Самый желанный герцог - Брэдли Селеста - Страница 60

Фортескью наблюдал за герцогиней, пока та прислонилась к окну в гостиной, выходящему на улицу, и невидящим взглядом уставилась на город. Мужчина, которого она ждала, не придет. Это знали все, включая герцогиню. Герцог Иденкорт был публично унижен. Лондон был взбудоражен. На улицах и в парках смеялись над его доверчивостью. Мужчины не забывают легко подобных предательств.

Откуда тебе это знать? Патриция отказала тебе, потому что ты – лжец и обманщик.

А затем она уехала в ночь, забрав с собой его разбитое сердце. Фортескью не имел понятия, куда она отправилась.

Начни с графства Клер. С утесов. Как много людей с фамилией О’Малли может проживать там, на нескольких сотнях миль береговой линии?

В Ирландии? Вероятно, сотни. И все же… возможно, ему удастся найти ее. Что он скажет тогда? Как он сможет отрицать, что был лжецом – что стыдился своей родословной и что провел последние пятнадцать лет, уничтожая даже мысли о ней?

До тех пор, пока не появилась она, с изумрудными глазами, волосами цвета огня и звуками дома в переливах ее голоса.

Дом. Он покинул его так давно, решительно настроенный никогда не оглядываться назад, навсегда отряхнуть «грязь картофельных полей» со своих ботинок, найти лучшую жизнь, лучший путь… куда? В конце концов, все пути вели в одно и то же место.

Кто будет оплакивать его, когда он умрет?

Столовому серебру будет тебя чертовски недоставать.

И не думаю, что медный дверной молоток переживет эту потерю.

Какой смысл быть лучшим дворецким в Лондоне, если рядом нет никого, кому есть до этого дело? Каким будет еще один день безупречной службы без этого переливчатого, дразнящего голоса, задающего ему перца из-за его помпезности, или без этих сияющих глаз, замечающих потребности и заботы тех, кто живет рядом, или этих великолепных волос, рассыпавшихся по его подушкам в конце вечера?

– Я оставляю свою должность.

У окна, в другом конце комнаты, герцогиня даже не вздрогнула от его внезапного заявления.

– Я не стану порицать тебя, – не оборачиваясь, произнесла она. – Ты не найдешь другой такой девушки, как Патриция, за всю твою жизнь.

– Я оставляю свою должность. – Повтор этих слов сделал их более солидными. – Я оставляю ее немедленно.

Герцогиня тихо рассмеялась и оперлась лбом об амбразуру окна.

– Я слышала тебя. А теперь отправляйся и скажи это маркизу.

– Маркиз. – О, черт. Фортескью повернулся, его живот похолодел при мысли о том, что он покинет лорда, которому так долго служил. Служить такому человеку было привилегией. Было бы отвратительным поступком оставить его так внезапно.

– Фортескью?

Он снова повернулся, благодарный за мгновенную отсрочку.

– Да, ваша светлость?

– Ты думаешь, она простит тебя? – Герцогиня наконец-то повернулась к нему, ее серые глаза были влажными и блестящими. – Я не знаю, что ты сделал, но это должно быть что-то ужасное, раз она сбежала подобным образом.

Фортескью кивнул.

– Я сделал… то, что сделали вы, ваша светлость.

Она печально улыбнулась.

– Я так и думала. Лемонтёр сказал, что мы всегда узна ем друг друга, даже если мы не можем узнать сами себя.

Не можем узнать сами себя.

– Я снова знаю себя, – произнес Фортескью, ощутив, как вскипает его ирландская кровь. Тоска по дому сделалась такой яростной, что он едва мог дышать. Дом. Патриция.

У этих слов было одно и то же значение.

Герцогиня кивнула.

– Я очень счастлива за тебя. Если ты увидишь, что где-то лежу я, то постарайся сообщить мне об этом и я тоже смогу снова узнать себя.

Фортескью отвесил ей быстрый уважительный поклон, и не только из-за ее титула.

– Для меня это будет удовольствием, ваша светлость.

Она махнула рукой.

– Тогда иди. И не беспокойся. Колдер в эти дни совсем как мягкий, сраженный любовью леденец. Он практически не кусается.

Фортескью выпрямился, а затем навсегда сбросил с себя фасад идеального английского слуги. Он одарил одну из самых высокопоставленных леди в Лондоне развязной усмешкой.

– Ты потрясающая девчонка, Сэди. А он – всего лишь ослепленный виски дурак, потому что позволил тебе уйти.

Она позволила улыбке на краткий момент осветить ее глаза цвета штормового облака.

– Двигай отсюда, ты, потрясающий ухажер, – ответила девушка, ее имитация ирландского акцента была такой ужасной, что казалась почти правильной. – Иди и скажи своему хозяину, что ты сыт по горло вытиранием его позолоченной задницы.

Смеясь, Джон Герберт Фортескью выслушал свой последний приказ от английского аристократа и, повернувшись на пятках, быстро сделал именно то, что ему было сказано.

Через некоторое время Сэди устала от своей бессменной вахты у окна. Грэм не пришел.

И даже если бы он пришел, то она не смогла бы встретиться с ним. Что девушка могла сказать ему, кроме того, что да, она лгала и украла, и да, она соблазнила его, чтобы вынудить жениться на ней.

Но разве все это было сделано не по хорошей причине? Эти доводы звучали слишком слабо, когда рядом не было состояния Пикеринга, чтобы компенсировать ее проступки.

Не имеет значения, куда она пойдет или что сделает, Сэди знала, что она не хочет оставаться здесь. Она не могла ожидать, что Дейдре будет избегать Грэма до конца жизни. И она определенно не перенесет, если станет наблюдать за тем, как он будет годами заводить любовниц. Но что еще ей оставалось? Она может остаться и помочь в Иденкорте, но ее навыки были незначительными. Хотя Сэди с радостью поработала бы там, она вовсе не была уверена, что от нее будет много пользы. В любом случае она только вызовет раздор, когда столкнется с Грэмом.

Вернувшись в свою комнату, девушка начала упаковывать вещи. Одежду для путешествия – в один сундук. Ее платья от Лемонтёра – в другой. Ей не хватало места.

В комоде она нашла свои переводы. Они все были здесь, от истории о «Спящей Красавице в Лесу», до «Летнего и Зимнего Сада» и, конечно же, «Золушка».

Переполненная воспоминаниями и печалью, она села, чтобы снова прочитать сказку о Золушке.

Она села на стул, сняла с ноги тяжелый деревянный башмак и надела туфельку, которая идеально подошла ей. После того, как она встала, и принц заглянул ей прямо в лицо, он узнал ту прекрасную девушку, которая танцевала с ним.

– Вот моя настоящая невеста! – воскликнул он.

Почему она мучает себя этой историей? Сэди отложила ее подальше от себя. На мгновение она испытала искушение бросить этот и другие свои переводы в огонь, но затем подумала, что если не найдет ничего более подходящего, то она может перевязать их и вручить Мэгги.

Как прощальный подарок.

Комната вернулась в свое прежнее, нежилое состояние. Каждый признак того, что Сэди Уэстморленд когда-либо существовала, был уничтожен. На самом деле было очень просто добиться этого. В конце концов, она всегда жила на внешнем краю своего настоящего существования. У нее никогда не было ни настоящего дома, ни настоящей семьи, ни настоящей любви.

О, моя любовь. Моя вечная любовь.

Она закрыла глаза, вспомнив выражение в глазах Грэма, когда она в последний раз видела его. Она не должна была позволять ему заканчивать свадебную церемонию. Его честь не позволила ему остановить ее, но Сэди могла бы сбежать, или закричать «Пожар!», или что-тоеще, чтобы спасти этого упрямого дурака от него самого.

И от себя.

Аннуляция брака была все еще возможна. Она планировала нанести визит епископу по пути из Лондона. Если шантаж сработал у Грэма, то он должен сработать и у нее.

Лакей постучался в дверь.

– К вам пришел его светлость, мисс.

Софи бросила взгляд на дверь, чтобы убедиться, что ключ повернут в замке.

– Передай его светлости, что ему не стоит трудиться изгонять меня. Я в любом случае вскоре покину Лондон.

– Да, мисс, – с сомнением произнес слуга. Бедняга, все обязанности Фортескью свалились на его неподготовленные плечи.