, вовлеченного в сделку.

А может, дело было в том, что весь план зиждился на деньгах, привнесенных Лоуренсом, а ради этого ему придется продать Хоро — пусть даже временно.

Однажды Хоро уже позволила поймать себя вместо Лоуренса — в городе Паттио.

Но тогда именно она предложила это как наилучший план.

На этот раз Лоуренс продаст Хоро ради собственной выгоды.

Внезапно он понял, почему Церковь хулит и преследует его род занятий.

Лежа в темноте, Лоуренс пытался понять, действительно ли он хочет позволить Хоро представиться аристократкой.

Он начал думать во сне, когда же кончится эта долгая ночь и этот сон урывками, как вдруг голос Хоро пробудил его окончательно.

— Ты, просыпайся.

Лоуренс открыл глаза.

— …Нгг… уже утро?

Бесконечная ночь словно сама была сном. Открывшего глаза Лоуренса поприветствовал вливающийся в окно свет, а заодно и звуки города, шумно спешащего по своим утренним делам.

Похоже, где-то посреди своих пьянящих подсчетов он все же заснул.

Лоуренс взглянул на стоящую возле кровати Хоро и сел; тут он обнаружил, что весь в поту.

Невольно ему вспомнился самый первый раз, когда ему представилась возможность ухватить громадную прибыль — вскоре после того, как он начал самостоятельную жизнь торговца. Он тогда проснулся настолько промокшим от пота, что испугался, не обмочился ли он во сне. И прибыль, разумеется, оказалась пылью.