Алеф - Коэльо Пауло - Страница 29
- Предыдущая
- 29/31
- Следующая
Золотое кольцо вокруг меня движется все быстрее. Когда впервые выполнил это упражнение – едва почитав о нем в книге о «тайнах прошлых воплощений», – я попал во Францию девятнадцатого века и увидел самого себя за письменным столом, работающим над книгой о том же самом, о чем пишу сейчас. Я узнал, как меня звали, где я жил, каким пером пользовался и даже какое предложение писал в тот самый миг. Это так меня напугало, что я поспешил убраться обратно, в Копакабану, в собственную спальню, к мирно спящей под боком жене. На следующий день я разузнал все, что только мог, о том человеке, а еще через неделю решился повторить свой опыт. Но у меня ничего не вышло. И с тех пор, сколько ни пытался, мне никогда уже это не удавалось.
Я поговорил об этом с Ж. Он объяснил, что существует некий принцип, согласно которому новичкам всегда везет: Господь намеренно приоткрывает дверь, чтобы показать, что такое возможно, но затем мы возвращаемся к той же точке, на которой находились до этого опыта. Ж. посоветовал не тратить время зря и оставить мои попытки, пока для такого возвращения в прошлое не появится действительно серьезная причина.
Спустя много лет, в Сан-Пауло, я познакомился с одной женщиной. Она была замечательным врачом-гомеопатом и искренно переживала за своих пациентов. Всякий раз, когда мы встречались, у меня появлялось чувство, будто я знал ее прежде. Мы даже говорили с ней об этом, и оказалось, что она испытывала то же самое. Как-то раз, когда стояли на балконе моего номера и любовались панорамой города, я предложил ей попробовать упражнение с кольцом. Тогда мы оказались у той самой двери, которую мы с Хиляль видели, когда испытали Алеф. В тот день моя знакомая простилась со мной с улыбкой на устах, но с тех пор мы больше не встречались. Она не отвечала на мои звонки, отказывалась меня видеть, когда я заходил к ней в клинику, и я наконец понял, что мне незачем настаивать.
А дверь между тем, оставалась открытой. Сквозь крошечную трещинку в дамбе сочилась вода. В последующие годы мне довелось встретить еще трех женщин, которые казались мне знакомыми, но я не стал повторять прежнюю ошибку и отныне делал это упражнение один. Ни одна из этих женщин так и не узнала, что в их прошлых жизнях из-за меня с ними происходили ужасные события.
Знание о содеянном не парализовало моей воли. Я преисполнен решимости все исправить. Восемь женщин стали жертвами той трагедии, и я убежден, что одна из них как-нибудь расскажет, чем все закончилось. Я помню все, кроме павшего на меня проклятия.
Вот почему более десяти лет спустя я отправился в путешествие по Транссибирской магистрали и снова испытал Алеф. Пятая женщина лежит сейчас рядом со мной и говорит о вещах, которые меня больше не интересуют, потому что кольцо движется все быстрее и быстрее. И я не хочу брать ее с собой туда, где мы впервые встретились.
– Только женщины верят в любовь, мужчины нет, – говорит Хиляль.
– Мужчины тоже верят в любовь, – возражаю я.
Я продолжаю машинально перебирать пряди ее волос. Ее сердце бьется спокойнее. Я представляю себе, как она закрыла глаза, чувствуя себя любимой и защищенной, и как мысль о том, что ее отвергли, исчезла без следа и больше не вернется.
Ее дыхание становится ровным. Она немного отодвигается от меня, приняв более удобную позу. Я приподнимаюсь, чтобы поставить пепельницу на тумбочку, и снова обнимаю Хиляль.
Огненное кольцо с бешеной скоростью перекатывается от моих ступней к макушке и обратно. А воздух вдруг начинает вибрировать, как при взрыве.
* * *
Очки разбиты. Под ногтями грязь. В тусклом свете свечи не видно места, где я нахожусь, мне видна лишь грубая ткань моих рукавов.
Передо мной письмо. То самое письмо.
Кордова, 11 июля 1492 года
Брат мой,
Инквизиция – одно из немногих средств, оставшихся у нас для борьбы с грехом. Маловерие и предрассудки заставляют народ видеть в инквизиторах чудовищ. Но и в эти непростые и неспокойные времена, когда так называемая Реформа грозит обернуться беспорядком в домах и мятежами на улицах, когда иные решаются открыто оспаривать вердикты суда Христова и вслух обвиняют нас в том, что мы пытаем обвиняемых, мы все еще остаемся властью! А дело власти искоренять все, что угрожает общему благу, безжалостно отсекать гниющие конечности, не давая заразе распространиться на все тело. Тот, кто упорствует в ереси, обрекая себя и других на адское пламя, повинен смерти.
Эти женщины без стыда проповедуют разврат и дьявольские соблазны? Да они ведьмы! В таких случаях духовного порицания недостаточно. Большинство людей решительно неспособны его прочувствовать. Церковь должна иметь – и имеет – право проявлять нетерпимость к пороку и требовать того же от светских властей.
Эти женщины попытались отвратить мужа от жены, брата от сестры, отца от детей. Церковь – милосердная мать, всегда готовая прощать, и наша единственная забота – чтобы женщины эти раскаялись, и мы смогли предать их очистившиеся души Создателю и, применив божественное искусство – в котором всякий может распознать вдохновенные слова Христа, – с осмотрительностью назначить такое наказание, чтобы привести их к признанию в совершении ритуалов и в плетении интриг, приведших к бедствиям, которые преследуют город, погруженный отныне в хаос и анархию.
В этом году мы, ведомые победоносной дланью Господней, сумели изгнать магометан обратно в Африку. Много лет нехристи владели нашей землей почти безраздельно, но Вера давала нам силы выигрывать сражение за сражением. За маврами были изгнаны евреи, а те, что остались, обратятся к Христу, если потребуется, то и против воли.
Н о хуже евреев и мавров оказались те, кто предавал нас, утверждая, будто верит в Христа. Они также понесут наказание, когда меньше всего будут того ожидать; это лишь дело времени.
Теперь нам надлежит обратить свое оружие против волков в овечьих шкурах, что коварно подбираются к нашей пастве. Вам выпал шанс показать всем, что зло не останется незамеченным, ибо если эти женщины преуспеют, дурные новости распространятся повсюду, плохой пример будет подхвачен, и поветрие греха обернется ураганом. Покажи мы слабость, мавры возвратятся, евреи воспрянут, и полуторатысячелетние усилия по установлению Мира Христова пойдут прахом.
Утверждают, будто пытки учреждены судом Святой Инквизиции. Ничто не может быть далее от правды! Напротив, во времена, когда римское право узаконило пытку, Церковь изначально ее порицала. Теперь же, в связи с суровой необходимостью, мы тоже вынуждены ее применять, но лишь в исключительных случаях. Папа дал нам на то свое дозволение – не приказ – и выразил надежду, что мы не станем им злоупотреблять. Это дозволение распространяется исключительно на еретиков. Девиз суда Инквизиции, столь несправедливо оболганного: мудрость, справедливость и благоразумие. Каким бы ни было обвинение, мы никогда не отказываем приговоренным в таинстве исповеди перед тем как они предстанут перед судом Небесным, на котором раскроются все тайны, неизвестные даже нам. Мы печемся единственно о спасении этих заблудших душ, и именно для этой цели инквизитор обязан задействовать все известные ему способы, чтобы помочь им сознаться в своем грехе. Только в таких случаях нами иногда применяются пытки.
- Предыдущая
- 29/31
- Следующая
