Неугомонный - Манкелль Хеннинг - Страница 96

• Предыдущая
• 96/103
• Следующая

— Если вы готовы приехать сюда, значит, повод важный?

— У меня есть еще одно дело в Стокгольме, — сказал Валландер как можно спокойнее.

— Когда думаете приехать?

— Завтра же. Извините за спешку. Я понимаю, что звоню поздновато.

Стен Нурдландер задумался. Валландер слышал в трубке его тяжелое дыхание.

— Я направляюсь домой, — наконец сказал он. — Мы можем встретиться в городе.

— Если объясните дорогу, я вполне могу подъехать туда, где вы находитесь.

— Лучше всего сделаем так. Встретимся в холле гостиницы «Морская». Когда?

— В четыре, — сказал Валландер. — Спасибо, что уделите мне время.

Стен Нурдландер рассмеялся:

— Разве вы оставляете мне выбор?

— Я настолько строг?

— Как старый учитель. В самом деле ничего не случилось?

— Мне ничего такого не известно, — уклончиво отозвался Валландер. — До завтра.

Валландер сел за компьютер, кое-как сумел купить билет на поезд и заказать номер в «Морской». А поскольку поезд был рано утром, поехал домой и отвел Юсси к соседям. Сосед возился с трактором во дворе. Прищурясь, глянул на Валландера с собакой.

— Ты точно не хочешь его продать?

— Точно не хочу. Но мне опять надо уехать. В Стокгольм.

— Не ты ли недавно сидел у меня на кухне и говорил, что тебе не по душе большие города?

— Так оно и есть. Но работа требует.

— Неужто тебе мало здешней шпаны?

— Да нет. Но на сей раз надо в Стокгольм.

Валландер погладил Юсси и отдал поводок соседу. Юсси уже привык оставаться здесь и не заволновался, когда Валландер в одиночестве зашагал обратно через поля.

Перед уходом он задал вопрос, как полагается в эту пору, когда близится осень:

— Какие нынче виды на урожай?

— Вполне неплохие.

Иными словами, урожай ожидается богатый, подумал Валландер, шагая по узеньким межевым тропкам. Обычно-то прогнозы у него весьма мрачные.

Из дома он позвонил Линде. Но и ей не стал говорить о конкретной причине своей поездки. Сказал, что его вызвали в столицу на совещание. Дочь допытываться не стала, только поинтересовалась, надолго ли он уезжает.

— Дня на два или на три.

— Где остановишься?

— В «Морской». По крайней мере сперва. Потом, возможно, заночую у Стена Нурдландера.

К половине восьмого он собрал в сумку кое-что из одежды, запер дом и сел в машину, готовый выехать в Мальмё. После долгих колебаний положил в сумку свой, вернее отцовский, старый дробовик, патроны к нему и табельный пистолет. Едет он поездом, контроля безопасности не будет. Оружие испортило ему настроение. Но ехать безоружным он не рискнул.

Снял номер в дешевой гостинице на окраине Мальмё, поужинал в ресторане неподалеку от ипподрома, потом долго гулял, пока не устал. Наутро он еще до пяти был готов к отъезду. Расплачиваясь, договорился, что его машина останется на гостиничной стоянке, и по телефону вызвал такси, которое доставило его на вокзал. День явно обещал быть жарким. Может, лето наконец-то наведалось в Сконе?

По утрам голова у него обычно работала четко и ясно. Так было всегда, насколько он помнил. И сейчас, когда, стоя на тротуаре, ждал такси, он не испытывал ни малейших сомнений. Он поступает правильно. Наконец-то чувствует, что близок к разъяснению всего случившегося.

В поезде он вздремнул, полистал газеты, разгадал до половины несколько кроссвордов, а потом просто сидел, погрузившись в раздумья. Снова и снова возвращался к юрсхольмскому вечеру. Вспоминал множество фотографий, лежавших дома. Тревогу Хокана фон Энке. И единственный снимок, где Луиза не улыбалась. Единственный, где она была серьезна.

В вагоне-ресторане он выпил кофе с бутербродами, изумился ценам, а после сидел, подперев голову рукой и рассеянно глядя в окно на бегущий мимо ландшафт.

После Несшё случилось то, чего он теперь постоянно страшился. Внезапно он потерял представление, куда едет. Чтобы вспомнить, пришлось достать билет. После этого приступа он был весь мокрый от пота. Новая встряска.

В «Морской» он зарегистрировался около двенадцати, отнес вещи в номер и сразу спустился в ресторан пообедать. Там сидела англоязычная компания, он расслышал, как кто-то сказал, что они из Бирмингема. Съел рубленый бифштекс, выпил пива, потом перебрался в бар, устроился с кофе в голубом кресле. Без четверти два. Еще час-другой придется подождать.

Стен Нурдландер вошел в гостиничный холл сразу после четырех. Загорелый, коротко подстриженный. Валландеру показалось, что он тоже похудел. Увидев Валландера, он широко улыбнулся.

— У вас усталый вид, — сказал Стен Нурдландер. — Как вообще-то прошел отпуск?

— Пожалуй, паршиво, — ответил Валландер.

— Погода прекрасная. Выйдем на воздух или вы хотите остаться здесь?

— Я, как и вы, думал выйти на воздух. Как насчет Мусебакке-торг? Тепло, можно посидеть на улице.

Пока они шли в гору, к площади, Валландер словом не обмолвился, что привело его в Стокгольм. Стен Нурдландер тоже ни о чем не спрашивал. Валландер запыхался, Стен Нурдландер был, похоже, в хорошей форме. Они расположились на террасе, где почти все столики были заняты. Скоро осень с ее прохладными вечерами. И горожане не упускали случая посидеть на воздухе, пока возможно.

Валландер пил чай, от кофе уже болел желудок. Стен Нурдландер взял себе пиво и бутерброд.

Пора, решил Валландер.

— Я был не вполне искренен, когда сказал, что ничего не случилось. Просто не хотел говорить об этом по телефону.

Пока говорил, он наблюдал за Стеном Нурдландером. Удивление на его лице казалось совершенно неподдельным.

— Хокан? — спросил он.

— Верно. Речь о нем. Я знаю, где он.

Стен Нурдландер буравил его взглядом. Он ничего не знает, с облегчением подумал Валландер. Действительно ничего не знает. Именно сейчас мне нужен человек, на которого можно положиться.

Стен Нурдландер молча ждал. Вокруг за столиками журчали дружелюбные разговоры.

— Расскажите же, что произошло!

— Расскажу. Но сперва задам несколько вопросов. Чтобы проверить, вправду ли мое представление о взаимосвязи всех этих событий соответствует истине. Давайте немного поговорим о политике. Что, собственно, поддерживал Хокан, когда находился на действительной службе? Каковы были его политические взгляды? Возьмем пример: Улоф Пальме. Известно, что многие военные ненавидели его, без зазрения совести распускали нелепые слухи, что он душевнобольной и лечился в клинике или что он советский шпион. Как вписывается в эту картину Хокан?

— Вообще не вписывается. Я ведь уже рассказывал. Хокан никогда не принадлежал к числу тех, кто яростно травил Улофа Пальме и правительство социал-демократов. Как вы помните, я говорил, что Хокан однажды встречался с Пальме. Он считал, что критика по адресу Пальме неразумна, как неразумно и чересчур переоценивать военную мощь Советского Союза и его намерение напасть на Швецию.

— У вас никогда не возникало повода усомниться в его искренности?

— Да с какой стати? Хокан — патриот. Человек проницательного, аналитического ума. По-моему, он очень сокрушался из-за крайней враждебности к русским, которую ощущал вокруг.

— А как он смотрел на США?

— Во многом критически. Помню, как-то раз он сказал, что фактически США — единственная страна в мире, применившая ядерное оружие против другой страны. Можно, конечно, говорить об особых обстоятельствах, сложившихся в конце Второй мировой войны. Но факт остается фактом: американцы применили атомное оружие против людей. Они, и никто другой. Пока.

Других вопросов у Валландера сейчас не было. Ничто из сказанного Стеном Нурдландером его не удивило, не стало неожиданностью. Он получил ответы, на которые рассчитывал. Подлил себе чаю и счел, что настал решающий момент.

— Раньше мы как-то говорили, что в шведских вооруженных силах орудует шпион. Которого так и не разоблачили.

• Предыдущая
• 96/103
• Следующая