Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 48

Некоторое время спустя вернулся Либерт; его конь шел ленивой рысцой.

Когда человек имеет при себе большую сумму денег, всякий встречный кажется ему вором; но Либерт, видимо, благодаря своему положению доверенного лица торговой гильдии из большого города, был невозмутим.

Он извлек мешочек с кусочками золота – размер его был таков, что его как раз можно было держать одной рукой, - и, после того как все остальные рассмотрели содержимое мешочка, убрал его под одежду и похлопал по этому месту рукой.

- Теперь нам остается только добраться вместе с этимобратно и скормить его овцам в нужный момент, - сказал он, словно желая подчеркнуть, что настоящие трудности еще впереди. – Затем, когда мы проведем овец через ворота, их у нас примут, как мы договаривались. Все согласны?

- Согласны, - кивнула Нора.

Либерт повернулся туда, куда им предстояло идти.

- Что ж, в путь. Нас ожидает золотое будущее.

И маленький отряд вновь углубился в «проулок» между горами и лесом.

На следующее утро Лоуренса разбудило ощущение чего-то холодного на лице.

«Опять меня овца лижет?» - подивился он; но перед глазами его было лишь свинцовое небо. Похоже, скоро предстояло заморосить осеннему дождю.

И Лоуренс замерз. Подняв голову с древесного корня, который у него был вместо подушки, он обнаружил, что костер потух. Чтобы не заставлять всех бодрствовать, когда заснет Нора, а дать поспать хоть немного, Нора должна была перед сном разбудить кого-то одного, и этот один должен был поддерживать огонь. Сегодня ночью этим человеком был Либерт, но он безмятежно сопел, сжимая дрова в руках.

Это было настолько глупо, что Лоуренс даже сердиться не мог.

- ...Ммф.

Поднявшись с земли и сев, Лоуренс, похоже, разбудил Хоро, с которой спал под одним одеялом.

Не удостоив Лоуренса даже «добрым утром», Хоро взглянула на него испепеляюще и вырвала одеяло.

«Если ты уже проснулся, то обойдешься без него», - похоже, она рассуждала примерно так.

Если он начнет спорить, Хоро, скорее всего, разозлится всерьез, так что, хотя для него это было рановато, Лоуренс заставил себя встать. Нужно было сунуть в костер полешко. Овцы сбились в кучку, чтобы защититься от холода, и оставшийся без дела Энек дремал, приютившись подле своей любимой хозяйки. Лоуренс потянулся до скрипа в суставах и сунул в костер полено, устало поглядывая на уютно устроившегося Энека.

Когда сухое дерево затрещало в занявшемся огне, Энек начал зевать. Лоуренс улыбнулся: Энек сейчас напомнил ему Хоро.

Но было по-прежнему холодно, как будто разом наступила зима.

Чтобы понять причину, достаточно было взглянуть на небо. До Рубинхейгена четверка должна будет добраться к середине следующего дня, и Лоуренс желал бы, чтобы до того времени все оставалось, как есть.

Но небеса вряд ли будут ждать. Лоуренс огорченно фыркнул. Скорее всего, дождь начнется еще до полудня, а уж до вечера – наверняка.

Деревья в лесу были достаточно густые, чтобы под ними можно было укрыться, но из-за овец это едва ли удалось бы. И от леса веяло чем-то зловещим. Лоуренс леса не боялся, но и провести там ночь не стремился. Самой опушки леса как укрытия от дождя было вполне достаточно.

Лоуренс думал об этом, глядя на разгорающийся костер, когда на спину ему что-то навалилось.

Не успел он обернуться, как по соседству показалось знакомое лицо.

То была Хоро; на щеке у нее все еще оставался отпечаток древесного корня, на котором она спала.

- Здесь теплее.

Лоуренс был не настолько скромен, чтобы понять эти слова лишь в прямом смысле.

Хоро накинула одеяло Лоуренсу на спину и, накрывшись сама, нарочито свернулась калачиком и прильнула к нему. Стащить у него одеяло – это была, конечно, замечательная идея; но, возможно, она решила, что перестаралась. В конце концов, холод и голод были вечными спутниками любого путешественника.

Но поскольку Хоро не произнесла слов извинения, Лоуренс не стал говорить, что прощает ее.

Он пошевелил угли палкой и кинул ее в костер.

- Да, кстати, - небрежным тоном сказал он. – По-моему, ты говорила, что умеешь предсказывать погоду?

- Угу. Сегодня после полудня будет дождь, - сонно отозвалась она.

- Это любой мог бы сказать, только на небо посмотрев, - поддразнил Лоуренс.

Вместо того чтобы рассердиться, Хоро легонько боднула головой его плечо.

- Жаль, что мы не можем сесть на коней и добраться до города еще до дождя. Как ты насчет картофельного супа? Разогретого на очаге.

- Не возражаю. А еще...

- Хвост расчесать, да? – Лоуренс понизил голос еще сильнее.

Хоро издала вздох и кивнула.

- Побыстрее бы добраться до постоялого двора. Только...

Она уныло взглянула на небо.

Холодный ветер трепал ей челку, и Хоро прищурилась, словно защищая от ветра свои длинные ресницы.

- Будет дождь. Не хотела я этого.

И тут Лоуренс вспомнил. Когда он познакомился с Хоро, ее считали богиней урожая в богатом краю. Крестьяне ненавидели холодные дожди в сезон урожая, и поэтому, хоть Хоро и была сейчас далеко от полей, такая погода ей тоже нравиться не могла.

Конечно, у самой Хоро едва ли оставались хорошие воспоминания о тех полях – многое из произошедшего было тому виной, – но все же она была богиней урожая.

Однако не нужно быть богом урожая, чтобы испытывать отвращение к холодному дождю. А в худшем случае дождь будет еще и со снегом.

От одной мысли об этом Лоуренсу стало холодно, и он быстренько сунул в костер еще один сук.

Прошло немного времени, и проснулись остальные.

Но кое-чего Лоуренс не сознавал.

Хоро никогда и ничего не говорила просто так.

Они шли вперед, и с каждым выдохом за ними тянулись белые облачка. Когда такое облачко обдувало щеки, на какое-то мгновение это приносило тепло; но скоро щеки замерзли, и каждый выдох отдавался болью.

Небеса все мрачнели, пока наконец их терпение не иссякло, и вскоре после полудня сверху посыпалась холодная морось, словно кто-то строгал гигантский кусок льда. Лицо Лоуренса настолько задубело, что он думал, уж не замерзло ли оно в буквальном смысле; но всякий раз, когда воздух снаружи попадал под одежду, Лоуренс ощущал приятную прохладу.

Они бежали – люди, кони, овцы и пес.

За ними следили глаза, много глаз. Чье-то присутствие нависало.

Но как бы внимательно ни вглядывались и ни вслушивались бегущие – ни единого звука не доносилось из леса, ни пятнышка шерсти не показывалось из-за деревьев. И в конце концов погода и постоянное напряжение притупили их способность беспокоиться о волках.

И нечтословно только этого и ждало.

Даже Хоро что-то заметила, когда волки уже были повсюду.

- Энек! – прозвенел голос Норы, и ком черного меха и белого дыхания метнулся к стаду, чтобы подогнать отстающих овец.

Овцы пустились бегом, но они не могли отличить собачий лай от волчьего воя, который раздался вдруг, словно передразнивая Энека.

Все было ясно. Вой доносился откуда-то справа, с горного склона; стоящий там волк пытался приманить овец. А вот слева, из леса, воя по-прежнему не было – путники слышали лишь топот лап и дыхание.

Четверка мчалась по самому краю зарослей кустов и папоротников. Лоуренс и Хоро скакали на коне вдвоем; Либерт тоже мчался верхом. Нора, чья челка налипла на лоб от дождя и пота, с помощью посоха и Энека управляла стадом.

Когда противник – волки, нужно не дать себя окружить, иначе конец. Волки охотятся очень осторожно, стараясь, чтобы никто из стаи не пострадал. Идеи использовать одного волка, чтобы отвлечь остальных, не работают, и ни один волк из стаи не нападает сам по себе. Волки ведут себя очень осторожно и хитро с начала и до самого конца охоты.

Если, когда волки будут затягивать мешок, беглецам удастся убить хоть одного, то они смогут уйти целыми и невредимыми.