Неугомонный - Манкелль Хеннинг - Страница 48

• Предыдущая
• 48/103
• Следующая

— Ты небрежничаешь, папа. И однажды небрежность может стать роковой. Я требую, чтобы у Клары еще лет пятнадцать был дедушка. Потом можешь жить как заблагорассудится.

— Не пойму, как такое могло случиться! Низкий уровень сахара у меня не впервые.

— Об этом надо поговорить с врачом. Я о другом. О твоей обязанности жить.

Он лишь кивнул, каждое слово требовало усилий. Его наполняла странная гулкая усталость.

— Что мне вливают? — спросил он.

— Не знаю.

— Долго меня тут продержат?

— Тоже не знаю.

Линда поднялась. Он видел, как она устала, и смутно сообразил, что дочь, наверно, сидит здесь очень давно.

— Езжай домой. Я справлюсь.

— Да. Справишься. На сей раз. — Линда наклонилась, пристально посмотрела ему в глаза. — Привет тебе от Клары. Хорошо, что ты справился. Она тоже так считает.

Валландер остался один в палате. Закрыл глаза, хотел поспать. И больше всего ему хотелось проснуться с ощущением, что случилось это не по его вине.

Но позднее в этот же день он узнал от своего врача — тот вообще-то не дежурил, однако все же пришел в больницу, — что времена, когда он мог пренебрегать контролем сахара, безвозвратно миновали. Валландер почти двадцать лет состоял пациентом доктора Хансена и не мог задним числом сочинять себе оправдания, знал, что совершенно несентиментальный врач все равно не клюнет. Доктор Хансен без устали твердил, что Валландер со своим халатным отношением к болезни ходит по лезвию бритвы. И случись такое еще раз, могут наступить последствия, для которых он, пожалуй, еще слишком молод.

— Мне шестьдесят, — сказал Валландер. — Разве это не старость?

— Два поколения назад — да. Но не сейчас. Тело стареет, тут ничего не поделаешь. Но живем мы, как правило, еще лет пятнадцать-двадцать.

— Что теперь будет?

— До завтра побудете здесь, коллеги проследят, чтобы сахар пришел в норму и обошлось без эксцессов. Потом вернетесь домой и продолжите свою грешную жизнь.

— Разве я грешу?

Доктор Хансен был на несколько лет старше Валландера и женат не меньше шести раз. В Истаде говорили, что необходимость платить бывшим женам заставляла его во время отпуска работать в норвежских больницах, далеко на севере, в Финнмарке, куда никто без нужды не поедет.

— Может, как раз этого в вашей жизни и недостает? Малой толики бодрящей грешности? Полицейский, преступающий границы дозволенного?

Только потом, после ухода доктора Хансена, он всерьез осознал, что был на грани, что смерть подошла совсем близко. На мгновение его захлестнули паника и смертельный страх, да с такой силой, как никогда. По крайней мере, в ситуациях, когда он был не при исполнении. У полицейского и у частного лица разный страх.

Он вновь вспомнил ту минуту, когда его, очень молодого патрульного полицейского, тяжело ранили ножом в Мальмё. Тогда он был на волосок от безвозвратной тьмы. Сейчас смерть опять дохнула в затылок, и на сей раз он сам открыл дверь тому, что могло бы покончить со всем.

Тем вечером в больнице Валландер принял несколько решений, хоть и понимал, что вряд ли сумеет их выполнить. Речь шла о питании, моционе, новых интересах, новой борьбе с одиночеством. В первую очередь необходимо действительно использовать отпуск, не работать, не гоняться за пропавшими родичами Линды. Расслабиться, отдохнуть, выспаться, подолгу гулять у моря, играть с Кларой.

Лежа на больничной койке, он составлял план. В ближайшие пять лет он обойдет пешком все сконское побережье от Халландсоса до границы с Блекинге. Сомнения насчет того, осуществит ли он свой план, возникли сразу же, как только родилась эта мысль. Но все равно приятно позволить мечте вырасти, а затем мало-помалу, может, и растаять.

Несколько лет назад, за обедом дома у Мартинссона, он разговорился с пенсионером, бывшим преподавателем гимназии, который рассказал, как прошел классическим путем пилигримов до Сантьяго-де-Компостела. Валландер тогда задумал повторить это паломничество, быть может разделив его на этапы и растянув на пять лет. Даже начал тренироваться, таскал рюкзак с камнями, которых сразу же нагрузил многовато, а потому заработал на левой ноге пяточную шпору. На этом паломничество закончилось, даже не начавшись. Теперь шпору вылечили, в частности весьма болезненными уколами кортизона прямо в пятку. Но, возможно, несколько хорошо продуманных походов вдоль побережья Сконе ему все ж таки по плечу?

На следующий день его выписали домой. Он забрал Юсси, который опять был под присмотром соседа, и отказался от предложения Линды приехать и сварить обед. Он чувствовал, что надо справляться с ситуацией без ее помощи. Один так один, сказал он ей. Теперь он сам в ответе за то, чтобы по меньшей мере не испортить себе отпуск.

В тот вечер перед сном он написал длинный мейл Иттербергу. Ни словом не упомянул о болезни, сообщил только, что берет отпуск, так как здорово устал, и что намерен отдохнуть от Хокана и Луизы фон Энке. Впервые я сознаю свои ограниченные возможности, что касается возраста и сил,так он закончил письмо. Раньше такого не бывало. Мне уже не сорок, и потому я могу лишь примириться с тем, что ушедшее время не воротишь. Думаю, большинство людей, как и я, питают иллюзию, будто, несмотря ни на что, можно дважды войти в одну и ту же реку.

Он перечитал написанное, кликнул «отослать» и выключил компьютер. Укладываясь спать, слышал далекие грозовые раскаты.

Гроза приближалась. Но светлое ночное небо пока не потемнело от туч.

На следующий день Валландер обнаружил, что гроза обошла его дом стороной. Фронт отклонился к востоку. Валландер встал около восьми, выспавшийся и отдохнувший. Утро выдалось прохладное, но он все равно устроился завтракать в саду. Чтобы отметить начало отпуска, сорвал несколько роз, положил на белый стол. И только успел сесть, как зазвонил телефон. Линда. Поинтересовалась его самочувствием.

— Получил предупреждение, — ответил он. — Сейчас все хорошо. Телефон буду держать под рукой.

— Именно это я и хотела тебе сказать.

— Как ваши дела?

— Клара немножко простыла. И Ханс на неделю взял отпуск.

— По своей воле или нет?

— По моей! Не рискнул перечить. Я предъявила ему ультиматум.

— Какой?

— Или я, или работа. Насчет Клары разговоров нет.

Валландер продолжил завтрак, думая, что Линда становится все больше похожа на деда. Та же вызывающая интонация, то же слегка ироничное отношение к окружающим. Но и вспыльчивость, таящаяся под самой поверхностью.

Он положил ноги на кресло, откинулся назад, зевнул и закрыл глаза. Вот теперь наконец начался отпуск.

Зазвонил телефон. Сперва он не хотел отвечать, в случае чего можно после прослушать сообщение, если его оставят. Но все-таки выпрямился, взял трубку.

— Это Иттерберг. Я вас разбудил?

— Позвони вы несколько часов назад, разбудили бы.

— Мы нашли Луизу фон Энке. Она мертва.

Валландер затаил дыхание, осторожно встал с кресла.

— Я решил сразу позвонить вам, — продолжал Иттерберг. — Возможно, мы сумеем придержать эту новость еще час-другой. Но должны информировать сына и вашу дочь. Ведь, кроме кузена в Англии, других родственников нет, верно?

— Вы забыли о дочери в «Никласгордене». По крайней мере, надо информировать тамошний персонал. Но это я могу взять на себя.

— Я так и думал, что вы предпочтете позвонить сами. Но если не хотите, что я вполне пойму, позвоню я.

— Нет-нет, я свяжусь с ними, — сказал Валландер. — Только расскажите мне самое важное, что я должен знать.

— Вообще-то история абсурдная, — начал Иттерберг. — Вчера вечером пропала страдающая деменцией женщина из интерната для престарелых на Вермдё. Она частенько уходила. Поэтому ее снабдили таким приборчиком наподобие GPS, чтобы легче было отследить. Но она сумела его сковырнуть. Пришлось полиции организовать прочесывание местности. Сперва разыскали ее, сенильную бабулю. С ней все было в порядке, как я понял. Потом заблудились двое поисковиков. Можете себе представить? И батарейка у них в мобильнике оказалась совсем никудышная, так что пришлось искать и их. Нашли, конечно. А на обратном пути нашли кой-кого еще.

• Предыдущая
• 48/103
• Следующая