Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 51

Понимая, что сейчас пытаться прояснить ситуацию глупо, Лоуренс просто указал рукой себе за спину.

- Там. И лошадь тоже.

- Ясно. Давайте-ка укроемся там ненадолго.

Это было произнесено небрежным тоном, но лица троих новоприбывших, когда они спешивались, были напряжены.

Возможно, они опасались найти там изуродованное волками девичье тело.

Лоуренс развернулся, чтобы отвести их туда, где стояла его лошадь.

Внезапно все мысли вылетели у него из головы.

- Я не буду просить тебя, чтобы ты не думал о нас плохо, - раздался спокойный голос.

Левую руку Лоуренса завернули за спину, в бок уперлось острие копья. У горла он почувствовал лезвие меча.

Капли, что стекали по его лицу, были не только дождевой влагой.

- ...Значит, Гильдия Ремарио меня предала? – сумел каким-то образом спросить Лоуренс, подавив рвущийся крик от боли в вывернутом плече.

Каким-то чудом он умудрился не выронить одежду Хоро.

- Это для надежности.

Меч убрали от горла Лоуренса, балахон Хоро забрали, и Лоуренса начали связывать. Скоро он оказался весь перевязан, словно тюк.

- Нам было очень неприятно слышать, что с тобой будет еще и девушка, но нам повезло.

То выражение облегчения на их лицах, что Лоуренс видел раньше – оно было из-за того, что здесь не было Хоро.

Эти люди знали, что если кто-то решит показать себя героем, кровопролитие неизбежно.

- Я знаю, что это звучит как оправдание, но мы стоим на краю пропасти. И мы просто обязаны устранить любую угрозу, какую только сможем.

Очевидно, Гильдия Ремарио предполагала, что Лоуренс собирается в будущем вымогать у них деньги. Даже если им удастся уйти от разорения благодаря контрабанде золота, всякий, кто знает об этой контрабанде, будет все равно что стоять с ножом у их горла.

«Я бы никогда не сделал такую глупость», - подумал Лоуренс, но тут же вспомнил, что размышлял именно об этом, причем совсем недавно.

Большие деньги способны затуманить взор кому угодно.

Любой, кто шел по жизни путем торговца, знал это.

- Балахон можешь оставить себе.

Одеяние Хоро пихнули в связанные руки Лоуренса.

Лоуренс изо всех сил вцепился в балахон, каким-то чудом не давая прорваться наружу своей злости на предателей.

Раз они его связали, значит, не собираются насадить его на меч сразу. Он не должен допустить, чтобы его убили из-за того, что он сопротивляется. Однако совершено ясно было, что и в живых его оставлять эти люди не намерены.

Вероятно, они сейчас колебались: оставить Лоуренса просто замерзать или же отволочь в лес, где его найдут волки. Вполне резонный вопрос.

Но кое-что важное эти люди не учли. Они считали, что Хоро мертва.

Если Лоуренс воссоединится с ней, любая месть станет возможной.

Он не может погибнуть здесь. Он должен воздать за предательство.

Лоуренс сделал вид, что покорился судьбе. Ярость ощущалась холодным камнем в животе.

- Не могу сказать тебе «до встречи». Не думай, что я рад этому.

При этих спокойных словах одного из пришедших в голове у Лоуренса запылало, но он не вымолвил ни слова и не оглянулся на говорившего.

- Печально думать, что будет дальше...

- Эй, - перебил другой работник Гильдии Ремарио, словно предупреждая своего товарища, чтобы тот не болтал лишнего.

«Что еще может быть печальным сейчас, когда все уже кончается?»

По-видимому, это было что-то, чего Лоуренс не должен был слышать даже на пороге смерти.

- Да ладно тебе, давай поговорим. Я просто не могу держать это в себе. Ты ведь тоже, да?

Тот, к кому обратились, явно лишился дара речи на какое-то время. Лоуренс забыл про свой гнев – он весь обратился в слух.

О чем же они говорят?

- Но это же та девчонка, с которой он был. Кого волнует, если даже он услышит –

Не может быть, простонало его сердце.

- Да послушай, вот, смотри –

Человек, стоящий перед Лоуренсом, вдруг со всей силы пнул его; одновременно другой ударил его кулаком в лицо.

От удара у Лоуренса перед глазами все поплыло; пришел он в чувство, уже распластанный на земле.

Что-то забило ему нос, не давя дышать, – то ли грязь, то ли кровь, он не мог разобрать. Сейчас он ощущал лишь дикую, безудержную ярость, переполнявшую его.

В глазах у него все еще мелькали искры после ударов, и он не был уверен, что его тело осталось целым.

Но слышал он каждое слово.

- Может, мы ее просто свяжем, как этого бедного ублюдка? А волки сделают за нас всю работу.

- Не глупи. Кто знает, какую языческую магию она применяла, чтобы провести овец через лес. Мы можем связать ей руки, завязать глаза и бросить здесь, а они все равно выживут. И тогда уже нампридется туго. Но... печально это, должен признать. Когда мы наложим руки на девчонку, мне наверняка потом несколько дней кусок в горло лезть не будет.

Они говорили о Норе, сомнений не было.

Они говорили о том, чтобы ее убить.

Если Гильдия Ремарио собирается решить проблему возможного вымогательства с помощью убийства, конечно же, они не могут позволить жить и Норе.

Скорее всего, они пройдут первый досмотр перед стенами Рубинхейгена, а потом убьют ее, а овец передадут другому пастуху. Нора была единственным пастухом, чье присутствие в этих местах не вызывало подозрений, поэтому до первого досмотра убить ее они не могли.

- Может, нам прикончить этого парня?

- Что, тебе хочется это сделать?

- Эй, я так скажу: чем меньше будем убивать, тем лучше.

- Согласен.

- Лошадь у нас, так что трогаемся. Если не поспешим, нам попадет от господина Либерта.

Их шаги стихли, тут же сменившись топотом конских копыт.

Затем Лоуренс слышал лишь шум дождя. Он расплакался.

Груз никчемности.

Лоуренс зажмурил глаза.

Если бы только он был силен, как Хоро, ему не пришлось бы оставить ее наедине с опасностью, он бы не встретился лицом к лицу с этим предательством, и уж конечно, ему не пришлось бы лишь слушать, как его враги замышляют убийство девушки, которую он нанял.

Нора была совсем не такая, как Хоро. Она не владела никакой языческой магией, никакими сверхъестественными силами. Если ее порезать мечом, кожа разойдется и потечет кровь.

Быть может, ее защитит Энек... но надежда была слабая. Каким бы отважным ни был пес, он бессилен против внезапного нападения.

Лоуренс хотел хотя бы избавить Нору от этой участи.

Он вспомнил, как они разговаривали на холме близ Рамторы.

Нора была умнее и сильнее, чем выглядела, и она сознавала, что дни ее пастушества окончены. Она возложила все свои надежды на эту необычную работу.

Она мечтала стать портнихой и закончить свои суровые дни пастушества. Эта мечта казалась совершенно немыслимой.

Как же загорелось ее сердце, когда она узнала, что ее мечта может стать явью!

Конечно, пустить сердце вскачь из-за одной лишь надежды просто глупо, но обрубить надежде крылья предательством – совсем другое дело.

Нора может выполнить порученную ей работу. И она должна получить обещанную плату.

Разумеется, это же относилось и к самому Лоуренсу, и когда он встретится с Хоро, они смогут принести предателям любое возмездие, какое только пожелают.

Однако путешествию Норы суждено закончиться на острие меча.

Ярость придала Лоуренсу силы, и он заставил свое распростертое на земле тело двигаться. Его руки были стянуты за спиной, но, упершись лбом в землю, он подтянул колени к груди и одним резким движением поднял туловище.

Похоже, одна ноздря была забита грязью, а вторая – кровью. Он резко выдохнул, прочищая нос, и затем втянул холодный воздух, чтобы остудить голову... не то чтобы это помогло.

Он поднялся с колен и, шатаясь, пошел. Он не замечал, что держит в связанных руках одеяние Хоро, пока не добрался до того места, где раньше стояла его лошадь.

Костер предатели разметали ногами по земле, но несколько головешек еще тлели.

Лоуренс положил одежду Хоро, найдя для нее место посуше, и сделал глубокий вдох.